Ленни

– Если вам все еще интересно, можете передать вашим спорщикам, что Ленни уже умеет произносить кое-какие слова весьма отчетливо.
Они молчали всю дорогу до кабинета Сьюзен Кэлвин. Стены кабинета до потолка были заставлены книжными полками – некоторые из этих книг принадлежали перу самой Сьюзен. На всем здесь лежала печать холодной и методичной личности Сьюзен.
В кабинете был всего один стул, и: естественно, когда Сьюзен села, Лэннинг и Богерт были вынуждены стоять.
Она сказала:
– Ленни всего лишь защищался. Он действовал согласно Третьему Закону: «Робот должен защищать себя».
– «За исключением тех случаев, – упрямо возразил Лэннинг, продолжая цитировать Закон, – когда это не противоречит Первому и Второму Законам». Цитировать, так уж цитировать до конца! Ленни не имел права защищаться, если его действия могли повлечь за собой даже минимальный ущерб человеку.
– Он и не делал этого, – парировала Сьюзен. – Сознательно. Но у Ленни недоразвитый мозг. Он не имеет понятия ни о собственной силе, ни о слабости человека. Отбрасывая от себя грозящую ему руку человека, он и предполагать не мог, что сломает кость. Применительно к человеку это значило бы, что тот, кто действительно не знает, что такое хорошо, а что такое плохо, не несет моральной ответственности за свои действия.
– Но, Сьюзен, – мягко проговорил Богерт, – мы же не обвиняем. Мы отлично понимаем, что Ленни, если судить по человеческим меркам, сущее дитя. Мы не обвиняем его, но общественность его осудит. И «Ю. С. Роботс» – конец.
– Совсем наоборот! Будь у вас чуть-чуть побольше мозгов, Питер, вы бы уже давным-давно поняли, что это и есть тот самый шанс, который так необходим фирме, который разрешит все проблемы.
Лэннинг зловеще нахмурил кустистые брови, но вовремя сдержался и осторожно поинтересовался:
– Какие проблемы, Сьюзен?
– Простите, но разве корпорация не заинтересована в наборе персонала высокого уровня?
– Заинтересована, безусловно.
– Да? И что же вы предлагаете потенциальным научным работникам? Новизну? Романтику проникновений в непознанное? Нет! Вы сулите им высоченную зарплату и отсутствие проблем.
– «Отсутствие проблем»? – переспросил Богерт, – Что вы хотите этим сказать?
– А что, есть проблемы? – язвительно поинтересовалась Сьюзен. – Каких роботов мы производим? Целиком и полностью доведенных до совершенства, готовых к выполнению своих обязанностей. Промышленность сообщает нам, каковы ее потребности, компьютер разрабатывает мозг, станки собирают робота – и вот он, пожалуйста, готов, полностью и окончательно. Питер, в свое время вы меня спросили, что толку в моих занятиях с Ленни. «Что толку, – вы тогда сказали, – в Роботс, который не способен ни на какую работу?» Так? А теперь ответьте мне, что толку в Роботс, который способен выполнять одну-единственную работу? На мой взгляд, такой робот совершенно бесперспективен. Возьмем модель ЛНИ. Она предназначена для добычи бора. Потребуется, не дай бог, перебросить ЛНИ на добычу бериллия, и от этих роботов не будет ни капли пользы. Вступит в новую стадию технология добычи бора – и опять-таки их можно будет со спокойной совестью отправить на свалку. Человек, так работающий, – это получеловек. Так работающий робот – это полуробот.
– А вы что же, хотите создать многофункционального робота?
– А почему бы и нет? – спросила Сьюзен. – Почему бы и нет? Смотрите: мне дали робота, мозг которого был почти целиком выведен из строя, Я занялась его обучением, и вы, Альфред, спросили меня, какой в этом смысл, Может быть, конечно, что касается Ленни, смысла и немного – он никогда не станет старше пятилетнего ребенка, по человеческим меркам. Но есть ли от этого польза в общем смысле? Есть, и немалая, если взглянуть на мои исследования абстрактно: они заключаются в изучении принципиальной возможности обучения роботов. Я установила способы замыкания близлежащих цепочек с целью создания новых, Дальнейшие исследования приведут к созданию более тонких и эффективных методик обучения.
– Ну и?
– Представьте, что вы начали работу с позитронным мозгом, у которого имеются в наличии все основные цепочки, но напрочь отсутствуют второстепенные. Представили? А теперь представьте себе, что вы принялись формировать эти вторичные цепочки. Вы же сможете поставлять роботов, которые обучаемы, способны воспринимать самые разнообразные инструкции, переключаться с одной работы на другую. Роботы станут так же универсальны, как люди. Роботы смогут обучаться.
Оба – и математик, и директор – смотрели на нее, не говоря ни слова.
– Вы что, – спросила она раздраженно, – так и не понимаете, о чем я говорю?
– Ну, почему? Слова я понимаю, – возразил Лэннинг.
– Тогда вы должны понять, что, располагая принципиально новой отраслью научно-исследовательской деятельности и держа в руках перспективу разработки новых технологий и возможность проникновения в область непознанного, вы имеете уникальный шанс привлечь интерес молодежи к Роботехнике. Попробуйте, сами убедитесь.
– Однако позволю себе заметить, – нерешительно возразил Лэннинг, – что это опасно. Ведь при обучении таких невежественных роботов, как. Ленни, не может быть никакого доверия Первому Закону – так ведь именно и получилось.
– Ну и что? И прекрасно, что так получилось. Этот случай следует широко разрекламировать.
– Раз-ре-кла-ми-ро-вать?! Яне ослышался?
– Нет, не ослышались. Самым откровенным образом сообщите об опасности. Объявите, что вы откроете новый научно-исследовательский центр на Луне, если общественность воспротивится его основанию здесь, и всеми возможными способами подчеркните опасность.
Лэннинг, ошеломленный до последней степени, всплеснул руками:
– Но почему, господи боже? Почему?!
– Да потому, что привкус опасности послужит прекрасной приманкой! Что, по-вашему, ядерная технология так уж безопасна? А космические полеты – это увеселительные прогулки? Разве ваше обещание абсолютной безопасности сослужило службу? Удалось ли заманить хоть кого-нибудь? Помогла ли обещанная безопасность преодолеть всеобщий комплекс Франкенштейна, который вы так ненавидите? Нет? Так попробуйте же что-нибудь другое, такое, что приносило успех в других областях.
Тут из-за двери, ведущей в лабораторию Сьюзен, донесся мелодичный низкий звук. Это, конечно, был Ленни.
Сьюзен сразу умолкла, прислушиваясь.
– Кажется, Ленни меня зовет, – пробормотала она. Простите, я сейчас.
– Он научился это делать? – поразился Лэннинг.
– Я же сказала, что мне удалось обучить его кое-каким словам.
Сделав несколько поспешных шагов к двери, Сьюзен обернулась:
– Не уходите, я быстро.
Глядя ей вслед, они некоторое время молчали. Потом Лэннинг задумчиво спросил:
– Как ты думаешь, Питер, есть что-то в том, что она говорит?
– Может быть, и есть, Альфред, – кивнул Богерт, – Может быть. Во всяком случае, можно поднять этот вопрос в дирекции. Посмотрим, что скажут остальные. В конце концов, деваться все равно некуда. Масло в огонь уже подлито. Робот ударил человека, и этот факт стал достоянием общественности. И если верить Сьюзен, мы можем попытаться обратить случившееся в свою пользу. Но только… ее намерениям я не слишком доверяю. Вернее, совсем не доверяю.
– Ты о чем?
– Видишь ли, даже если все, что она сказала – чистая правда, это не более чем рационализация с ее стороны. Собственный ее интерес в этом деле проистекает из желания удержать при себе, спасти этого робота. Ты же прекрасно понимаешь, как бы мы на нее ни наваливались (математик усмехнулся нелепости звучания этой фразы в буквальном значении), она по-прежнему будет заявлять, что он необходим ей для создания методики обучения роботов. Только мне кажется, что Ленни ей совсем не затем нужен. Она нашла для него совершенно уникальное применение – настолько уникальное, что из всех женщин на свете на такое способна только Сьюзен.