Прикосновение ЛаКлер (ЛП)

- Спасибо, Гектор, что не выставил меня за дверь.
- Я бизнесмен. Если ты уйдешь, твои постоянные клиенты перестанут приходить. – Мужчина рассмеялся. - Я не могу этого допустить.
Я слегка улыбнулась, но мне трудно гордиться тем, что я делаю.
- Итак, кто у меня первый?
Он прочистил горло.
- Извини, но для следующей твоей сессии у тебя не один единственный клиент. У тебя их два.
- Два? - Узел сформировался глубоко в моем животе.
- Правильно. Двоюродные братья.
Мои пальцы стиснули подол юбки. За все время моего пребывания здесь, было только два случая, когда два парня переспали со мной одновременно. Это было самое отвратительное, что я когда-либо испытывала. Мысль сделать это снова вызывает во мне рвотный рефлекс.
Гектор хмурится.
- У тебя все в порядке на счет этого?
Девушка кивнула. Брук не могла его динамить две ночи подряд.
- Конечно. Я все сделаю.
- Отлично. - Он пожал мое плечо. - Это больше, чем компенсация, за вчерашний день.
После того, как Гектор рассказал мне немного о двоюродных братьях, он оставил меня подготовиться. Я с трудом сдерживала дрожь в руках, пока наносила макияж и укладывала парик, но после нескольких глубоких вдохов мне удалось блокировать эмоции, и я покинула комнату, чтобы выполнить то, за что мне заплатили.
7. Деррик
Часы пробили восемь утра. И ракета бабахнула в чистом голубом утреннем небе над Памплоной. В одно мгновение быков и бычков выпускают на мощеные улицы Памплоны.
Как и мои сотоварищи по бычьим бегам, я надел белые брюки, которые кажутся слишком узкими, и белую рубашку. Красный шарф повязан вокруг шеи, а красный пояс на талии.
Мы не только похожи друг на друга в униформе для бычьих бегов, у нас одни и те же страхи. И возбуждение, вызванное адреналином.
Прежде чем мой собственный страх парализовал бы меня, я отрывал ноги от земли и начинал бежать быстрее, чем когда-либо в своей жизни. Не глядя по сторонам, не останавливаясь, чтобы отдышаться, даже когда мое сердце грохотало в груди.
Земля сотрясалась, когда бычьи копыта били по ней.
Забег должен был длиться около двух минут, но, когда ваша жизнь находится на грани, две минуты могут стать вечностью. Это вопрос жизни и смерти.
Некоторые бычьи бегуны падали на землю. У меня не было времени желать им добра в надежде, что их не затопчут животные. Согласно правилам, если мы упали, мы должны были оставаться на земле, так как там внизу безопаснее. Если мы встали бы, шансы на то, что нас изувечили бы животные выше.
Некоторые бегуны не падали, но страх заставлял их рано выходить из гонки, скользя под или прыгая через баррикады, которые обозначали маршрут, и не давали животным убежать в другие части города.
Мои ноги поднимались и били по брусчатке, дыхание перехватывало в горле, пот стекал по лицу, адреналин зашкаливал, словно наркотик в венах. Я пьянел от адреналина, когда вдыхал пыль, пот и страх, пронизывающие воздух вокруг меня. Приветствия, исходящие от толпы по обеим сторонам улицы, били меня по ушам, сливаясь со звуками ударов копыт по земле.
Зрители выкрикивали слова поддержки, произнося имена и кричали, когда бычий бегун не выдерживал и падал.
Не обращай на них внимания, Деррик. Сосредоточься или умрешь.
Я проталкивался сквозь море бычьих бегунов, океан красного и белого, и клянусь, я чувствовал горячее дыхание быка, бьющее по моим икрам. Но я не оборачивался, потому что любое отвлечение внимания даже на мгновение могло стоить мне жизни.
Когда я поворачивал за угол, убегая сильнее и быстрее, стараясь не упасть на землю, я ловил вспышку длинных, вьющихся, черных, как смоль волос в толпе зевак по другую сторону баррикад. Мое сознание мгновенно возвращалось к Руби, первой проститутке, которая отвергла меня.
Какого черта я думал о ней именно сейчас? Я тряс головой, чтобы прогнать прочь воспоминания о ней. Она отвлекала меня, я мог бы не справиться. Задумывался - это смертельная игра, когда на твои пятки наступало стадо разгоряченных разъяренных быков. Смерть - не единственный возможный исход в данной ситуации. Переломы, выбитые зубы или сотрясение мозга. Я собирался выйти из этой гонки без повреждений.
Все остальное было неважно.
Надо было выбраться с этих улиц живым - единственная мысль, которую я позволял себе в этот момент удерживать. Я отказывался в конечном итоге пополнять статистику травмированных.
Свежая решимость курсировала по моим венам, я перемещался на другую улицу, чуть не сталкиваясь с другим бычьим бегуном, который кричали как девчонка. Я не знал, как долго уже бежал. На самом деле, это могло быть всего лишь несколько секунд, но, судя по тому, как колотилось мое сердце и горели ноги, казалось, что прошло несколько часов.
Я приезжал в Памплону каждый год, начиная с того, когда умерли мои родители. В начале мои братья устраивали мне ад, говорили, что я дурак, который подвергает опасности свою жизнь, обвиняя меня в том, что я не ценю жизнь. Они просто не понимают, что я ценю ее так же, как и они. Причина, по которой я приезжал сюда... причина, по которой я осмеливаюсь взглянуть в лицо опасности... та же самая, по которой они не участвуют в опасных видах спорта.
Только подвергая себя опасности, я осознаю, насколько драгоценен мой следующий вздох. Без всплеска адреналина каждые две недели, по крайней мере, я мог бы также быть мертвым. Я был бы первым, кто признал, что я зависим от адреналина, но, по крайней мере, я не обращаюсь к наркотикам или алкоголю. Они предпочитают избегать опасности, чтобы держаться подальше от линии огня. Я другой. Единственное время, когда я чувствую себя полностью живым, это когда я смотрю опасности прямо в глаза, бросаю вызов смерти, которая хочет забрать меня, а затем, в последнюю секунду, обманываю ее. В этот момент я начинаю дышать.
Возможно, я спятил, возможно, в один из этих день смерть действительно сможет выиграть.
Нет. Пошла она, эта смерть. Я буду жить.
Моя грудная клетка так сильно была напряжена, что грозила вскрыться, когда мы приближались к арене. Только тогда я отклонился налево и перепрыгнул через баррикады, в тот же самый момент, когда быки вошли на ринг. Легкие горели, но я окончил гонку без единой царапины. Этот ослепительный, захватывающий порыв продержит меня некоторое время, пока я не буду жаждать другого.
Час спустя я сидел на стуле в ресторане "Каталина", приняв душ и переодевшись, завтракал хрустящим беконом и яйцами. Единственное доказательство того, что я участвовал в бычьих бегах - это всплеск жизни в венах. Я чувствую себя энергичнее, лучше, чем я чувствовал себя в течение долгого времени. Это заглушает мысли о трагедии, унесшей жизни моих родителей, воображаемые звуки разламываемого металла и разбитого стекла, когда их самолет упал на землю.
За одним из столиков я узнал лицо одного из бычьих бегунов, тот единственный, с которым я чуть не столкнулся под конец. Он пьет пиво на завтрак, и он поднял стакан с усмешкой в мою сторону. Я поднял свой стакан со свежевыжатым апельсиновым соком и кивнул.
Как и все остальные в ресторане, мы обращены были к большому телевизору с плоским экраном и смотрели повтор гонки. Поскольку это повторялось снова и снова, камеры увеличивают масштаб, чтобы засвидетельствовать каждый момент действия, чтобы выявить страхи и волнение на лицах бычьих бегунов. Возгласы ликующих людей, стук копыт по земле, сильное биение моего сердца создавали впечатление, будто я снова там. Я до сих пор чувствовал запах пота, пыли и страха.
- Я не знаю, как ты это делаешь, - говорил мой друг Диего, владелец ресторана "Каталина", из-за стойки бара, когда он наполнял мой стакан апельсиновым соком. - За счет заведения. - Он пододвинул его ко мне. - Итак, зачем ты это делаешь?
- Делаю что? Гоняюсь? - Спросил я, и он кивнул в ответ.