Огонь в его крови (ЛП)
Он наклоняет свою огромную голову, затем выгибает спину, мгновение, и он неожиданно опять появляется в человеческой форме. Сидящий на полу на корточках златокожий мужчина встает на ноги, выпрямляя все свое гибкое и великолепное тело.
Сузив глаза, я пристально смотрю на него.
— Великан, а ты точно уверен, что не говоришь по-английски?
Его янтарные глаза смотрят на меня, и его взгляд излучает тепло и явно не легкую влюбленность.
— Клау-да, — бормочет он хриплым голосом, протягивая руку, чтобы прикоснуться ко мне.
И меня пробирают мурашки от подобной возможности.
— Прежде всего, вода, — заявляю я ему. — Я стану гораздо сговорчивей, когда буду чистой.
Глава 10
КЛАУДИЯ
Попытка убедить чересчур перестраховывающегося мужчину-дракона, что я не собираюсь снова сбегать, — это отнюдь не самая легкая задача. Опять же, в общении с Кэйлом ничего легкого не бывает. Всякий раз, когда я отступаю на пару шагов, он преследует меня, словно не верит, что я не попытаюсь снова удрать. Не могу осуждать парня — потому что я и правда сбегала — но так раздражает, когда надо мной постоянно маячит огромная голова. Он не понимает, что я застряла с ним, нравится мне это или нет.
Не могу выбросить из головы солдат Форт-Далласа. Они в меня стреляли, когда Кэйл не отпустил меня. У них было указание мэра убить меня, если не смогут вернуть обратно? Или они действовали на собственное усмотрение? Понятия не имею, и до тех пор, пока не узнаю ответ на этот вопрос, возвращаться домой небезопасно.
Кэйл — теперь единственная возможность на защиту, которая у меня есть, даже если это означает, что у меня не будет много времени побыть одной. Или, например, штанов. Меня вполне устраивает и это.
Я занята тем, что изучаю это новое здание, или, по крайней мере, пол, по которому мы идем. Абсолютно уверена, что Кэйл больше меня даже близко к лестничной клетке не подпустит. Ничего страшного. Я, вроде как, сама спалила эту привилегию. Судя по виду, это офисное здание, и странным образом оно в сравнительно нормальном состоянии, так что охотник за мусором внутри меня надеется найти для себя что-то полезное, пусть даже и не штаны.
Мне очень-очень не хотелось бы и дальше обходиться без одежды. Или обуви. Обувь была бы кстати. С грустью вспоминаю длинное, разорванное платье, которое осталось в последнем здании. Я могла бы повязать его на подобии саронга (прим: Саро́нг (или сарунг, от индон. sarung) — традиционная мужская и женская одежда ряда народов Юго-Восточной Азии и Океании. Представляет собой полосу цветной хлопчатобумажной ткани, которая оборачивается вокруг пояса (или середины груди — у женщин) и прикрывает нижнюю часть тела до щиколоток, наподобие длинной юбки). Ну конечно. Мне придется использовать то, что достану, а сейчас в моем распоряжении огромное пустое здание. Так что я пробираюсь через нагромождения хлама, открывая дверь, с большим интересом озираюсь по сторонам. Однако Кэйл не позволяет мне никуда заходить. Каждую дверь, которую я открываю, проверяет его большая голова, загораживая солнечный свет. Это несколько раздражающе, но я мирюсь с этим, поскольку в обозримом будущем уходить он не собирается.
А на самом деле я не так уж и уверена, что мне хочется, чтобы он куда-то уходил. Раз у тех людей оружие, пожалуй, положусь на драконов. Или, по крайней мере, этого дракона.
В конечном итоге нахожу ванную. Удача! Внешне она выглядит почти неповрежденной — никаких проломов в стенах, никаких разбитых полов. Одна из кабинок снесена, и в потолке большая дыра, а так все нормально. Я поворачиваюсь к Кэйлу.
— Мне нужно побыть здесь немножко одной, ладно?
Он трется носом о мои волосы.
Да-а. Ясно. Мы проходим сквозь серию пантомим, включающую наш очень маленький словарный запас и множества жестов. Думаю, в конце концов, он понимает, что мне нужно несколько минут побыть одной и что деваться мне некуда. Когда осторожно закрываю дверь ванной, он за дверью не ревет от ярости и не бесится как ненормальный. Там тихо. Почувствовав от этого облегчение, проверяю ванную и уделяю несколько минут, чтобы воспользоваться удобствами. Как только заканчиваю, направляюсь к большому зеркалу за раковиной. Оно треснутое и грязное, но я все еще могу видеть свое отражение, и… уж лучше бы я этого не делала. Черт, зрелище жуткое.
Лицо, которое смотрит на меня оттуда, — человеческое, но не более. Я выгляжу лохматой и испуганной, и на мгновение мне кажется, что смотрю на Эми. Прошло столько времени с тех пор, как я видела собственное отражение, что уже не узнаю себя. Я больше не тот лучезарный и полный бодрости подросток, какой когда-то была. У женщины, которая стоит передо мной, взгляд загнанного зверя, она тощая, слегка обшарпанная и сильно избитая.
Однако это не Эми, и у меня сердце разрывается от боли. Моя сестренка. Надеюсь, с ней все в порядке.
У девушки с отражения в зеркале в глазах выступают слезы, и я шлепаю себя по щекам, прежде чем они успевают пролиться. Ну, это оставляет лишь еще один грязный след на коже. Я вся покрыта огромными синяками и тонким слоем грязи. Еще у меня царапины по всему телу, а волосы — всклокоченный беспорядок, в котором застряли сухие листья и мелкий строительный мусор. Дотрагиваюсь до одной из огромных царапин и вздрагиваю. Черт, ну и позорище, а у меня нет воды, чтобы помыться, даже питьевой. Унитазы сухие, и я понятия не имею, работают ли эти раковины. Так много сантехники Старого Далласа отправилось на помойку из-за отсутствия надлежащего обслуживания.
Повинуясь импульсу, протягиваю руку и поворачиваю ржавую ручку смесителя на одной из раковин, расположенных друг за другом в ряд. Трубы в стене начинают скрипеть и лязгать, слышу, что за дверью пыхтит Кэйл, перекидываясь в свое большое драконье тело, несомненно готовый меня выручать. Через мгновение вода начинает булькать и выплевываться из крана. Поначалу она коричневая и мутная, а потом вдруг становится идеально безупречной, и я задыхаюсь от восторга. Вода. Текущая, восхитительная вода. Мне так хочется пить. Сложенные чашечкой ладони я подставляю под струю воды, чтобы напиться, но тут меня передергивает от того, насколько грязные у меня руки. Сначала мне нужно помыться…
Дверь в ванную вылетает. Она врезается в противоположную стену, и под силой столкновения сыпется плитка. Человеческого роста дракон-Кэйл крадучись проскальзывает внутрь, глаза у него черные, а зубы оскалены.
— Не волнуйся, — уверяю я его, отступая на шаг назад. — Это всего лишь вода. Честное слово. Ничего не случилось.
Он смотрит на меня, а потом на водопроводный кран. Его нос дергается. Довольно забавно наблюдать, как до него доходит, что он запаниковал из-за ерунды. Кейл наклоняется над водой, еще раз обнюхивает ее, а затем выпрямляется.
— Клау-да, — грохочет он глубоким голосом.
— Прямо перед тобой, — веселясь, говорю ему, скрестив руки на груди. — Не дай всей этой воде-убийце достать меня.
Увидев на мою улыбку, он расплывается в собственной улыбке и двигается ко мне, подкрадываясь, словно одержимый охотник в поисках жертвы, отчего у меня кожу покалывает так, что не вполне вызвано страхом. Большая, когтистая рука скользит вниз по моей руке.
— Клау-да — Кэйл.
— Да-да. Клау-да без Кэйла никуда отсюда не уйдет, — отвечаю я, затрепетав от этого нежного прикосновения. Отхожу на шаг в сторонку и жестом указываю на воду. — Клау-да просто хочет попить и по-быстрому помыться, если ты не против.
Я делаю еще один шаг в направлении воды и имитирую омывание, и когда он не останавливает меня, я подставляю ладони под кран.
О боже, ощущения просто непередаваемые. Вода чистая, прохладная, и я отскребаю запястья и руки, отмывая их дочиста. Когда вся грязь сходит, я подставляю сложенные чашечкой ладони под струю и полным ртом глотаю и глотаю, пока больше уже не могу пить. Рядом подставка со старыми бумажными полотенцами — раздувшаяся и деформированная стопка, пришедшая в негодность от воздействия погоды, но я все ровно хватаю несколько и смачиваю их, после чего отдраиваю свое грязное тело.