Живые примеры (Рассказы для детей младшего возраста)

  
Сигизмунд Либрович
 
ЖИВЫЕ ПРИМЕРЫ
 
Рассказы для детей младшего возраста
   
 
 
 
ИСКРЕННО
 
У Фили большая забота: он не знает — что подарить бабушке и дедушке на Новый год. Все вокруг готовят для старичков подарки: мама вышивает полотенце, старшие сестры вяжут коврик, младшие — салфетку; только Филя один не может придумать никакого подходящего подарка. А Новый год все ближе и ближе. Остается всего неделя.
Долго и много думал Филя, но ничего путного придумать не мог.
— Вот что, — решил он, наконец, накануне Нового года, утром: — я напишу бабушке и дедушке письмо, извинюсь, что ничего им не дарю, и пошлю свою фотографическую карточку, которой они еще не видали.
Так он и сделал.
Составив сперва письмо начерно, Филя старательно переписал его крупным почерком на листике розовой бумаги.
«Дорогая бабушка и милый дедушка! — писал он в этом письме, — извините, что я не посылаю вам подарка, но у меня нет денег, а сам я ничего сделать не сумел. Вместо подарка, посылаю вам мою карточку и желаю вам всего, всего хорошего, счастья и здоровья. Не сердитесь на меня, что я ничего не приготовил.
Любящий внук Филя».
Вложив письмо в конверт и наклеив марку, которую дала ему мать, Филя опустил письмо в ящик.
— Завтра, в Новый год, утром, как только бабушка с дедушкой встанут, они сейчас же получат мое письмо, — тешил себя Филя.
Действительно, письмо Фили пришло ранехонько, с первою почтою.
Раскрыл дедушка конверт, надел очки, позвал бабушку, долго любовался карточкой внука, а потом внимательно, вслух прочел письмо Фили.
— Молодчина, славный мальчик! — сказал дедушка, дочитав до конца.
— Прелесть, как написал, — прибавила бабушка. — Надо ему сейчас же ответить, — решили они.
На следующий день Филя получил ответ от дедушки: «Скромен твой подарок, но он мне и бабушке дорог, потому что мы видим искренность в твоем письме».
  
ЗА ЧТО МАНЮНЯ ЛЮБИТ СВОЮ МАМУ
 
Манюне скучно. Ее мама ушла в город, и девочка осталась одна с бабушкой.
— Скоро ли мама придет? — несколько раз спрашивала Манюня, ласкаясь к бабушке.
— А что, ты верно очень любишь свою маму? — спрашивала бабушка.
— Люблю, сильно люблю, — ответила девочка.
— А за что ты так ее любишь? — спросила бабушка.
— За то… за то… — и Манюня, положив пальчик на подбородок, задумалась.
Никто до сих пор не предлагал ей такого вопроса, да и сама она никогда не догадалась спросить себя — за что она любит свою маму. А любит она ее действительно всем сердцем, всею душою; не проходит дня, чтобы Манюня чем-либо не заявила своей любви маме.
 
Неожиданный вопрос бабушки не на шутку встревожил Манюню. Она весь вечер о нем думала, а, ложась в кроватку, все спрашивала себя потихоньку: «за что я люблю маму?» Ночь Манюня спала плохо: все она повторяла странный вопрос бабушки.
На следующий день Манюня проснулась раньше обыкновенного, — даже солнышко не успело заглянуть в комнату.
— Пойду разбужу маму. Вот-то она обрадуется! — думала Манюня.
Но чуть было она встала с своей кроватки, как в комнату вошла мама.
— Мама, ты уже встала? — спросила удивленная Манюня.
— Как же, душенька; я и завтрак тебе приготовила; ступай скорее умываться, одеваться; я сегодня тебя накормлю хорошеньким завтраком.
— «Какая у меня добрая мама!» — подумала Манюня, подходя к умывальному столу.
В чашке уже была приготовлена для Манюни вода. Мама позаботилась, чтобы вода была не очень холодная, а на стуле лежало свеженькое, только что выглаженное платье. Манюня знала, что платье это гладила мама.
— «Как не любить такую добрую маму!» — сказала девочка про себя.
Манюня скоро умылась, оделась, позавтракала и взяла в руки игрушки.
Странно! Она хорошо помнит, что вчера у куклы была оторванная рука, а у зайчика колесо отвалилось; она даже сама его снимала.
Сегодня же, — глядь! — и кукла цела, и зайчик бегает на колесах, как всегда.
— «Верно, мама исправила, — добрая моя!» — подумала Манюня.
У мамы было много знакомых. Манюня знала об этом, и она часто слышала, как маму приглашали, но мама редко куда-нибудь ходила: все со своей дочуркой сидит или гуляет с ней. Так и сегодня: вместо того, чтобы идти в гости, мама одела Манюню потеплее и пошла с ней гулять.
Во время обеда мама приискивала лучшие куски говядины для своей дочки. Когда подали пирог, мама подложила Манюне большой кусок, а себе оставила только маленький.
В этот день Манюня все это заметила и за всем этим внимательно наблюдала.
Вечером, раньше чем уложить дочку спать, мама посадила Манюню к себе на колени и накормила ее досыта. Манюне очень-очень спать хотелось; ей даже лень было самой ложку держать. Добрая мама не побранила ее за это и терпеливо продолжала поить ее чаем.
Тут Манюня вспомнила вопрос бабушки и расплакалась.
— Теперь я знаю, мама, почему я тебя люблю, — говорила она, уткнувши головку в колени матери. — Я люблю тебя, потому что ты добрая… потому что ты моя милая… потому что ты меня любишь…
Мама поцеловала дочку в лоб.
— А еще почему? — помнишь, я тебя учила?
Манюня опустила головку.
— Потому, что Боженька велел любить маму и папу, — сказала она тихонько, опуская глаза.
Эту ночь Манюня спала спокойнее.
  
НЕПОСЛУШНАЯ
 
Маленькой Параше подарили на именины канарейку. Девочка очень обрадовалась подарку. Она давно мечтала о том, чтобы иметь свою птичку-певунью.
 
— Мама, мама!.. Можно мне будет птичку выпускать из клетки, чтобы она порхала по комнате, как у Даши? Ты, мама, видела Дашину птичку: она из рук сахар берет, по всей комнате порхает и никогда не улетит на двор.
— Подожди, милая, — ответила мать, — твоя канарейка еще к тебе не привыкла; нужно, чтобы она полюбила свой домик, привыкла к нему — тогда только можно отворять дверцы и пускать ее на волю, и то в комнате, при затворенных дверях; сначала на несколько минут, потом на целый час. Птичка полетает, полетает — и вернется в клетку, зная, что ее там ожидает и семя, и водица, и сахар. Нужно, однако, чтобы она сперва привыкла.
Параша внимательно выслушала мать и обещала исполнить ее совет. Каждое утро она прилежно чистила клетку, сыпала свежее семя, наливала водицы и усердно ухаживала за своею любимицею. Дни проходили за днями, и Параша с нетерпением ждала того времени, когда птичка полюбит ее и привыкнет к своей клетке настолько, чтобы можно было выпускать ее в комнату.
— Не попробовать ли мне отворить дверцы? — думала Параша раз утром, — может быть, она уже привыкла.
Задумано — сделано. Не успела, однако, Параша отворить клетку, как птичка быстро вылетела и села сначала на спинку стула, потом на окно.
Параша ужасно испугалась. Верхняя форточка была отворена; если птичка увидит это, она наверное улетит на двор, тогда — прощай, моя канарейка! Параше жаль было птички, но и стыдно стало перед мамашей: обещала — и не сдержала слова.