Эриган. Черта (СИ)

Вик слышал, что некто уже совсем рядом, и когда ему показалось, что к нему кто-то приблизился, трескот прекратился. Но заменившее его дыхание было куда более ужасающим, чем можно было представить.
Вздох…
Вик почувствовал на своей коже поток воздуха… и чьё-то тепло.
Некто был прямиком у него за спиной, хрипло дыша в затылок. А затем он почувствовал, как ему на голову стало что-то капать…
Вязкое и липкое…
Будто слюна…
Безостановочно дрожа, Вик поднял голову, встретив над собою взгляд чьих-то больших, и жутко кровожадных глаз.
И пока он ошарашенно пытался хоть что-то сделать, огромная пасть монстра сомкнулась на его шее…
***
Резко вскочив с места, Вик ошалело посмотрел по сторонам, пытаясь привести в порядок, своё бешено стучащее сердце.
“Что это было?!..” — ошалело подумал он, ощупывая шею.
Вик пока ещё не до конца осознавал, что пережитое им было всего лишь сном. Уж больно реальным смотрелось все то, что он видел и чувствовал.
«Небось, что-то приятное приснилось, а?» — спросил Битрим, который все это время следил за тяжело дышащим парнем.
И хоть по голосу сказать было сложно, но он прекрасно знал, что мучавший того кошмар был лишь одним из побочных эффектов лечения, которое на нём применил нанятый им лекарь.
Вик же, обратив внимание на сгустившиеся внутри повозки тени, обнаружил напротив себя Битрима:
«Вроде того…» — ответил он, облизывая пересохшие губы.
И, как и в прошлый раз, Битрим заботливо подал ему флягу с водой.
«Спасибо» — поблагодарил Вик, утолив жажду.
«Вчера ты отключился прямо посреди нашего разговора…» — молвил Битрим: «Поэтому сегодня я пришёл снова, дабы его продолжить»
«Вот как» — Вик и не помнил того момента, как уснул.
Накопившаяся в нем усталость была настолько сильной, что он вообще удивлялся тому, как смог проснуться.
«Если я правильно помню, вы предложили мне свою помощь..»
«И как? Готов ее принять?» — приподнял тот бровь, оценивающе посмотрев паарню в глаза.
Но Вик не знал, что ему ответить. Вернее, он пока ещё не определился с ответом. Уж больно мало времени у него было, дабы сложить воедино все за, и против.
«И каким же образом вы мне поможете? Неужели дадите возможность убежать?»
Но в ответ на его слова собеседник лишь ухмыльнулся:
«Не глупи, парень. Я не настолько значимая фигура…» — хмыкнул он: «…дабы идти против воли Фрейзера. Чтобы ты понимал, данная вылазка не столько прихоть Лорана, сколько воля самого архимаг!»
«А при чем здесь он?» — удивился Вик, ведь об Альтеросе — нынешнем архимаге, он уж точно не ожидал услышать.
«А ты думаешь, что у нашего ректора хватило бы сил и влияния, дабы все это провернуть? Не смеши меня. Он отправился в этот поход, с позволения мистера Альтероса, который сейчас занят делами государства, и не может лично всем этим заняться»
«Мне он не показался таким уж преданным человеком…» — высказал свои мысли Вик, который понемногу стал возвращать себе трезвость ума.
«Он таковым и не является. Фрейзер хочет заполучить все себе. Все сокровища и знания, которые прячутся по ту сторону Стены. Именно для этого он много лет втирался к архимагу в доверие. И делал это до тех пор, пока не стал его правой рукой»
В этот момент Вик почувствовал толику уважения к Фрейзеру. Архимаг был ключевой фигурой для всего королевства, являясь самым весомым аргументом в любом противостоянии.
Кроме того, нынешний архимаг был одним из самых хитрых и свирепых, из всех, кто когда-либо занимал эту же должность.
И обхитрить такого человека?
«Теперь ты можешь себе представить его натуру» — добавил Битрим.
«Да уж» — от осознания того, участником чего он стал, Вику было не по себе.
«Но, хватит об этом» — привлёк его внимание Битрим, вяло махнув рукой: «По определённым причинам, я решил тебе помочь. Но эта помощь не заключается в том, чего ты желаешь»
«Тогда в чем именно?» — спросил Вик, недоумевая.
Выдержав небольшую паузу, тот ответил:
«Я дам тебе возможность выжить…»
***
Битрим никогда не был добрым и сострадательным человеком. Такой милости никто не заслуживал.
 
Его прошло было слишком мрачны и темным, дабы вообще предположить нечто настолько глупое, как теплые чувства к людям.
Каково это, иметь любящую семью и хороших родителей? Каково это, иметь друзей и товарищей? Каково это, с кем-то веселиться? И что вообще такое, это веселье?
Битрим не знал.
Его жизнь — это жизнь никчемного отпрыска, рождённого в далеком, военном концлагере. А он сам — результат старого, как сам свет насилия над слабым полом.
В то время над империей висел туман бесконечных войн, которые своей жестокостью поражали воображение не только соседей, но и далёкие страны. Они с ужасом смотрели на то, как великие королевства и древние династии гибнут одна за другой, навеки исчезая из летописей этого мира.
Однако таков был мир той эпохи. Эпохи — упадка, как ее потом прозвали историки и менестрели.
И это название было оправданным.
Но не только смертями бесчисленных людей, но и растущим в империи разбоем и насилием, которые со временем превратили опустошенные земли в бесконечные островки боли и страданий. А затем появились концлагеря — место для предателей и военнопленных.
Туда попала и его мать — молодая и невинная девушка, волей судьбы ставшая пленником жестоких захватчиков. Красивая от природы, она сразу же попалась на глаза управляющего, который и сломил ее волю, обратив в простую игрушку для мужчин.
Однако нечто подобное никогда не было редкостью в стенах лагеря. Особенно если учитывать то, как мало женщин туда попадало. Одна на сотню — это уже рай для мужиков.
В то время, она, скорее всего, всем сердцем проклинала дарованную ей красоту, ведь она и стала причиной ее страданий.
Но ни ее мольбы, ни проклятия никого не волновали. В подобных местах женщин ценили не больше, чем скот.
Однако нечто такое, как беременность, почему-то всегда было под строгим запретом. Да, смерть и побои были привычным, и даже обыденным делом, однако детей там не жаловали. В лучшем случае роженицу просто жестоко избивали, дабы та не родила, или убивали дитя при родах.
В худшем же случае, ее и вовсе могли повесить, дабы та не принесла им проблем в будущем.
Однако в случае с Битримом, ситуация была немного иной — ''отец'' решил оставить мальца себе. Но любовью и заботой о своем потомстве там и не пахло. Об этом мальчик узнал будучи ещё зелёным мальчишкой, которому едва исполнилось пять лет. В том возрасте его мать внезапно умерла, не выдержав над собою насилия и побоев со стороны различного мужичья.
Оставшись один на один с холодом и жестокостью концлагеря, мальчик едва не умер. Однако ему, можно сказать, повезло — отец вспомнил-таки о своем отпрыске. Взяв маленького Кхайзена в оборот, он породил на свет жестокого и безжалостного палача. Убийцу, чей клинок разил всех неугодных его отцу людей.
Но паренек с радостью принял эту участь, ведь пред его глазами нетленным образом стояли лица всех тех, кто издевался над ним и его покойной матерью.
Но… один лишь бог знает, сколько боли с унижений ему пришлось пережить. Сколько невинных детских слез утекло с его глаз, прежде чем в глазах его отца появилась хоть тень снисхождения…
Однако это не значило, что тот прекратил свое ''воспитание''. Совсем наоборот. Его отец, даже не зная толком, как правильно взрастить в своем отпрыске покорного пса, продолжал полюбившееся за годы дело, пуская в ход все, что порождало его больное воображение.
И в результате, он все-таки добился своего — отпрыск стал злобным зверем, которого можно было на кого-то натравить.
 
Нравилось ли ему подобное?
Без сомнения. Полученная им впоследствии власть, в полной мере окупила затраченное на Кхайзена время.
Что же до его чувств? Мужчине было плевать.
Однако Битриму не нравилось быть чьим-то инструментом. Он хотел свободы. Кхайзен нуждался в ней так же сильно, как в мести. Ему была необходима власть над собой и своей жизни.