Мэр

 
Супруги
Игорь Петрович вернулся домой к одиннадцати часам ночи – на четверть часа раньше Алены. Не терпящим возражений жестом отказался от ужина, так же молча, кивком, отпустил домработницу Татьяну и полез под душ.
Невероятная по жути и масштабам история с отравленными турками словно отравила и его – настолько, что сама мысль о стройке, иностранной рабсиле, возможном участии Козина в отравлении, неизбежных убытках или еде, казалось, могла вызывать рвоту. Он готов был думать о чем угодно, но не об этом!
И все-таки возвращаться к этой теме пришлось – едва Алена вернулась домой из офиса.
– Игорь! Ты дома?
Лущенко выключил душ.
– Да, Аленушка…
– Слушай, тебе не кажется, что в городе пора навести порядок?
«Ого, как взвинчена!» – отметил мэр.
– Ты об эпидемии?
В администрации города массовое отравление почти сразу начали называть именно так – во избежание ненужных толкований.
– Нет. – Алена стукнула в дверь.
И он повернул защелку и, обернувшись полотенцем, вышел – супруга была в ярости: лицо бледное, глаза сверкают.
Он ее такой обожал.
– Я о козинских киосках, – сказала супруга.
«Лучше бы ты о нашем ребенке почаще думала… – вздохнул мэр, – вдруг мысль и впрямь станет реальностью?»
– Не вздыхай, – гневно сверкнула глазами Алена, – у тебя все документы готовы. Сколько можно терпеть эту помойку?!
Лущенко обнял ее за талию и прижал на мгновение к себе. Алена буквально полыхала, он это чувствовал так же, как рука над костром чувствует внятные толчки огня.
– Сделаю, Аленушка. Завтра же и начнем.
 
Отравитель
Петр Владиленович пытался выловить Брагина весь день, однако подполковник так и оставался недоступен, и только поздно вечером, когда Козин заехал в придорожное кафе, эта не слишком желанная для обоих встреча состоялась.
– Твоя работа? – прямо спросил Козин, едва сел напротив подполковника.
– Ты о чем? – сделал отсутствующее выражение лица Брагин.
Петр Владиленович сжал лежащие на белой пластиковой поверхности стола кулаки.
– Я о турках.
Брагин усмехнулся:
– Мы ни для кого исключений не делаем.
Козин поморщился и налил себе водки. Его невыносимо раздражала эта брагинская манера говорить «мы». Сам он, в отличие от подполковника, всегда говорил «я» – пусть собеседник знает, с кем будет иметь дело и кто за все ответит, если что пойдет не так. Но Брагин был другим: он всем своим видом как бы намекал, что за ним по меньшей мере Кантемировская дивизия.
Козин опрокинул рюмку водки.
– Они этого так не оставят. Экспертиза чая сделана, и те, кому положено, все знают.
Брагин тоже выпил.
– А мне по барабану. Турки заартачились, пусть получат.
Козин знал это непреложное правило брагинской крыши: мятежников следует карать – показательно, чтобы ни у кого иллюзий по поводу безнаказанности не возникало. А не накажи турок – система начнет лопаться. Но вот беда – городские сплетники, словно сговорившись, считали отравителем Козина.
– За два часа до этого «чаепития» мой гипермаркет прикрыли, – выдавил он, – ты хоть понимаешь, какие выводы Сабурова сделает?
Брагин рассмеялся:
– Да пусть думает что хочет! А ты, Петя, лучше бы меня поблагодарил. Ты ведь немалую выгоду от остановки ее строек поимеешь. Верно?
Петр Владиленович поджал губы. Брагин был прав: каждый удар по сабуровским туркам – неважно, кто его нанес, – заставлял клиента думать и… выбирать услуги непотопляемого «Козерога», то есть семьи Козиных. Но дело было не в этом. Брагин явно пытался втянуть Козина во что-то свое…
– Я не заказывал тебе турок… – решительно покачал головой Петр Владиленович и встал из-за стола. – Помни это.
– Ты что, дрейфишь? – издевательски хохотнул Брагин, и уже двинувшийся к выходу Козин остановился и развернулся.
– Слушай меня, Брагин, – ненавидяще процедил он, – если я начну терять из-за тебя бабки, будешь все разводить бесплатно.
Подполковник побагровел, но Петр Владиленович уже выходил в двери. А тем же вечером, точнее, ночью, к половине двенадцатого, Козин узнал, что неприятности уже начались.
– Мне только что Лущенко звонил, – сообщил ему Сериканов, – завтра начнется снос всех твоих киосков.
 
Орловский
Полковник Знаменцев отправился на улицу Карбышева, как только переговорил с начальником ГУВД.
– Ты, Пал Палыч, лично посмотри, что там и как, – распорядился генерал Доронин, – но я надеюсь, что все обойдется.
Знаменцев не надеялся ни на что. Едва прибыв на Карбышева, он тут же увидел возле обреченных на снос киосков массу взвинченных, жмущихся друг к дружке козинских чоповцев и, само собой, козинского юриста.
– Пал Палыч! – сразу узнал его юрист. – Вы что же это беззаконие творите?
– Я? – иронично изогнул бровь Знаменцев.
– Ну, не вы… мэр, – мгновенно поправился юрист. – Это же хлебные киоски! А закрывают их как самые обычные лотки.
Знаменцев рассмеялся и махнул рукой:
– А ну, пошли посмотрим.
Расталкивая плечами чоповцев, подошел к одному из киосков и нагнулся к окошку.
– Девица-красавица, почем у вас буханочка «Орловского»?
– Какого орловского? – не поняла киоскерша.
Знаменцев повернулся к юристу.
– Смотри-ка, нет «Орловского». И на витрине нет. Колу вижу, сигареты вижу, а хлеба нет.
– Вы в документы гляньте, – расстроился юрист.
– Не буду я никуда смотреть, – уже без напускной веселости отмахнулся Знаменцев. – Вон, Сериканов пусть в них глядит.
Юрист принялся что-то говорить, но Знаменцев уже направлялся к чоповцам.
– Ну, что, орлы, будем оказывать сопротивление силам правопорядка?
Чоповцы сгрудились еще плотнее.
– Мы тоже – силы правопорядка…
– Э-э-э, нет, – покачал головой Знаменцев, – силы правопорядка – вон они. – Он ткнул рукой в сторону ровного ряда поблескивающих щитами омоновцев. – А вы, родимые, против них – обычное хулиганье.
Чоповцы обиженно засопели. Вставочку «против них» здесь оценили все.
– Не доводите до греха, – ласково улыбнулся Знаменцев, – вашим против наших и пяти минут не простоять.
 
Сыщик
Если честно, Знаменцев никогда не предполагал, что, кроме следственной работы, ему придется заниматься еще и сносом киосков – ему, родившемуся в семье потомственных детективов: отец – заместитель начальника угрозыска, дед – легендарный сыщик. Бывшая жена двадцать лет проработала в спецчасти МУРа. Сын оканчивает следственный факультет Московского университета МВД. Ну и сам он на оперативной работе больше двадцати пяти лет.
Так что, когда представился шанс перемахнуть через пару ступенек служебной лестницы, Знаменцев некоторое время размышлял – и серьезно.
Понятно, что в конце концов желание получить новые перспективы одержало верх, и понятно, что первое, с чем он столкнулся, так это новые, неизвестные «подводные течения». Первое из них – в виде обаятельной рыжей секретарши – он обнаружил в первый же день в приемной своего непосредственного начальства.
Гены, опыт, знания подсказывали ему, что генерала с этой рыжей красоткой объединяет нечто большее, чем кабинет начальника и приемная секретаря.
Взяв это на заметку – практически машинально, – полковник тут же сделал вид, что увлечен чтением почетных грамот хозяина кабинета, благо их было предостаточно. Президентские благодарности сразу от трех последних глав страны. Министерские, правительственные, общественные и масса других почетных листков покрывали собой целую стену просторного генеральского кабинета.
Ну, а потом пришла пора представляться, и генерал Доронин подошел к нему, похлопал по плечу и крепко пожал руку:
– Молодец, Пал Палыч, что прибыл. С тобой мы теперь наведем порядок. Веришь?
Знаменцев заглянул в прикрытые мохнатыми бровями внимательные глаза генерала и кивнул: