Сын Солнца
Наблюдение за звездами позволило ему выбрать правильное направление, а затем он доверился инстинкту и вошел в главный приток реки. Северный ветер толкал ладью. Устремившись к цели, давая себе лишь незначительные передышки, питаясь сухой рыбой, которую взял у рыбаков, Рамзес призвал течение в союзники вместо того, чтобы бороться с ним. Над ним пролетали бакланы, он купался в лучах солнца.
И вот в конце дельты показалась белая стена Мемфиса.
Глава 16
Жара становилась удушающей. Люди и животные работали в замедленном темпе, в ожидании разлива, который означал долгий период отдыха для тех, кто не захочет работать в это время на стройках Фараона. Урожай был собран, земля, казалось, вот-вот умрет от жажды. Но цвет Нила уже изменился, и коричневый оттенок говорил о скором подъеме воды, от которой зависело богатство Египта.
В больших городах все стремились укрыться в тени; на рынках торговцы прятались под большими тентами, натянутыми между колышками. Началось время, которого боялись больше всего: пять последних дней в году, не входивших в гармоничный календарь, включающий двенадцать месяцев по тридцать дней. Эти пять дней вне регулярного круговорота были областью Сехмет, ужасающей богини со львиной головой, которая уничтожила бы все человечество, восставшее против света, если бы не вмешался Создатель: он заставил поверить жестокую богиню в то, что она пьет человеческую кровь, тогда как она поглощала красное пиво. Каждый год в этот период Сехмет насылала орды болезней и зловонных испарений, чтобы они опустошали страну, таким образом, она избавляла землю от присутствия подлых, низких людей и клеветников. В храмах день и ночь пели литании, которые должны были смирить Сехмет, и лично Фараон управлял тайным богослужением, позволяющим еще раз превратить смерть в жизнь.
В течение этих страшных пяти дней хозяйственная деятельность почти прекращалась, откладывались все поездки, корабли оставались у причала, поля пустовали. Несколько запоздавших торопились укрепить дамбы, требовавшие сооружения подпорок: опасались сильных ветров, непременного свидетельства гнева мстительной львицы.
Что бы стало со страной, опустошенной разгулом разрушительных сил без вмешательства Фараона?
Глава службы безопасности дворца Мемфиса как всегда предпочел закрыться в своем кабинете и там ожидать праздника первого дня Нового года, когда все сердца, освобожденные от страха, откроются для радости. Но его только что вызвала царица Туйя, и он не переставал спрашивать себя о причине этого. Обычно он получал приказы царской супруги через придворного советника. Почему же этот обычай был нарушен?
Царица приводила его в ужас, как впрочем и многих других вельмож: дорожившая образцовым состоянием египетского двора, она не выносила посредственностей. Прогневать ее было неисправимой ошибкой.
До настоящего времени глава службы безопасности вел спокойную жизнь, его карьера развивалась без особых похвал и нареканий, он взбирался по должностным ступеням, никого не тревожа. Этот человек владел искусством проходить незамеченным и идеально вписываться в место, какое бы ни занимал. С тех пор как он отвечал за безопасность, ни одно происшествие ни разу не нарушало спокойствия дворца.
Может, один из его подчиненных из зависти оклеветал его? Или же любой друг царской семьи хочет погубить его? В чем его обвиняют? Эти вопросы осаждали его и вызывали непереносимую головную боль.
Весь дрожа, мучаясь от нервного тика, непроизвольно и часто моргая, глава службы безопасности прошел в приемный зал, где его ждала царица. Хотя он был гораздо выше, Супруга Фараона показалась ему огромного роста.
Он простерся ниц.
— Ваше Величество, да будут боги к вам благосклонны и да…
— Достаточно пустых формул вежливости. Садитесь.
Великая царственная супруга указала ему на удобный стул. Вельможа не решался поднять глаза. Как такая хрупкая женщина могла обладать такой огромной властью!
— Как вы знаете, я предполагаю, что один из конюхов пытался убить Рамзеса.
— Да, Ваше Величество.
— Вы так же знаете, что разыскивают возничего, который сопровождал Рамзеса на охоте, и который, возможно, является организатором преступления.
— Да, Ваше Величество.
— Вероятно, вы осведомлены о ходе расследования?
— Оно рискует быть долгим и трудным.
— «Оно рискует»… Удивительное выражение! Может, боитесь раскрыть правду?
Глава службы безопасности вскочил как ужаленный.
— Конечно, нет! Я…
— Сидите и слушайте внимательно. У меня такое чувство, что кто-то хочет замять это дело, свести все к обыкновенной самообороне. Рамзес выжил, тот, кто напал на него, мертв, а зачинщик исчез. Зачем же копать дальше? Несмотря на требования моего сына, нет ни одного следа. Неужели мы окажемся в состоянии варварского племени, где понятие о правосудии не имеет никакого смысла?
— Ваше Величество! Вы знаете преданность стражи порядка, вы…
— Я констатирую, что они ничего не добились и надеюсь, что это лишь временное явление. Если кто-то тормозит расследование, я обязательно это выясню. А точнее, этим займетесь вы.
— Я? Но….
— Вы находитесь в наилучшем положении для ведения быстрых и незамедлительных поисков. Найдите возничего, который завел Рамзеса в ловушку, и предайте его суду.
— Ваше Величество, я…
— У вас есть возражения?
Совершенно обессиленный, глава службы безопасности почувствовал, что его пронзила одна из стрел Сехмет. Как он сможет, ничем не рискуя и никого не разгневав, удовлетворить требования царицы? Если нападение подстроил какой-нибудь высокопоставленный человек, то он, может быть, будет свирепствовать еще больше, чем Туйя… Но уж она-то точно не простит неудачи.
— Нет, конечно же, нет… Но это будет нелегко.
— Вы уже говорили об этом. Если я вас вызываю, то не для обычной работы. Однако я доверяю вам еще одно дело, более простое.
И Туйя рассказала о чернильных брусках и таинственной мастерской, где они изготовлялись. Благодаря усилиям Рамзеса, она уточнила ее местонахождение и потребовала выяснить имя владельца.
— Эти два дела связаны, Ваше Величество?
— Маловероятно, но кто знает? Ваша расторопность позволит нам это выяснить.
— Не сомневайтесь в этом.
— Я очень рада; а теперь, приступайте к делу.
Царица удалилась.
Разбитый, с головной болью, вельможа подумал, что, пожалуй, его единственный выход — это магия.
Шенар сиял.
В первом из приемных залов дворца собрались десятки торговцев, прибывших со всего мира. Киприоты, финикийцы, эгейцы, сирийцы, ливанцы, африканцы, жители востока с желтой кожей, люди с очень бледными лицами, пришедшие из туманов Севера, — все ответили на призыв Фараона. Международный авторитет Сети был так высок, что приглашение ко двору рассматривалось как большая честь, отсутствовали лишь представители хеттского государства, все больше и больше враждебного политическому курсу Египта.
Шенар считал международную торговлю будущим человечества. В порты Финикии уже причаливали корабли с Крита, из Африки, или с далекого Востока. Египет не должен был под предлогом сохранения своих традиций и национального своеобразия оставаться непричастным к развитию торговли. Шенар восхищался своим отцом, но упрекал его в том, что он не был человеком прогресса. На его месте он бы давно осушил большую часть дельты и создал бы многочисленные торговые порты на Средиземном морском побережье. Как и его предки, Сети слишком заботился о безопасности Двух Земель [7]. Вместо того, чтобы развивать оборонительную систему и готовить армию к войне, не лучше ли было торговать с хеттами и, если необходимо, склонять к миру наиболее воинствующих посредством торговли.
Когда он взойдет на трон, то уничтожит насилие. Он ненавидит армию, военачальников и воинов, ограниченный ум всяких вояк. Он считал, что с помощью грубой силы можно недолго сохранять власть. Рано или поздно побежденный народ становится победителем, восставая против насилия. Зато подчинить его, опутав сетью хозяйственных законов, которые понимает и которыми управляет только горстка избранных, — вот наилучший путь быстро устранить все попытки сопротивления.