Антология советского детектива-39. Компиляция. Книги 1-11

― Прекрасно, ― решил Саша и вылил воду на Алика. Алик взвизгнул, вскочил, бросился на Сашу и вдруг замер: на спине Сергея под левой лопаткой он увидел ужасный шрам. 
― Это от того осколка, Сергей Васильевич? ― тихо спросил он. 
― От того, от того, ― недовольно подтвердил Сергей и, обернувшись, поймал остановившийся взгляд Ларисы. 
― Удивительная штука эти осколочные ранения! ― профессионально, без интонаций, констатировала Лариса. Не скажи вы, что это осколочный вход, без колебаний решила бы ― типичный шрам от ножевого удара. 
И сразу напряжение сковало пикничок. 
― Что-то скучно стало, ― бодро и быстро заговорил Сергей. ― А все потому, что всухую сидим. Ну-ка, Клава, домой. Мы тут еще малость позагораем, а ты в дому все как надо приготовь. Ясно тебе, Клава?! 
― Ясно, ― ответила Клава и поднялась. ― Я пойду. 
Все четверо проводили ее взглядами. 
― Алик, заводи! ― приказал Саша. ― Замерз я, мы с Ларкой опять плясать будем. 
Снова запела в граммофоне Шульженко. Саша обнял Ларису и мельком глянул вслед уже скрывавшейся за деревьями Клаве. Сергей, поймав этот взгляд и выждав, когда Саша с Ларисой, танцуя, отошли подальше, подвинулся, не поднимаясь, по траве к барахлишку танцоров, лежавшему рядом с Аликом. 
А Шульженко рассказывала: 
В запыленной пачке старых писем 
Мне случайно встретилось одно, 
Гле строка, похожая на бисер, 
Расплылась в неясное пятно... 
Большим пальцем ноги Сергей незаметно приоткрыл Ларисину сумочку, увидел рифленую рукоятку парабеллума и резко вскочил. Почти одновременно с ним вскочил испуганный Алик, перекрыв путь к пистолету. 
Тогда Сергей, оглядев всех их, настороженно обернувшихся к нему, потянулся лениво и сказал: 
― А что ждать, пошли и мы. 
Они молча шли через Тимирязевский лес к переезду. У переезда на Большой Коптевской они остановились, пережидая: приближался состав. Сергей с Аликом подошли к путям, А Лариса с Сашей отстали. Поезд стремительно надвигался. 
И в этот момент Сергей прыгнул. Он прыгнул перед самым носом паровоза и, чудом уцелевший, оказался на той стороне пути, по которому, отгородив его от Саши, Алика и Ларисы катил бесконечный поезд. А с этой стороны бесновался Саша: 
― Идиот! Я полный идиот! Как же я не допер! Как же я раньше не допер! На замок купился! 
Состав был бесконечен, и Саша, глядя на пробегавшие мимо кирпичные вагоны, уже тихо попросил Ларису: 
― Машинку отдай. 
Лариса достала из ридикюля парабеллум и протянула Саше. Он засунул пистолет за ремень и выпустил рубаху, закрывая рукоятку. А поезд все шел. Саша ждал, закрыв глаза и скрипя зубами. Мелькнула площадка последнего вагона, на которой был дед с желтым флажком, и они побежали. 
Дом в Кочновском горел. Уже приехали пожарники, и желтые в солнечном свете струи долбили крышу, стены, выдавливали окна. 
― Там человек! ― задыхаясь прокричал Саша. 
― Нету там никого. Не видишь, что ли? Замок, ― раздраженно ответил ему начальник пожарной команды, озабоченно наблюдавший за действиями своих подчиненных. Ни слова не говоря, Саша вырвал у ближайшего пожарника топорик и кинулся к дому. Одним движением сбив замок, он распахнул дверь, из которой выкатился шар белого дыма. Когда дым уплыл, он увидел прямо у порога лицом вниз лежал человек. Схватив человека под мышки, Саша оттащил его в сторону. 
Без погон, без орденов, в стиранной гимнастерке лежал на траве солдат с усталым, иссеченным морщинами лицом. 
― Лариса! ― криком позвал Саша. Подошла Лариса, подняла руку солдата ― щупала пульс. 
― Он мертвый! ― сказала она, отпустила руку и, прикрыв ладонью задрожавший рот, стала пятиться к толпе, к живым. 
Живые стояли в отдалении, не приближаясь. Только Саша был рядом с солдатом. Опустившись на колени, Саша посмотрел в мертвое лицо, молчаливо извиняясь, и проверил карманы солдата. В нагрудном была бумага. На бумаге крупным почерком не особо грамотного человека было написано: 
― "Прошу того, кто найдет мое мертвое тело, написать по адресу: город Лысьва Молотовской области, Посадская улица, дом десять, Ефросинье Петровне Одинцовой. И сообщить ей, что сын ее, Одинцов Сергей Васильевич, который может умереть каждую минуту, умер наконец. И матери хлопот не доставил. И чтоб не убивалась. Одинцов Сергей Васильевич, 1918 года рождения". 
 
Саша аккуратно сложил записку, сунул в задний карман, обвел толпу мутным взглядом и вдруг бросился бежать. 
Инвалидный рынок был рядом. Опершись руками о прилавок, он долго смотрел на Петра, не говоря ни слова. Потом ударил его по красной морде. И еще раз ударил. И еще. 
― За что, Саша? ― негромко спросил Петро. Тихая тонкая струйка крови ползла из его разбитого носа. 
― Где нора твоего гада? ― вопросом на вопрос ответил Саша. 
― Какого гада? 
― У которого ты на побегушках. Которому ты доносил о каждом моем шаге, одинокая скотина. 
― Ты о Сереге? ― голос Петра зазвучал угрожающе. ― Ты полегче на поворотах, парень. 
― Куда он уполз? Куда он мог уползти? 
― А пошел ты! ― с отчаянной ненавистью выкрикнул Петро. 
― Слушай меня внимательно, Петя, очень внимательно. Сейчас ты мне скажешь, где он. Я пойду туда и возьму его. Потому что он убийца и бандит, ворующий у голодных людей, грабящий израненную мою страну. А если не скажешь, я убью тебя, Петя. 
― Убивай, ― согласился Петро. ― Убивай, щенок. Люди! Страна! Чем отплатили нам люди, из-за которых мы лишались жизней? Что сделала страна для того, чтобы мы достойно прожили остаток наших дней? На что нас обрекли? На это! ― Петро ударил кулаком по мешку с семечками. ― Мы сами наложили контрибуцию на страну, которой мы завоевали победу. Мы. Я инвалид войны. И Серега ― герой войны. 
― Пошли, ― совсем спокойно предложил Саша. 
― Куда? 
― Пошли, ― Саша схватил Петра за рукав и поволок за собой. 
Идти было недалеко. Солдат по-прежнему лежал на траве, и по-прежнему стояла молчаливая толпа. Саша приказал Петру: 
― Смотри. ― Петр смотрел. Саша вынул из кармана записку, протянул Петру и предложил: ― Читай. Это было у него в кармане. 
Петр прочитал, поднял глаза на Сашу, спросил, ничего не понимая: 
― Как же так? 
― А так! Твой гад спаивал его, потерявшего надежду на все, он держал его взаперти и спаивал, а сам, прикрываясь его наградами и документами, дурил головы таким, как ты, грабил, убивал! 
― Как же так? ― повторил Петро. Пыхтя мотором и переваливаясь по булыжнику, приближалась большая санитарная машина. Развернувшись и рассеяв толпу, она подала задом и нависла над солдатом. Из кабины выпрыгнул мужчина в белом халате, достал папиросу, закурил. 
Санитары подняли заднюю дверцу и подошли к солдату: 
― Смотри. Смотри на мертвого, ― еще раз приказал Саша. Петр смотрел. ― Он просто не успел, а то бы и ты был мертвяком. Ты понимаешь это, одноногий идиот? Куда он мог уползти? Куда он уполз, Петя? 
― В Нахабино у него дом. Там он все прячет. 
― Адрес, Петя, адрес! 
― Первомайская улица. Номера дома не помню, но он последний, ближе всех к железной дороге. 
Санитары задвинули носилки с солдатом в кузов, захлопнули дверцу, и машина покатила по Кочновскому. Саша шагал вслед за ней к Красноармейской улице, и опять рядом с ним были Лариса и Алик. А Петро остался один. Он стоял никуда не глядя и ни о чем не думая. 
Раскинув руки, Саша ждал на середине проезжей части, когда "джип", мчавшийся прямо на него, затормозит. Застонали тормоза, и срывающийся голос обиженно спросил: 
― Жить надоело, да? 
Саша обошел радиатор и, подойдя к дверце, ласково положил ладонь на лежавшую на борту руку водителя. 
 
― Одолжи машину на часок, солдат. 
― А ну от машины! ― закричал водитель. 
― Тогда извини, браток, ― грустно сказал Саша и привычным манером врезал шоферу по шее. Шофер ткнулся лбом в баранку и обмяк. Саша вытащил его из "джипа", отволок к забору, прислонил и отдал распоряжение: