Изумрудное пламя (ЛП)

— Мои извинения, — произнес Алессандро Сагредо с очаровательным итальянским акцентом. — Прошу прощения за опоздание.
Августин Монтгомери был покойником. Он просто еще об этом не знал.
Алессандро посмотрел прямо на меня. Наши взгляды встретились и на долю секунды мой мозг перестал работать. Я не могла думать, я могла лишь чувствовать, и этим чувством была мощная, обжигающая ярость.
Я не могла позволить себе взорваться.
Крохотные оранжевые огоньки сверкнули в его радужках и растворились. Никто этого не заметил. Его выражение лица оставалось совершенно невозмутимым.
Зачем? В его распоряжении был весь мир. Он мог отправиться куда угодно, но вернулся сюда, в мой город. На него было больно смотреть. Было больно вспоминать, как он обнимал меня, потому что в его объятиях я чувствовала себя в безопасности, любимой и желанной. И после всего этого он ушел без извинений, без объяснения причин. Он ясно дал мне понять, что я ничего не значила, а теперь этот сукин сын вернулся, как ни в чем не бывало.
Алессандро подошел к Ландеру слева и наклонился к нему с выражением искреннего беспокойства на его красивом лице.
— Как вы себя чувствуете, Zio2?
Мне нужно избавиться от этого наваждения. Время предаться чувствам будет позже. Сейчас же мне нужно было думать, потому что эквивалент голодного хищника только что вошел в комнату, и никто, кроме меня, Мортона, и возможно, Августина, не знал об этом. Алессандро назвал Ландера дядей. Они не были родственниками. Я знала генеалогию Дома Сагредо как свои пять пальцев и могла процитировать ее до четвертого поколения, даже разбуженная посреди ночи.
Ландер с теплотой похлопал по руке Алессандро, словно приветствуя племянника.
— Я не знала, что Дом Мортон и Дом Сагредо в таких хороших отношениях, — прокомментировала Татьяна.
— Откуда тебе это знать? Когда мы с его отцом были друзьями, ты еще была соплей в члене у своего папочки, — отрезал Ландер.
Ландер Мортон — сама любезность.
Марат закатил глаза.
Алессандро выпрямился. Ни малейшего намека на магию. Он упрятал свою силу так глубоко, что казался инертным. Безвредным. Большинство его мишеней считали его безобидным, ровно до того момента, как он их убивал. Именно поэтому его называли Ремесленником. Он возвел заказное убийство в ранг искусства.
Почему ты здесь? Это работа или семейное обязательство?
На нем был костюм оловянного цвета, безупречно сшитый в неаполитанском стиле, скроенный по фигуре, чтобы подчеркнуть его узкую талию. Костюм слегка переливался, вероятно, он был из летней смеси шерсти и шелка. Spalla camicia — «рубашечный рукав», без какой-либо подкладки и широкие лацканы с выпуклым изгибом, привлекающим внимание, минимизировали линию плеч. У Алессандро были плечи, как у гимнаста, если надеть на него какую-нибудь накладку, он будет напоминать полузащитника. Он был здесь по работе, и пытался замаскировать свое телосложение, чтобы казаться менее опасным.
Это могло бы сработать на четверых Превосходных и даже на Августина. Они смотрели на его загорелую кожу, его искусно взлохмаченные каштановые волосы, дорогой костюм, сшитые на заказ брюки, заканчивающиеся идеальным низом, максимально плотно прилегающим к передку туфель — и видели молодого итальянца. Превосходного наследника старинной семьи, преданного, уверенного в себе, беззаботного, оказывающего небольшую помощь в делах в качестве одолжения.
На меня это не подействовало. Я видела, как он дрался. Стоило только увидеть, как он двигался — безупречно, легко, нанося каждый удар с недостижимой точностью — и это уже никогда не забудешь. Алессандро посвятил себя убийству. Под мерцающим костюмом его тело было сковано мощными гибкими мышцами. Он был потрясающе силен и необычайно быстр. Его лицо было не просто красивым, это было лицо бойца, точеное, мужское — сильная челюсть, полные губы, прямой римский нос, резные скулы. Его янтарные глаза изучали комнату, и я наблюдала, как он оценивает угрозы и измеряет расстояние до них за доли секунды. Они видели плейбоя. Я видела гладиатора.
 
Алессандро улыбнулся. Обе женщины слегка заерзали.
— Я прибыл сюда в короткие сроки и при трагических обстоятельствах.
Обычно у него почти не было акцента, но сейчас его речь была так густо им приправлена, что еще немного итальянского, и на столе для переговоров прорастут виноградные лозы с оливковыми ветвями, а из динамиков польются звуки Inno di Mameli.
— Я не знаком с этим проектом, поэтому прошу вашего терпения и совета, пока я не освоюсь. Давайте преодолеем это горестное время и обеспечим дальнейший успех и процветание наших семей.
— Мистер Сагредо, — заговорил Марат. — Я думаю, вы слишком низкого о себе мнения. Вы очень быстро во всем разберетесь.
— Да, — кивнула Татьяна. — Любой из нас будет рад ответить на все ваши вопросы.
Настроение вокруг конференц-стола улучшилось. Он выглядел, как они, говорил на их языке и был им приятен. Они понятия не имели, что он мог перерезать им глотки, еще до того, как они поймут, что происходит.
Какая проницательность. Ландер объявился, оскорбил всех и пригрозил, а затем представил свою привлекательную, вежливую альтернативу. Получив выбор между Алессандро и старым хрычом в лице Мортона, они сломя голову бросились выбирать Алессандро, приняв того без проверки и вопросов.
Такова была игра старшей лиги в обществе Домов: значило каждое слово, а каждое действие имело скрытое значение.
— Итак, — прокаркал Ландер. — Дело сделано. Алессандро присмотрит за моими делами, а девочка выяснит, кто из вас убил моего сына.
— Никто из нас не убивал Феликса, — прорычала Татьяна.
Ландер ухмыльнулся.
— Очень скоро мы узнаем, кто это сделал. На сегодня я закончил.
Он развернул свое инвалидное кресло и укатил прочь.
— Спорить с ним бессмысленно, — сказала Шерил. — Мысленно он уже осудил нас четверых.
— Это просто смешно, — фыркнул Марат.
Стивен смотрел вслед Ландеру. Затем его взгляд переместился на меня, а потом на Алессандро.
Была только одна причина, по которой Ландер привлек сюда Алессандро. Он рассчитывал, что я найду убийцу его сына, а Алессандро с ним расправится.
Татьяна переключилась на меня.
— Вы — Каталина Бейлор.
— Да.
— Ваша сестра — правдоискатель.
Трое других Превосходных сосредоточились на мне.
Ну вот мы и приехали. Я встретила взгляд Татьяны. Она не шелохнулась, но уверенности в ее глазах поубавилось. Однако она начала нападение и теперь должна была довести дело до конца.
— Ваша магия засекречена. Откуда нам знать, что вы не правдоискатель? — продолжила Татьяна.
— Было бы важно, если бы я им была?
— Я не соглашусь на допрос у правдоискателя, — заявил Марат. — Я предпочитаю свой разум нетронутым.
— Как представителю Дома Цзян, мне нечего скрывать, — сказал Стивен. — Тем не менее, у Дома Цзян разнообразные деловые интересы и я располагаю большим количеством конфиденциальной информации. Как у руководителей нашего бизнеса, у нас есть обязательства не только перед нашим Домом и всеми, кто в нем находится, но и перед нашими сотрудниками, нашими деловыми партнерами и нашими клиентами, все из которых доверяют нам и полагаются на наше усмотрение. Мой партнер в своей прямолинейной манере пытается сказать, что согласие на допрос с участием правдоискателя означало бы подрыв этого доверия. Поэтому мы должны с сожалением отказаться.
Марат прожег его взглядом.
Они не представляли собой объединенный фронт. Противостояние будет не между мной и союзом, а между мной и четырьмя отдельными личностями.
 
— Я жду ответа, — потребовала Татьяна.
Она чувствовала себя комфортно, придираясь ко мне, и никто из остальных не сделал ей замечания. Мне не удалось произвести впечатление. Хорошо.
Я могла бы дать ей отпор, но будучи уклончивой и неразговорчивой, я буду выглядеть уязвимо. Пусть думают, что я неуверенна. Если кто-нибудь из них решит, что меня легко достать, и нападет на меня вскоре после этой встречи, я смогу быстро поставить крест на этом кошмаре и продолжить свою жизнь.