Чувства в клетке (СИ)
Ворвавшись в номер, сразу стало понятно, что здесь ее нет. Более того, похоже, что здесь ее и не было. Все вещи на месте. Я оглядывался, как безумный, замечая какие-то простые детали, от которых щемило внутри. Расческа, лежащая около зеркала, духи, брошенный небрежно шелковый халат. А еще в шкафу то самое платье со змеей. Оно, как насмешка, и блики зловеще играют на золотой змее.
— Искать! Землю рыть! — приказал я Алексу.
— Понял, — отчеканил он, — найдем! От нас не скроется!
Он уже почти вышел, когда я крикнул вслед:
— Стой!
— Что?
— Чтобы ни один волос с ее головы не упал! Понял?
— Но ведь она чуть не убила тебя! — в недоумении спрашивает он.
— Я дважды повторять не собираюсь! Передай, кто хоть пальцем тронет, лично сам вместе с руками оторву. Понял?!
— Хорошо, — соглашается он, — ясно. Она нужна тебе живая и здоровая. Так?
— Нет. Не так. Она мне просто нужна. Любая. Но желательно, живая и здоровая.
Алекс пожимает плечами, показывая этим, что ничего не понял толком, но больше ничего не спрашивает, выходит из номера. А я остаюсь здесь, где еще недавно была она. Я чувствую ее ауру. Иду в спальню, опускаюсь на кровать, зарываюсь лицом в подушку, вдыхая ее запах. Меня трясет от всего этого. Как же так? Неужели все эти годы она была жива, ходила где-то по земле, дышала, а я не знал. Почему я поверил тогда дядьке? Сразу понятно, но потом. Почему не почувствовал обман? И где она была все это время? Зная дядьку, самым страшным и логичным было предположить, что ее продали, как и многих других девчонок, которых заманивали разными способами или банально похищали. Но ее не было в архиве Барона. Конечно, можно предположить, что он не сохранил о ней данные, чтобы я не узнал, но доступ к этому архиву я не имел даже, когда он допустил меня в свои дела. Его я нашел в тайном сейфе уже после смерти Барона. Именно по этому архиву мы и работали. Многих нашли и вернули домой, кого-то уже не успели. Были и такие, кто не захотел возвращаться. Некоторым повезло, они попали в хорошие руки, заимели детей и жили вполне счастливо. Но Марины среди этого списка не было. Что тогда? Где она была? И ее способности. Она точно теперь профессиональный боец.
Поднимаю голову и смотрю в зеркало на свою побитую рожу. Усмехаюсь своему отражению. Не зря я полюбил ее тогда. Эта женщина вот уже который раз переворачивает мою жизнь вверх дном, разделяет ее на «До» и «После». Я должен найти ее не смотря ни что! Раз уж она вернулась с того света, то от меня теперь не скроется! Я безумно хочу просто сжать ее в руках до хруста. Просто ощутить ее тепло, чтобы ушли те воспоминания о чужом холодном теле, чтобы до конца осознать, что у меня все-таки не поехала крыша. Она Жива! Моя девочка, моя Мариша! И сейчас я готов отдать все, чтобы ее найти!
Глава 10
Как добиралась до отеля, слабо помню. Я вообще уже не понимала, что происходит вокруг. Привела в порядок мысли, называется! А ведь именно для этого я поехала в горы. Думала, это поможет проветрить мозги. Нашел меня все-таки. И узнал! Я поняла это по его глазам сразу! Только больше понять ничего не выходило. Как будто мою уродливую реальность кто-то вновь пытается вывернуть наизнанку и сделать ее еще более уродливой, неправильной. А я привыкла к тому жуткому порядку вещей, в котором варилась эти годы. Все стояло по своим местам, каждому чувству определено свое место. А сейчас происходящее никак не вписывается в ту картину мира, которая была для меня определена все эти годы. Не может все происходить так. Нет этому объяснения, но так происходит!
Обдумать что-то времени не было. Понять тоже. Хотя я для себя определила важную вещь, от которой сама в шоке. Я не могу его убить. И даже черная ненависть к этому мужчине не может толкнуть меня на этот последний шаг. Уже дважды я могла отомстить за все, но какая-то невидимая сила не дала мне этого сделать. Он снова вел себя слишком странно, впрочем, как всегда. Не вписывался в привычные рамки, ломал все шаблоны. Я мечтала, что он будет ползать в моих ногах и умолять о пощаде. Так, как ползали многие мои обидчики, с которыми я расправилась безжалостно при первой возможности. Но он не просил его пощадить. Он говорил вещи, которые не могли быть правдой, и смотрел на меня так тепло, нежно, что дыхание покидало меня. Я каждую секунду будто проваливалась в наше с ним прошлое, когда любила его и считала самым лучшим. Я с трудом вытаскивала себя на поверхность, заставляла выныривать из этих воспоминаний, заставляла вспомнить все, что должна ему предъявить, но он одним взглядом, полным какого-то неверия и пораженного узнавания, отправлял меня снова в пучину запретных чувств. Я понимала, что он играл. Видимо, он оказался еще более талантливым актером, чем я могла представить. По-другому это трудно объяснить.
Когда мы сцепились на горе, я с большим удовольствием била его холеную рожу, прошлась ботинками по ребрам и не только. Он тоже отвечал яростно, надо было дожать его тогда. Но нет. Он перехитрил меня. Сволочь!
А потом, когда снова держала лезвие у его шеи, я не знаю, что творилось со мной. Амин говорил странные вещи, я не верила в бред, будто он считал меня мертвой, но когда он просто расслабился в моих руках, не сопротивляясь, улыбался под лезвием, упирающимся в его горло… Это оборвало что-то во мне, заставило сомневаться. На секунду показалось, это я чего-то не знаю и не понимаю, что передо мной тот мой Амин из далекого прошлого. Нежный и горячо любимый. Хорошо, что наваждение быстро спало, и мне хватило ума умотать оттуда.
Сейчас я сидела на полу в номере отеля. Да. Все того же отеля. Я ведь выкупила сразу два соседних номера. Этот был куплен на одну шестидесятилетнюю почтенную госпожу. Здесь хранились мои вещи, которые я не хотела светить в своем основном номере, а перебраться сюда через балкон было проще простого.
Сейчас я сидела на полу прямо у двери и пыталась успокоиться. Выходило плохо. Меня трясло, как в лихорадке, и, как снова собрать себя по частям, я плохо понимала. Долго сидела так, перебирая в голове мысли и образы. Много раз прокрутила каждое его слово, каждый взгляд, каждый вздох. Но найти ответы на свои вопросы не получалось.
Из этого ступора меня вывели громкие голоса и шаги по коридору. Я узнала голос Амина. Добрался, значит. Умаялся, наверное, пешком топать! Теперь прилетел меня искать. Ну-ну. Этого я и жду. В своем номере я предусмотрительно оставила парочку жучков. Теперь могу прекрасно слышать, что там происходит.
Вставила наушник. Собственно, ничего интересного. Отдал распоряжение своему цепному псу искать меня. Все, как и ожидалось. Только в конце разговора Амин снова умудряется сбить меня с толку своим резким окриком:
— Чтобы ни один волос с ее головы не упал! Понял? — отдает он распоряжение.
— Но ведь она чуть не убила тебя! — пытается спорить его прихвостень.
— Я дважды повторять не собираюсь! Передай, кто хоть пальцем тронет, лично сам вместе с руками оторву. Понял?! — говорит он жестко.
— Хорошо, ясно. Она нужна тебе живая и здоровая. Так? — уточняет этот Алекс.
— Нет. Не так. Она мне просто нужна. Любая. Но желательно, живая и здоровая! — сердце после этих слов ухает вниз и начинает колотиться с неистовой силой.
В голове эхом: "Она мне просто нужна. Любая"
Боже! Что это? Зачем я ему? Хотя, понимаю зачем. Поиграться снова и отомстить по-своему. Я ведь сегодня уделала его. Не смог простить? Заело? Скорее всего.
В номере становится тихо. Я с трудом встаю с пола. Иду в ванную, наконец, нахожу в себе силы, чтобы переодеться и принять душ. Бошка гудит. Сволочь! Двинул меня по голове сзади, как последняя гнида. Не смог справиться в прямом бою. И остальное, видимо, тоже умелая маскировка. Переодеваюсь в чистый спортивный костюм. В номере за стеной тихо. Видимо, там уже никого нет. Решаю наведаться туда, чтобы забрать кое-какие нужные вещи. Пробираюсь через балкон. Сделать это совсем не сложно. Здесь огромные террасы, примыкающие к каждому номеру, на них можно завтракать, или отдыхать в тени обставленных зеленью беседок. Соседние балконы разделены только решеткой, плотно увитой тем самым плющом. Можно даже легко рассмотреть сквозь густую зелень все, что происходит рядом. Соответственно, перескочить на соседний балкон тоже проще простого. Что я и делаю. Хочу уже открыть окно, но замираю, потому что через стекло вижу, что номер совсем не пуст, как я ожидала. Прямо на моей кровати лежит Амин. Лицом он зарылся в мою подушку. Думала, что он спит, но нет. В какой-то момент он поднимается. Странно себя ведет. Все в той же грязной, рваной одежде. Встает с кровати, поднимает с кресла забытую мною футболку. Боже, что он делает? Нюхает ее? Зачем? Дальше — хуже. В шкафу он находит мое платье со змеей. Кладет его рядом на кровать на соседнюю подушку, сам устраивается рядом. Он странно смотрит на него, пальцами поглаживая змею. Его губы шевелятся, как будто он разговаривает с ним. Может у него реально крыша съехала? Тогда легко объяснить все странности. И все равно я чего-то не понимаю. Внутри тянет и рвет. Зачем он так? Что делает здесь? Почему не вернулся в свой номер? Снова трясёт. Закрываю глаза, потом открываю. Не могу оторвать взгляд от его пальцев. Как он водит ими нежно по черной ткани и золотой чешуе змеи. Невольно вспоминаю его прикосновения к моей спине, к горячей коже. Я как будто чувствую их. Побороть эти желания не получается. А он видимо решает меня добить. Встает с кровати, начинает раздеваться. Скидывает рубашку и брюки. И отправляется в ванную. Надо уходить, но я не могу. Сижу тут и жду, когда он выйдет. Хочу увидеть его еще. Это мой наркотик. Хочется соврать себе, сказать, что ненавижу, только это второстепенно. Сейчас хочу просто его видеть. Быть ближе. Ненавижу себя за это, но безумно хочу. Через минут десять мои желания с лихвой оправдываются. Амин выходит из ванной в одном полотенце. Во рту пересыхает, потому что сейчас он совсем близко от окна. Я могу рассмотреть его тело. Вспомнить его, хоть и отмечаю немало изменений. Он, и правда, возмужал, подкачался. В молодости был широкоплечим, но худощавым. Сейчас на руках и ногах появились явные мускулы, которые можно заработать только в спортзале, а на животе заметный пресс. Нет, не кубики, над которыми сами мужики трясутся часами, а настоящий сильный пресс, грудь, покрытая темными волосками. Раньше растительности на нем было меньше, точнее, ее почти не было. Что сказать, признавать не хочется, но он похорошел. Вид портят только синяки и ссадины, которых я щедро отсыпала ему там, на горе. Только, совесть меня не мучает. Мало ему.