Кольцо Мерлина (ЛП)

Она гладила его мускулистые руки, скользила пальцами по хорошо знакомым шрамам на его теле. Вот длинная царапина на ребрах – копье ударило глубоко, но полого. Следы от когтей на спине – на память от пумы, когда они жили среди Людей рассвета, названных так потому, что солнце поднималось над ними раньше всех других северных народов красных людей на континенте Алата.
Ах, Ахуни-и! А ведь они могли бы никогда больше не встретиться, если бы его магия не была такой сильной, а ее богиня милосердной.
При этой мысли дрожь пробежала по ее телу. Тира снова обняла его. Что это? Не пошевелился ли он? Чуть-чуть? Один раз? Она нежно поцеловала его в затылок, и ее глаза увлажнились. Так вот как люди плачут! Она почти забыла.
Он был такой холодный, такой холодный!
Она расстегнула ворот своей шерстяной рубашки и развязала шнурки, которые скрепляли ее платье спереди. Широко распахнув, она накинула платье на них обоих и прижалась горячим обнаженным телом к его голой спине. Затем обняла его, приложила ладони к его безмолвному сердцу, щеку к его щеке… Они лежали неподвижно, слившись в одно целое.
Больше она ничего не могла сделать. Единственной магией, которой она владела, была ее любовь. У нее не было волшебного зелья. Она могла только молиться богине, которой поклонялись на континенте, давно утонувшем в пучине, и которую никто не помнил, кроме нее. Холод мужчины медленно проникал в тело Тиры, которое больше не принадлежало одной только Тире, пробирался до самых костей. Сердце ее билось все медленнее, температура тела упала, и телесные процессы почти прекратились. Когда, наконец, разум утратил связь с телом, она не поняла, погрузилась ли она в сон или в милосердную, но одинокую смерть.
В этот момент проснулась настоящая Тира Скеггисдаттер, которая до этого насыщенного событиями дня не делила тело ни с кем другим. Она очнулась как будто ото сна, в котором была заключена. Страшно было сознавать, что тело, которое ты всегда считал своим, в конце концов, является лишь средством передвижения для внутренней сущности.
Ей чудилось, что она не более чем отчаянно трепещущая бабочка, беспомощно бьющаяся о непроницаемую стену. Тира знала, не зная, откуда она это знает, что эта дрожащая пленница была ее истинным «я», той самой сущностью, которую люди за неимением лучшего слова называют душой.
Ее взяли в плен и отодвинули в сторону. Она была арестована в собственном теле, как хозяин замка, которого захватчик ярл-викинг бросил в темницу и теперь решает, что с ним делать.
Она была очень напугана. Каким-то образом она поняла, что новый обитатель ее тела почувствовал ее страх и был удивлен. Спокойный, успокаивающий голос говорил с ее душой. Маленькое, дрожащее нечто, бывшее ею, почувствовало теплое объятие. Она ощутила покой и поддержку.
Она поняла, что непрошеный гость также был женщиной, потому что между ними возникла странная взаимосвязь и родство душ, и понимание, для которого не было никакого другого объяснения. Она начала чувствовать доверие, и вместо гнева появилась острая жалость, почти сродни внезапной привязанности.
Единственное, что сказал ей голос – или, вернее, пролился трелью, потому что это было похоже на звук серебристых колокольчиков: «Прости меня, сестренка!»
В голосе были усталость и отчаяние, от которого хотелось выть. Это было полное опустошение, охватывающее душу, которая чувствует, что мучения не прекратятся, пока не падет Асгард, и белая зима не успокоит все, что движется и существует, до тех пор, пока не будет построена новая земля для богов-асов [6].
Столько лет ожидания пришло и ушло, и наконец, вспыхнула искра надежды, и она тоже погасла. Теперь для этой странной гостьи, которая один день была Тирой, не осталось ничего, навсегда.
Тире так захотелось утешить свою похитительницу, но она не знала как. Тем не менее, оказалось, что самой этой мысли, желания было уже достаточно.
Возможно, именно сострадание, которое она предложила, заставило ее забыть о собственном несчастье и страхе перед лицом еще большего страдания духа и безнадежности, с которыми, как она почувствовала, другая должна каким-то образом сразиться или окончательно потерпеть неудачу. Она сама должна была это решить.
 
Тира получила силу из этой другой «я». Теперь она вернула эту силу. Их души объединились, и, хотя они все еще были отдельными сущностями, больше не было ни похитительницы, ни пленницы, а были, как гостья назвала Тиру в своей мольбе, сестры.
Чудесное чувство единства, подъема воскресило обе эти души, которые так странно сроднились.
Немного тепла вернулось в измученное тело. Сердце забилось сильнее. Теперь Тира знала, что другая преодолела свою боль. Они успокоили и поддержали друг друга. Их общее тело будет жить. Они смогут оставаться в нем вместе, пока это будет необходимо, и между ними больше не будет борьбы.
И снова как будто зазвенели маленькие колокольчики. Тира внимательно слушала, как другая говорила с ее разумом. Теперь они были так близки, что это уже не удивляло ее; она как будто вспоминала смутно знакомую, полузабытую древнюю сказку, дремавшую в глубине ее сознания. Слушая, она видела перед собой то, что видела другая.
«Давным-давно, далеко отсюда, в водах Юга была земля, окруженная морем, и называлась она Атлантида…», – начал голос, и Тира увидела эту картину с высоты птичьего полета. Страна под ужасным проклятием черной магии и войны, Атлантида готовила ужасные бедствия всему миру, и боги узнали об этом. Они любили эту землю, но ради милосердия и справедливости решили погрузить ее в воды океана.
Только один человек смог избежать катастрофы. Живой, но уже не настоящий человек. Молодая девушка, чья душа была волшебным образом помещена в точную копию ее тела, сделанную из красновато-золотистого металла под названием орихальк, который был знаком только жителям Атлантиды.
Запертая в металлическом теле, неспособная сама запустить механизм активации, девушка была вынуждена ждать, когда кто-нибудь придет и спасет ее. Много тысяч лет на борту одного из поврежденных кораблей-лебедей Атлантиды она дрейфовала над затонувшим континентом и ждала. Живой корабль, построенный также из орихалька, поглощал энергию солнца, поддерживал свой уровень разума и видимость самостоятельной жизни.
В конце концов, ее освободил человек, чей деревянный корабль был пойман водорослями, которые держали и ее судно, и вместе они договорились помочь каждому из них выполнить свою клятву. Ее миссия с его помощью успешно завершилась, но она не смогла выполнить обещание, данное ему, так как и металл лебедя, и ее собственное металлическое тело распались от времени.
Так они расстались, познав любовь, и мучаясь от разлуки. Он стал пленником вечного льда, но, надеялась она, не совсем умер, потому что был крестным сыном великого мага и выпил эликсир жизни. Она, благодаря достижениям Атлантиды, сохранила свою сущность, так как имела способность на некоторое время отодвигать жизненный дух других живых существ и существовать в чужом теле; однако потом это тело приходилось покидать, чтобы его хозяин не погиб.
Так она и жила, занимая ненадолго тела рыб и тюленей, или воздушные обиталища разума соколов и чаек. Позже ей случалось испытывать радость посещать людей, нечастых гостей этих северных берегов, и некоторое время участвовать в их жизни. Все эти годы она не упускала из виду свою потерянную любовь и ждала момента, когда медленно движущийся ледник освободит его.
Долгие, долгие годы ожидания! Тревога, страх, что, в конце концов, все может пойти прахом. Ведь вблизи может не оказаться людей, когда придет пора действовать. Люди приходили и уходили. Как легко может случиться, что, когда ледник, наконец, освободит его, она будет лишь беспомощно наблюдать за тем, как его тело свалится в море и он будет потерян навсегда!
 
Ибо что может сделать человеческая душа, какой она все еще себя считала, чтобы помочь ему, если она заключена в теле без рук?
А потом – еще до того, как действительно настало время – вулкан, дрожащая земля – и нет времени, чтобы достичь других людей! В отчаянии она взглянула на волны глазами ворона и увидела маленькую лодку, идущую именно туда, где была нужна.