Герой на подработке. Без царя в голове (СИ)

Ну, да чего о том? Перейду к дальнейшему повествованию. Последовательно.
Едва я устроился на стуле в знакомой гостиной, как руки мне всё-таки развязали. И даже стакан воды подали. Однако средством от икоты он оказался так-себе.
— Итак, — приступила к беседе Лильяна, — вы так хотели моего общества. Что же вы желаете сказать?
На удивление, мне сразу захотелось много чего сказать. Но большинство из оного не следовало озвучивать. Так что я отставил стакан с недопитой водой на столик и решил всё же начать с вежливости:
— Прежде всего, позвольте выразить благодарность, что не забыли обо мне. У советника было ужасно.
— Ах, бросьте, — улыбнулась она. — Его честь Виктор Верше чрезмерно честолюбив. По мне так глупо придавать внимание подобным проступкам.
— Я понимаю о чём вы. Но на самом деле повесить он меня хотел не за это, а за то, что я так и не смог найти ему вампира.
— Найти… вампира?
— В городе каждое утро обнаруживают уйму обескровленных трупов, — решил открыть я глаза городскому магу, дабы повернуть ситуацию в свою пользу. — Но всё, что мне довелось выяснить, так это то, что вампир скрывается где-то на юге города. В подземных тоннелях.
 
 
Вся королевская конница,
 
Вся королевская рать,
 
За тем, за кем надо, погонится,
 
И будет мне благодать!
 
 
— Погодите! — Лильяна резко поднялась с кресла, сжимая губы до узкой черты, и недовольно нахмурила брови. — Вы хотите сказать, что в моём городе происходит нечто, о чём я не знаю?
— Не знаете? Хм, тогда я думаю, что от вас это намеренно скрывают, — шепнул я и, кажется, удачно подобрал и слова, и интонацию.
Девушка расслабилась. Во всяком случае, в отношении меня. В остальном, мысль о том, что нечто сознательно остаётся для неё тайной, ей крайне не понравилась.
* * *
— Не, твою мать, ну ты только глянь на эту довольную суку! — с энтузиазмом толкнул локтем Данрад ближайшего к нему соратника, едва дверь за мной закрылась. — Словно бессмертный без спроса Марви заполз под юбку городской магички. И как там? Всё цветами благоухает?
— Почему «суку»? — тут же взъелся я.
— Действительно, — согласно хмыкнул Сорока. — Таких кобелями называют. Сучки это другое.
— Я — Морьяр. Морьяр! Странник-Морьяр! Морьяр-Странник! И всё!
— Да успокойся ты! — попыталась обнять меня со спины Марви, но я не дал ей этого сделать. Однако кулаки мои расслабились, вновь превратились в ладони. Гнев вмиг заменило иное чувство. И потому мой голос прозвучал с безнадёжностью и усталостью:
— Это сложно. Времени всё меньше.
— На что меньше-то? — бездумно вопросил Браст.
— Если у меня не получится, Матёрый, — я подошёл вплотную к мужчине и пристально поглядел в его глаза, — я этот мир уничтожу. Стоит Элдри умереть, как меня уже ничто не остановит. Я обращу в пыль каждую былинку этого мироздания.
— Смотри не лопни от важности! — хохотнул было Данрад, но столкнулся со мной взглядом и замолк. Кажется, он наконец-то припомнил, что кое для кого обычная девчонка, каких полно по всем городам и весям, стоила намного дороже двадцати золотых.
— Я не…
— Садись давай! — перебил меня он и толкнул табурет ногой так, что тот проскользнул по полу как по льду и остановился прямо подле меня. — Новости есть.
Я послушно сел и уставился на свои ладони. Под их кожей пульсировала горячая кровь. Внутри бурлила энергия. Сила окутывала меня. Мне стоило приложить только скромное усилие воли, и она тут же послушно потекла бы по жилам и каналам, ведомая моими желаниями. И пусть ныне я не мог совладать с ней в полной мере, она могла разрушить до основания всё то, что так меня тяготило. Она могла оставить от меня даже нечто меньшее, нежели пыль.
— Видел Данко твоего клоуна. И даже побазарил с ним да о встрече договорился.
— О встрече? — удивлённо приподнял бровь я. — Как?
— Сейчас и узнаем. Мне он только главное успел толкнуть.
 
— Я — калека, а калеки — это особый народ. Нищий, презираемый народ, — спокойно сказал лучник, хотя всем стало понятно, сколь низок ныне его боевой дух. — Я напялил на себя лохмотья, повалялся в жиже и дерьме, да и пошёл просить милостыню.
— Да твою мать! — не сдержался Данрад, в расстройстве хлопая себя ладонью по лбу. — У меня отряд кого? Отъявленных дегенератов, что ли?!
— Хорошо хоть я немного разбавляю эту компанию, — улыбнулась Марви, но последующие слова главаря превратили её самодовольную улыбку в лёгкую задумчивость:
— Или я, просто-напросто, ещё чего-то о твоих проделках, кошечка, совсем не знаю.
На счастье нашей лучшей убийцы смотрел Данрад не на неё, а на Данко. А потому его следующий вопрос ему и предназначался:
— Тебя хоть не признали?
— Не. Глядя на калеку все видят лишь увечья, — грустно хмыкнул тот и снял с лица повязку. Вид под ней и правда был тот ещё. И, пока все глазели на огромный рубец, Сорока добавил подробностей:
— Он увидел типа похожего под описание. А дальше немного совместной актёрской игры, и наш остроглаз уже вызывает доверие.
— И чего ему от Данко понадобилось? — не понял я.
— Они договорились, что он приведёт ещё трёх увечных. Некую работу им по силам предложили.
— Работу? Кому нужны в этом мире калеки?
— Весьма блядь признателен! — с вызовом сплюнул мне под ноги Данко, но затем вспомнил, что он теперь полное ничтожество, и смиренно объяснил. — Им нужны слепые шкеты для простецкого вытёсывания болванок для чего-то там… Типа, мать его, благородство какое. А я сказал, что запросто подкачу таких ребятишек.
— Вытёсывания болванок? Что за шняга? Только полному кретину понадобятся слепые бестолочи. От них и зрячих напряг, — удивился Браст, которому до самолюбия лучника тоже не было никакого дела.
— Из них получаются куда как более хорошие нюхачи, — вынужденно припомнил я курс некромагии. — Потребовались же либо слепые от рождения, либо ослепшие совсем рано?
— О том базар не вёлся, но… а на хера им такие?
— У слепых детей активнее развиваются иные чувства. Они сверхчувствительны к слуху и восприятию. При обращении из таких детей получаются отличные ищейки. Им можно дать, как собаке, понюхать какую-либо вещь человека. Они отыщут его за сотни километров и также с лёгкостью убьют. Поверьте, таких обращённых не просто так называют «нюхачами». Кроме того, они и звуки воспринимают, как никто иной. Им запросто определить по дыханию появление любого человека или животного на огромном расстоянии.
— Да брось ты, — с вялым оптимизмом произнесла Марви. — Всё равно они думают! Заболтай и делай, что тебе надо.
— В этом-то и беда, — скуксился я. — Ты, наверное, не поняла, что я говорил об обращении в нежить. А этот тип в разы менее самостоятелен нежели зомби или кощеи. Нюхачи уже не умеют думать. Они могут только выполнять приказы. Даже едят они по распоряжению. Лишённый хозяина нюхач беззащитнее младенца. Стоит на месте истуканом. Они полностью лишены инициативы.
— Прелесть! — искренне заметил Данрад. — Прям восхищаюсь идеями магов. Знают ведь, как облегчить жизнь!
— Себе. Кому-то другому они её в разы усложняют, — хмуро сказал, точнее даже одними губами прошептал, Сорока.
— Что толку очко сжимать от того, чего нет? Мне, сука, живых детей привести велели, а не такую вот хрень. И если мы их притащим, то верняк на хату этого мага выйдем. А там блядь порубаем всех в капусту! — сделал свой азартный вывод Данко.
— Ни на какую хату мы не выйдем, — покачал я головой в ответ на его энтузиазм. — Любой адекватный маг уведёт материал в место для обращений, а не к себе домой. В местах таких ритуалов скапливается уйма полезных для магии и неприятных для самого мага отложений. Никто в здравом уме не станет длительно находиться в подобной атмосфере.
 
— А не одна ли малина? — рассудил Данрад. — Нам ведь потрындеть с этим скотом по душам надо, а не на то как он обжился пялиться. Сам-то это, ядрёна вошь, понимаешь? Либо мы его суку ловим, либо он утекает в другое пекло.