Крутая Тётушка (ЛП)

Я заткнулась, изо всех сил желая, чтобы «Кобра» летел как можно быстрее.
***
Мы приземлились на вертолетную площадку на крыше больницы. Там нас уже ожидала дюжина людей — шестеро в тактическом снаряжении с автоматами, а остальные в голубых медицинских костюмах. Они специально так вырядились? Если бы Невада рожала девочку, то они бы встретили нас в розовых костюмах? Почему-то, меня это зацепило, хотя я даже не могла правильно выразить это словами, и у меня были куда более насущные проблемы для переживаний.
Они погрузили Неваду в кресло-каталку, и мы всей гурьбой забились в большой грузовой лифт. Он опустился вниз и почти сразу же остановился. Двери скользнули в стороны, открывая больничный коридор со стенами, выкрашенными в бледно-кремовый цвет. Эхом отозвалось объявление, предварительно записанное искусственно спокойным женским голосом, произносящее слова с отточенной четкостью.
— Код ППР. Всему вспомогательному персоналу покинуть семнадцатый этаж.
Из лифта мы повернули налево и поспешили по коридору к металлическим дверям, выглядевшим так, будто они были с космической станции и использовались для сдерживания супер опасных космических монстров.
— Код ППР. Всему вспомогательному персоналу покинуть семнадцатый этаж.
Невада выдохнула.
— Схватки? — спросил Коннор.
Она кивнула.
Двери скользнули в сторону, мы прошли внутрь, и они закрылись за нами. Двое охранников отделились от нашей группы и остались позади. Я оглянулась и увидела как один из них ввел код на дверном замке. Свет на двери стал красным. Металлический засов, направленный к потолку, который я приняла за странную часть двери, повернулся на сорок пять градусов, и второй охранник запер ее. Если кто-то попытается взломать дверь, ему придется прорваться через засов.
Могли ли они сделать это более драматичным?
Открылась вторая пара дверей. Мы прошли сквозь них, оставив позади еще пару охранников, и роботизированный голос говорившей замолк, оборвавшись на полуслове.
Мы подошли к Т-образному перекрестку, где другой коридор пересекался с нашим. Путь впереди преграждала третья дверь. Вы, должно быть, шутите.
Невада посмотрела на Коннора.
— Мы ожидаем покушение? Или ты просто о чем-то забыл мне рассказать?
— Стандартная процедура, — ответил он.
Большая часть медперсонала разделилась и двинулась в боковые коридоры. Остались только две медсестры.
Двери перед нами с шепотом открылись. Мы прошли, и на этот раз двое охранников остались стоять с другой стороны.
Мы вошли в большую круглую комнату. Бетонные стены были гладкими и выкрашены в белый цвет, пол тоже бетонным, в теплых коричневых и бежевых тонах. Было похоже на внутренность бункера. В воздухе пахло лимоном и лавандой.
В середине круглого бункера была еще одна комната, идеально расположенная в центре, с двумя входами без дверей. Мы вломились через один из проемов в эту комнату, похожую на обычную больничную палату. Успокаивающие голубые стены, странное медицинское оборудование, большая часть которого была привинчена к полу или стенам, больничная койка будущей космической эры, большой экран, встроенный в стену под потолком напротив кровати — все казалось почти нормальным для высокотехнологичной больницы.
В стене справа еще один проем выходил в ванную комнату. Снова никаких дверей, только шторка, свисающая с карниза над проемом.
Невада посмотрела на Коннора.
— Почему здесь нет дверей?
— Чтобы летало поменьше барахла, — ответил он.
Ага, а еще если доктору и медсестрам придется уносить ноги, отсутствие дверей будет кстати.
Медсестры пересадили Неваду с кресла на кровать и принялись говорить ей ободряющие слова и проверять, как там все у нее между ног.
Я потянулась за своей магией. Все это кружилось в моей голове буйством красок. Я дернула синюю и позволила ей опуститься на меня. Кобальтовый образ чудовища, огромного и косматого, выжидая, притаился в моем сознании, глядя сквозь мои глаза. Я вдохнула. Мир расцвел калейдоскопом ароматов. Оружейное масло, металл, дезинфицирующее средство, лекарственный спирт, клетки кожи, дезодорант, духи, мыло…
 
— В коридоре вокруг этой комнаты находятся восемнадцать человек. — Были ли здесь камеры? Потому что если были, моя сестра заслуживала это знать.
Невада снова посмотрела на Коннора.
— Ты говорил, медицинская бригада и несколько охранников. Ты не говорил про South by Southwest.1
В комнату вошла доктор. Она была примерно маминого возраста, фигуристая, с большими добрыми глазами, темно-коричневой кожей и с парой очков в красной оправе.
— Добрый день. Я доктор Майер. Я здесь, чтобы вам помочь.
Было что-то внушающее доверие в том, как она говорила.
— Я Превосходная акушерка, что означает, что я специализируюсь на родах Превосходных с высоким риском. Я занимаюсь этим уже двадцать лет.
— Кто-нибудь за это время умер? — спросила я.
Мама одарила меня своим грозным взглядом. Ну, а что делать, когда больше никто не спросит, а знать важно.
— Да, — ответила доктор Майер. — Из шестидесяти семи родов Превосходных Превосходными, я потеряла двух малышей и трех матерей.
Я вбила «средняя смертность в родах Превосходных Превосходными» в мой телефон.
— Здесь говорится, что уровень смертности в таких родах составляет двадцать восемь процентов.
— Прекрати, — оборвала мама. — Или я выведу тебя вон.
— Они должны знать.
— А травмы новорожденных происходят в тридцати двух процентах случаев, — вздохнула Невада. — Я знаю. Мы с Коннором узнавали.
Вот как.
Невада повернулась к доктору.
— Спасибо, что помогаете мне.
— Я знаю, что вам страшно и это странное место для родов, но это самый безопасный способ для вас и вашего ребенка. Для нас это не в первый раз, мы уже делали это раньше. Доверьтесь нам. Мы хорошо о вас позаботимся.
— Почему здесь столько людей? — спросил Коннор.
— У нас на подхвате экстренная команда телекинетиков.
— В этом нет необходимости, — отрезал Коннор. — Я сам справлюсь.
— Отец не всегда наилучший вариант, — заметила доктор Майер.
— В этом случае, я наилучший вариант, — проинформировал ее Бич Мексики.
— Как скажете. — Доктор Майер взяла пульт и нажала на него. Несколько людей возникли на экране напротив кровати. — Это наши алкионы. Они здесь, чтобы успокоить вас и вашего ребенка. Они не могут вас видеть, они только чувствуют ваш разум. И они говорят мне, что вы их не впускаете.
Алкионы были псиониками наоборот. В то время, как псионики порождали эмоции выживания, вроде страха и злости, алкионы умиротворяли и успокаивали.
— Если вы позволите им изменить ваше настроение, это может все облегчить.
— Не думаю, что смогу, — ответила Невада.
Она защищала свой разум уже много лет. Щиты на нем были слишком плотными.
— Хорошо, — сказала доктор Майер. — Тогда мы обойдемся без них или телекинетиков. Единственные люди, которые вас видят — в этой комнате. Видеозапись не ведется. Если в какой-то момент вы захотите, чтобы кто-то ушел, скажите мне, и он уйдет.
Десять минут спустя мы узнали две вещи. Во-первых, у Невады было почти полное раскрытие, что было чем-то вроде адского термина, о котором я и думать не хотела. Во-вторых, все будет без обезболивающих. Судя по всему, у моей сестры были стальные нервы, потому что начались схватки, и она держала это при себе, а теперь было уже слишком поздно для эпидуральной анестезии.
Они поставили Неваде капельницу, надели на руку браслет для измерения давления, и прикрепили на ее живот датчик монитора сердцебиения плода. Сестра выглядела немного растерянно. Невада никогда не выглядела растерянной. Она всегда держала все под контролем, даже если это было не так.
 
Я подошла и обняла ее.
— Если ты будешь тужиться слишком сильно и малыш вылетит оттуда, как пушечное ядро — обещаю, я его поймаю.