Необузданная сторона (ЛП)

- Да, иногда я ем печенье. – Я сказал это с невозмутимым лицом, едва ли.
- Ну, это уже кое-что. Я не стану испытывать судьбу и спрашивать тебя, как ты относишься к маслу.
Я ничего не ответил и никак не отреагировал. Я просто смотрел, как она готовит, и когда она положила пять ломтиков хлеба, смоченных в яйце, на сковородку и стала мыть руки, пока те жарились, я подошел к ней сзади, крепко прижимаясь своим передом к ее спине.
Мне пришлось бороться с собой, чтобы не взять ее прямо здесь и сейчас, но то, что она сказала, застряло во мне, и я чувствовал себя готовым к приключениям. Это освободило что-то внутри меня, чтобы быть с кем-то вроде нее, с кем-то, кто, как я знал, не сказал бы мне «нет».
Я поднял ее, как только она выключила воду, не дав вытереть руки. Я развернул ее и усадил на стойку.
Я схватил масло, корицу и сахарную пудру, положил их рядом с ее бедром и без единого слова стянул через голову футболку.
Она не протестовала, вместо этого откинувшись на руки, чтобы посмотреть на меня. Она чувствовала себя совершенно комфортно, будучи обнаженной, и это больше всего возбуждало. Ничто, казалось, не вызывало у нее брезгливости или отвращения. Это было раскрепощающее чувство – быть с такой женщиной. И уж точно ничего подобного я раньше не испытывал.
Я обмакнул два пальца в масло и намазал им сначала один сосок, потом другой, потом сделал это снова, щедро смазывая ее.
- Я так понимаю, ты действительно любишь масло, - сказала она, задыхаясь, с самой сладкой ухмылкой.
Я улыбнулся и щедро посыпал масло корицей, втирая, скручивая и щипая ее грудь в процессе. Каждая твердая вершина трепетала еще до того, как я закончил. Затем настала очередь сахарной пудры. Она была повсюду, так же, как и корица. Я был уверен, что никому из нас не было дела до этого беспорядка.
Ни капельки.
Я широко раздвинул ее бедра и поднес масло к ее киске, растирая по ее губам, ее маленькому пучку волос, ее клитору, даже проталкивая внутрь. Ирис извивалась, когда я покрывал ее половые органы корицей, но могу поклясться, что это было не из-за боли. А из-за щекотки, и по скопившейся там влаге я мог сказать, что ей нравилось. Я посыпал сверху достаточным количеством сахарной пудры, для верности.
Я был голоден.
Я отошел и наслаждался своей работой, пуская слюни при виде ее обнаженного тела, обмазанного и раздвинутого для моего удовольствия.
Вскоре я сорвался и принялся вылизывать ее дочиста.
Я мял ее груди, посасывая каждый сосок, лаская, обнюхивая, облизывая. Она выгнула спину, и я мог чувствовать каждое беспокойное движение ее бедер, пока лизал и сосал, сильно втягивая каждый спелый кончик.
Я отстранился, чтобы еще раз полюбоваться ее телом. Ее грудь покраснела от внимания, теперь уже без корицы. Я перевел взгляд на ее влагалище, которое все еще нуждалось в моем внимании.
Я отодвинулся, нетерпеливо стягивая шорты.
Она протестующе застонала, беспокойно ерзая и раздвигая бедра еще шире. Ирис знала, что сейчас произойдет. Я уже разбаловал ее тем, как сильно любил ее поедать. Но она могла бы подождать еще несколько минут и доставить мне удовольствие.
Я снова погрузил пальцы в масло, размазывая небольшое количество на кончике своего члена, слегка присыпав корицей и сахаром. Для себя я нанес больше, чем для нее. Я не мог позволить ей сосать слишком долго, иначе бы все мои планы рухнули.
Я прислонился спиной к краю столешницы, крепко сжимая основание своего члена.
Мне не нужно было говорить ни слова. Она спрыгнула вниз, встала на колени, лизнула мой кончик раз-другой, а потом начала сильно сосать.
Я потянул ее назад за волосы, когда подошел слишком близко к краю, поднял ее на ноги, затем наклонился ниже и зарылся лицом между ее бедер. Положение было не совсем удобным, но я этого почти не ощущал.
Я был тщателен, выискивая каждый участок сладости, заставляя ее кончить дважды, глубоко проникая двумя пальцами и сильно двигаясь, пока мой рот работал над клитором, прежде чем я закончил.
Она вцепилась мне в затылок, все еще крича, когда я отстранился.
Мне пришлось отдернуть ее пальцы, чтобы встать.
Я зарылся рукой в ее волосы и начал целовать, посасывая ее губы, когда моя эрекция сильно врезалась в ее вход.
Я оторвался от ее губ ровно настолько, чтобы посмотреть, как моя рука направляет мой член внутрь нее. Я проник по самое основание и начал жестко трахать. Она всегда была такой мягкой, но теперь, после стольких усилий моего умелого рта, стала еще мягче.
Я схватил ее за волосы, пососал язык и погладил ладонью ее грудь, двигаясь туда-обратно, наслаждаясь этим ощущением так сильно, что еле сдерживался, чтобы не кончать как можно дольше.
Это было быстро, но она не жаловалась.
- Боже, я не могу поверить, что я без презерватива внутри тебя, - выдохнул я, все еще изливаясь глубоко в ней. – Мне так хорошо, но все равно не могу поверить, что делаю это.
Она крепко сжалась вокруг меня и выдоила еще один выброс спермы из меня. – Я тоже, - выдохнула она в ответ.
Французский тост подгорел. Тут нет ничего удивительного. Она сделала новый.
Я ужасно проголодался и съел две полные тарелки. Я выругался и искренне сказал, что это была лучшая еда в моей жизни.
- Кто бы мог подумать, что такое невинное заявление о масле может сотворить такое?
Очевидно, я достаточно отошел, чтобы превратить это в вызов. Я заставил ее рассмеяться и растянуться на столе, прихватив блюдо с маслом, прежде чем осознал, что я задумал.
Я забрался сверху и оседлал ее бедра.
Я намазал щедрое количество сливочного масла между ее грудей и начал играть с ними обеими руками, сначала нежно, а затем все более грубо, пока ее соски не превратились в твердые пики. Я все еще не мог до конца поверить, что они были настоящими, хотя это было и так, но она была такой крошечной везде, а ее сиськи переполняли мои большие руки.
Она начала стонать и ободряюще выдыхать воздух. В конце концов, именно она подала мне эту идею.
Я сдвинул два спелых полушария вместе, проверяя их, крепко разминая, чтобы быть уверенным, что они выдержат то, что я запланировал. Она не вздрогнула, не поморщилась, нет, она застонала и задохнулась от удовольствия, и я понял, что могу делать с ее великолепной грудью все, что захочу.
Я провел рукой вниз, собирая лишнюю влагу с ее мокрой киски. Масло было жирным и его было более чем достаточным, но я жаждал ее влажного тепла. Я втирал его в свой член до тех пор, пока несколько капель предсемени не вытекли наружу. Я двинулся вверх по ее телу, хватая полные груди и прижимая их друг к другу, чтобы они обхватили мой член.
Крепко сжимая, я начал толкаться, и толкаться, трахая ее между мясистыми грудями, ее нежные руки ободряюще накрыли мои.
Я трахал ее сиськи.
Это было похоже на то, что я когда-то видел только в порно. Моей бывшей жене, даже если бы она захотела, не хватило бы объема, чтобы трахаться вот так.
У Ирис была большая грудь, и она была такой мягкой и теплой, как будто я трахал облако в своем собственном влажном сне.
Ее тонкие пальцы сомкнулись на моих руках, одна из которых, в конце концов, скользнула между нами, чтобы обхватить мою мошонку, слегка царапая, пока я жестко использовал ее пышные груди.
Я потерял рассудок, когда кончил, сдавливая свой член и брызгая спермой по всей ее груди, по подбородку, поднимаясь вверх, пока мой член не уперся в ее скулу, и я пометил часть ее красивого лица.
Я извинился за это, клялся, что понятия не имею, зачем так поступил, даже когда я опустился по ее телу и потерся своим все еще извергающимся членом о ее измученную грудь, и кончил на эту мягкую плоть. Но Ирис рассмеялась, даже когда она не могла открыть глаза, пока я не принес ей чистое мокрое кухонное полотенце.
Это была одна из тех вещей, в которые я не мог поверить, что сделал, после того, как все случилось. Все было похоже на размытое пятно абсолютного, бессмысленного удовольствия.