Это Вегас, детка! (СИ)

– Это что ваш любимый ресторан? Типо, особое место для двоих? – пробурчала я, пальцами делая в воздухе кавычки и откидываясь на спинку стула.
– Нет, – просто ответил он.
– Тут много личных воспоминаний?
Я наблюдала за тем, как Мария идёт к явно не заранее забронированному столику. Локацию она будто специально выбрала аккурат напротив нас. Она повернулась в нашу сторону и без всякого стеснения в упор уставилась на меня.
– Здесь нет никаких личных воспоминаний. Я здесь нередко обедаю, иногда с деловыми партнёрами, – спокойно пояснил он.
– И с Марией обедал.
– Несколько раз, наверное, да.
– А кто это место обнаружил? Ты или она?
Я сощурила глаза.
– Мама, - отрезал Джастин.
Темноволосый мужчина в дорогом костюме, отстранив официанта, лично подвинул Марии стул.
– И теперь она водит сюда своих деловых партнёров? - не унималась я, прекрасно понимая, что начинаю испытывать терпение своего мужа.
– Я не контролирую Марию. Она может водить кого угодно и куда угодно. Мне, знаешь ли, всё равно.
– И обязательно в те места, где сейчас находимся мы?
– Слушай, Шеннон… – Он попытался дотронуться до моей руки, но я убрала ладонь со стола. – Мой круг общения довольно постоянен и узок. Знаешь, думаю, мы ещё ни раз за всю нашу совместную жизнь встретим Марию в знакомых компаниях, по работе, просто в городе.
– Да… встретим… надеюсь, только не в нашей спальне, – выпалила я, не подумав.
Джастин нахмурился и, как и я, откинувшись на спинку стула, сложил руки на груди.
– Слушай, в чём твоя проблема? – вернул он мне мой же вопрос, который я задала ему чуть ранее в торговом центре.
– У меня нет проблем, – повторила я его слова и встала. – Прости, мне надо... мне надо... припудрить носик...
Фраза была дурацкой и подхваченной из какого-то дешёвого фильма, но больше мне ничего в голову не пришло.
Подавившись собственным объяснением, я унеслась по направлению к туалету, где, вывернув кран с холодной водой до упора, просто застыла перед зеркалом, изучая своё отражение.
Сейчас я напоминала подстреленную фурию-собственницу, которой было не по силам справиться ни с соперницей, ни с самим объектом собственности.
С одной стороны что–то во мне непонятным образом изменилось, но уверенности явно не прибавилось. И мудрости, видимо, тоже. Я мастер по неловким разговорам и – я посмотрела на свою спрятанную под свитером перебинтованную руку – нелепым ситуациям. Решив зря воду не расходовать, я выключила её и полезла в сумочку за пудреницей. Надо же сделать то, за чем я пришла сюда.
‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Но ничего достать я не успела. Дверь в дамскую комнату распахнулась и в туалет вплыла Мария.
– Прячешься? – пропела она без вступлений и подошла ближе.
Кинув не пригодившуюся пудреницу обратно в сумку, я развернулась к черноволосой стерве, всего–то менее чем за сутки успевшей изрядно потрепать мне нервы, и подбоченилась.
– В чём твоя проблема?
Трижды этот вопрос прозвучал сегодня.
Мария, уперев руки в крутые бёдра, окинула меня презрительным взглядом.
– Проблема в том, что моя проблема сейчас стала твоей проблемой,– выплюнула она свой витиеватый ответ. – Надеюсь, все оставшиеся до твоего отъезда дни ты просидишь в тёмной комнате и не будешь высовываться, а может, тебе хватит ума уехать пораньше.
Осознание того, что Мария знает о нашем с Джастином уговоре, стало для меня сродни грому среди ясного неба, хуже удара в живот. Кажется, воздух враз покинул мои лёгкие.
Недаром говорят, неожиданность – лучшее оружие.
Неужели он сказал ей? Нет, быть этого не может!
Но сомнения уже были посеяны.
– Ты что, типо, сталкер? – стараясь не уступать ей в надменности, кинула я.
Та приподняла брови в удивлении.
– Много о себе мнишь.
– Я не о себе.
Она, сделав вид, что не поняла, куда я клоню, отвернулась к зеркалу и, достав ярко–красную помаду, подвела и так с лихвой накрашенные губы.
– Тебе с ним не быть, – авторитетным тоном заявила она, её отражение язвительно улыбнулось мне в зеркале.
Фыркнув, я подцепила ремешок сумки и пошла к выходу.
– Но и тебе тоже, – обернувшись у двери, сказала я.
Оставив последнее слово за собой, я вернулась к столику. Джастин вскочил при моём появлении. Видимо, то, что Мария, как и я, удалилась из зала, не ускользнуло от его внимания.
– Всё хорошо? – обеспокоено спросил он.
– Мне нужно, чтобы ты кое–что сделал.
– Всё что угодно.
Сузив глаза, я посмотрела на своего мужа. Ох, Джастин, лучше бы ты не говорил этих слов.
Глубоко вздохнув, я ещё раз подумала над тем, что собираюсь сейчас сказать. Сердце заныло. Да, может, я и не права, но мне нужно быть уверенной, что моя жизнь всё ещё принадлежит мне.
Я, чёрт возьми, не внушаема и, чёрт возьми, я могу принимать самостоятельные решения.
Встретившись со взглядом самых необыкновенных ярко–зелёных глаз, я немного виновато произнесла:
– Мне нужны бумаги на развод, Джастин. За твоей подписью. Я хочу быть уверенной, что смогу уйти без проблем в любой момент.
***
Джастин внимательно посмотрел на меня, затем вздохнул и откинулся на спинку стула.
– Шеннон, зачем тебе это? – В его голосе слышалась усталость. – Ты думаешь, я не отпущу тебя, если захочешь уйти?
Нет, я не чувствовала, что меня склонили и продолжают склонять к отношениям принудительно. Просто его методы были чересчур убедительны. Только мне не стоило говорить об этом Джастину прямо, хотя мне казалось, он уже и так понимал, на какие рычаги давить. Вернее, на какие зоны жать.
Задумавшись, я решала, что ему ответить, но он, так и не дождавшись каких–то слов от меня, продолжил:
– Может быть, ты желаешь прекратить всё прямо сейчас. Тогда скажи "стоп", и я остановлюсь.
Всё внутри похолодело, когда я осознала, что могу потерять его в эту самую секунду. Теперь собственные слова казались мне такими нелепыми, глупыми, больше подходящими капризному ребёнку, чем молодой женщине, к тому же замужней.
Я не была готова попрощаться с ним так быстро. Тем более теперь, когда я только начала понимать, насколько глубоко уже утонула в нём.
Представив довольное, ухмыляющееся лицо Марии – тебе с ним не быть – я сжала кулаки. Ногти с силой впились в мякоть кожи.
– Нет, я не скажу "стоп", – пробормотала я и робко подняла взгляд на Джастина, не уверенная, что увижу на его лице: сочувствие или осуждение, может, недовольство, а может, ту же усталость и желание прекратить всё прямо сейчас.
Однако взгляд его зелёных глаз потеплел, и даже будто сделался мягче. Это подсказало мне, что он был напряжён не меньше меня, и также не готов расстаться сию минуту.
– Шеннон, чего ты боишься? – спросил он.
Я боюсь, что ты никогда меня не полюбишь, потому как сама уже, кажется, по уши втрескалась в тебя. Я боюсь, что, сравнивая меня и Марию, ты найдёшь её лучшей и более подходящей тебе, что ностальгия по прошлым чувствам окажется сильнее твоей страсти ко мне, так как о любви речи не идёт. Я боюсь, что твой мир никогда не станет моим, что для твоей семьи и для твоих друзей, как и для тебя самого, я навсегда останусь чужой и пришлой, – подумала я, но вслух сказала абсолютно другое.
– Я не чувствую, что у меня есть контроль над ситуацией, – поёжившись от своих собственных сухих слов, я подумала, что для Джастина они звучат, как полная ахинея. – Всё произошло слишком быстро. Наше знакомство, брак, – не могла не усмехнуться я, – приезд Оливера, ваш разговор с ним, и вот, – щелчок пальцами, – я в Сиэтле. Твой дом, твоя работа, твоя семья, твоя бывшая... – я бросила короткий взгляд в сторону веселящейся в компании двух мужчин Марии. – На каком этапе я начала плыть по течению или позволила тебе и другим руководить моей жизнью? – Решив идти до конца, я всё же с замиранием сердца добавила: – Ты хочешь, чтобы я ушла?