Пополам (СИ)

Выполнив привычный набор упражнений, направился в сторону дома быстрой трусцой. Сегодня нужно много чего сделать, а времени, как всегда, оставалось на все мало. Поднявшись на второй этаж, первым делом принял душ и оделся. После вспомнил об оставленном на столе ключе. Тщательно оттер его от глины и удостоверившись, что он выглядит точно также, как и до снятия слепка, вернул на прежнее место: в мешочек, а потом в сундук. Меня настораживало и одновременно огорчало подобное положение дел, но если Сейя не желает распространяться о принадлежности ключа, то нужно выяснить все самому. Я не верил, что ор пними может задумать что-то незаконное. Может, это очередная безделушка не заслуживающая внимания, но интуиция подсказывала, что это не так.
После направился в ванную и долго стоял перед зеркалом, не решаясь забрать послание Сейи. Оно манило меня, словно в насмешку чуть-чуть выглядывая из-за деревянной рамы. Я сознательно оттягивал момент прочтения, потому что одновременно предчувствовал что-то плохое, и вместе с тем подозревал ор пними в утаивании от меня какой-то части информации. Вздохнув, вытянул конверт и раскрыл.
«Дорогой Лем!
Я согласна, что нам нужно наладить более тесное общение, иначе мы никогда не сумеем решить эту проблему. На всякий случай после того, как допишу последнюю строку в этом письме, я уничтожу нашу коробочку с весточками. И предлагаю тебе так делать с каждым моим письмом, чтобы избежать ненужного осведомления со стороны любопытствующих.
Ксантия отстранили, ущерб за амфоры будет погашен в течение какого-то времени. Вазис Дусманис подозревает, что в нашем слиянии что-то пошло не так, но именно он помог мне избавиться от назойливого внимания отдела по контролю за качеством. Я так думаю, что всех андрогинов со стороны с нашего объекта отошлют, и мы будем работать как раньше, без свидетелей.
Лекарство от нашей хвори я не смогла найти в библиотеке. Почему-то доступа к некоторым секциям у нас нет, хотя раньше мы могли брать абсолютно любую литературу в академии. Это подозрительно! Если не найдём решения в книгах, то стоит задуматься о Богах всерьёз.
Не поддавайся сильным эмоциям, мы всё равно встретимся. Сейя.
Ксантия отстранили? Почему? Нужно будет заглянуть к глашатаям за порцией новостей пред поездкой на стройку. Бросил еще один взгляд в письмо, всматриваясь в знакомую фамилию - Дусманис. Этот андрогин всегда внушал мне какое-то инстинктивное недоверие ко всем его словам и действиям. Хотя виделись мы мельком и перебрасывались от силы всего парой фраз, но что-то в этой легкой улыбке и холодном взгляде желтых глаз настораживало. И в библиотеку нас почему-то не пустили, что можно добавить к увеличивающемуся списку странностей. Когда ж они наконец закончатся?! Еще раз пробежав письмо внимательным взглядом и запомнив до последней буквы, спустился на первый этаж, где, чиркнув огнивом, поджег листок и кинул его в камин. Смотря, как уродливо чернеет бумага, как слабый огонек приобретает легкий неестественно-синий оттенок из-за чернил, которыми было принято пользоваться у нас в роду, я думал о том, куда приведет нас подобная игра. Мы сжигали письма, словно преступники уничтожали улики, таились, врали и умалчивали. Это было настолько непохоже на обе половины Сейлема из рода Метаксис, что даже пугало. Подождав пока бумагу полностью поглотит беспощадный огонь, вышел из комнаты и направился в столовую.
Спустя час я был уже в Мирте. Остановившись на главной площади, подъехал к низенькому мальчонке:
- «Вестник Мирта».
- Одна драхма, кириос, - чуть поклонившись подросток полез в сумку, висящую через плечо, и извлек оттуда нужное печатное издание.
- Держи, - бросил ему позолоченную монету достоинством в одну драхму и посеребрённую номиналом в половину первой, - купишь себе сладости.
- Спасибо, достопочтенный, - радостно улыбаясь, юный андрогин поклонился чуть ли не до самой земли.
Не у всех была возможность брать карманные деньги у родителей, как у меня в детстве. Кто-то подрабатывал подобным образом, и это было не зазорно.
 
Съехав с главной дороги, остановился в промежутке между двумя зданиями и углубился в периодическое издание Мирта. Спустя несколько минут спрятал листки в седельную сумку. Выходит, Ксантия обвиняют в мошенничестве. Если его дело передадут в трибунал, а это возможно, то у него будет еще шанс сохранить лицо перед высшей знатью Мирта, а вот если вынесут на собрание народной комиции, то Иппоксантус навечно будет отмечен печатью несмываемого позора.
Законодательная власть в Либертии состояла из одного крупного органа - судебной комиции. В нее входили магистранты различных уровней, и они определяли когда, куда и как передавать то или иное дело. В судебной комиции были и другие собрания: куритарная комиция, которая рассматривала дела, касающиеся внутрисемейных проблем андрогинов: наследства, завещания, усыновления и тому подобного; преторная комиция, заведующая, как ни странно, военными делами республики: содержанием армии, разведкой ближайших земель и океана, ионными триумвирами, которые следили за порядком на улицах города, и прочим; центуриатная комиция, занимающаяся внутригородским строительством соответственно, рассматривала и все дела касающиеся оного, будь то нарушения правил безопасности или простой запрос на аренду земельного участка у республики; и многие другие. Отец состоял в главном судебном органе в качестве децемвира, в его обязанности входило рассмотрение всех случаев, которые в дальнейшем посылались в куритарную комицию. Проще говоря, он занимался гражданскими делами. После того, как дела распределяли по комициям, внутри них решалось, какой принцип рассмотрения будет избран: народное собрание или же внутреннее голосование. Обвинения против Ксантия выдвинул главный судебный орган, и дальше дело должно направиться в центуриатную комицию, в которой будут решать, следует провести процесс открыто или же закрыто.
Здесь законом, ввиду тяжести совершенного преступления, разрешено оптировать трибунал, то есть заседание тринадцати судей, избираемых раз в пятилетку из самых почтенных магистрантов, чей возраст должен перевалить отметку в 600 лет. Трибунал отличается от внутреннего закрытого голосования тем, что на этот процесс пускали часть высшей знати Мирта, а точнее тех, кто принимал непосредственное участие в деле или кого касался тем или иным образом его исход. Кроме этого, решения тринадцати судей не подлежали сомнению, их не оспаривали и обвиняемый лишался возможности подать апелляцию при неблагоприятном для него решении. Другими словами, приговор, вынесенный трибуналом, был окончательным и обжалованию не подлежал.
Итак, комиция могла рассмотреть дело закрыто, не привлекая к нему внимание общественности. Тогда просто спустя какое-то время в «Вестнике Мирта» публиковали решение. Возможно, магистранты решат вынести дело на суд трибунала, заседание которого открыто для многих знатных андрогинов, но все же не для всех. Последний вариант - обвинения могут быть зачитаны на народном собрании, таким образом поступок Ксантия будет предан огласке и его судьбу решат жители Мирта путем всеобщего голосования после процесса. Этот вариант наихудший и для Иппоксантуса, и для нас, ведь нам придется выступать в суде в качестве свидетелей, а это абсолютно недопустимо в связи с нашим нынешним положением. За этими мыслями не заметил, как добрался до стройки.
- Кириос, - выбежал мне навстречу бесполый.
 
- Чего тебе? - спешился.
- Кириос, под навесом вас дожидается достопочтенный магистрат, - склонившись к земле, произнес надсмотрщик.
- Кто именно? - удивился, так как Сейя не писала ни о каких новых визитах на стройку.
- Не могу знать, кириос.
- Накорми и напои коня, а после укрой его где-нибудь под навесом, чтобы солнце не палило. Головой отвечаешь, понял? - передал ему поводья, отчего Рив беспокойно начал перебирать передними копытами.
- Слушаюсь, кириос, - бесполый с легким страхом посмотрел на недовольного вороного жеребца.