Анатомия страха

– Ну и что? – улыбнулся Хулио.
Они продолжили обсуждение женщин, выбирая для меня невесту. Это всегда так. Семейные пары чувствуют себя обязанными непременно женить друга-холостяка. Я уже к этому привык и молча слушал, тихо баюкая ребенка.
В конце вечера у Хулио все еще на лице было это грустное выражение. Я собирался спросить, что случилось, но не успел. Он раньше заключил меня в свои медвежьи объятия.
 
5
 
Звонок детектива Терри Руссо явился для меня неожиданностью. Она сказала, что хочет мне кое-что показать. Наверное, рисунок, что же еще.
Я пересек площадь. Зимой в Нью-Йорке небо бывает очень красивым, как, например, сегодня – сплошная яркая кобальтовая синь, – но холод мне опротивел, и я тосковал по весне. Не верилось, что она когда-нибудь наступит. Я засунул руки поглубже в карманы старой кожаной куртки. Она не очень теплая, но я ухитрялся обходиться без пальто и носил ее уже много лет. Куртка была для меня как вторая кожа.
В просвете между зданиями, образующими площадь, было видно место, где стояли башни Всемирного торгового центра. В тот день я находился поблизости, работал над рисунком со свидетелем ограбления банка. Когда врезался первый самолет, мы выбежали на улицу. Дым, вспышки пламени. Что это? Пожар? Все стало ясно, когда через двадцать минут в башни врезался второй самолет. С того места, где я стоял, все было хорошо видно. В том числе и как падали вниз люди. Мне казалось, это какой-то кошмарный сон.
На лужайке перед зданием полицейского управления под снегом притаились несколько крокусов, которые храбро переносили тяготы и лишения зимы. На душе потеплело. Значит, не все потеряно и весна не за горами.
В вестибюле я потрогал щетину на подбородке – все-таки надо было побриться – и, выкладывая на столик содержимое карманов, чтобы пройти через металлодетектор, вспомнил первую и единственную встречу с детективом Руссо больше года назад. Красивая, но чересчур жесткая, такой она мне тогда показалась. Собственно, встреча заключалась в том, что я передал ей рисунок предполагаемого преступника, который сделал по описанию свидетелей. Рисунок оказался удачным, и вскоре преступника задержали. А Руссо получила повышение по службе. Во всяком случае, так я слышал. Не от нее. Нет, я не ждал какой-либо благодарности, но детектива Руссо не убыло бы, если бы она позвонила.
Дверь в кабинет была приоткрыта. Терри Руссо ходила там туда-сюда. Облегающие джинсы, черная футболка. Распущенные волосы, по которым она проводила пальцами. Это напомнило мне пастель Дега «После ванны». Когда я постучал, она быстро закрутила волосы в хвостик.
Детектив Терри Руссо оказалась еще красивее, чем я помнил. Высокий лоб, точеный нос, полные губы, похожа на киноактрису Анджелину Джоли.
– Извините, что заставила вас тащиться сюда, в центр. – Голос у нее тоже был глубже, чем я помнил, с местным выговором, то ли бруклинским, то ли Куинса. – Но в лаборатории еще не закончили с ними работать. – Она кивнула на рисунки на столе, которые уже привлекли мое внимание. – Правда, основные анализы сделаны. – Терри Руссо произносила слова с возбужденной торопливостью. – Я вызвала вас, поскольку мне нужен свежий взгляд. Может, вы увидите в них что-нибудь такое, чего не обнаружили технические эксперты.
Я ждал пояснений, но они не последовали.
– Какое ваше мнение?
– Они не плохи.
– Оценка художественных достоинств меня не интересует. Я хочу знать, их выполнил один человек или нет?
– Вы этого не спросили, а я мысли читать не умею.
– Неужели? А я слышала как раз наоборот. У вас репутация серьезного экстрасенса. – Ее губы тронула легкая улыбка. – Так что скажете?
– Вас интересует, являются ли оба рисунка работами одного художника?
 
– Да. – Она постучала пальцами по краю стола.
– Тогда, пожалуйста, вытащите их из файлов.
Терри Руссо кивнула и протянула мне перчатки. Я надел их, достал рисунки, начал рассматривать.
– Техника проведения линий кажется мне одинаковой, правда, один рисунок немного четче другого, – произнес я. – Дело в том, что манера рисовать так же индивидуальна, как и почерк. – Я продолжал внимательно рассматривать рисунки, а детектив Руссо барабанила пальцами по столу. Это раздражало. – Вы бы приняли чего-нибудь, – заметил я.
– Чего именно?
– Ну, успокаивающего.
Ее губы дрогнули. Я извинился, сказав, что пошутил, и стал вслух сравнивать отдельные фрагменты рисунков, указывая на сходство штрихов.
Руссо наклонилась ближе, и пространство между нами наполнилось ароматом ее духов. Это было что-то свежее и луговое.
– Думаю, рисунки выполнил один человек, и он правша. – Я это знал наверняка, поскольку сам был правшой и накладывал штрихи сходным образом.
– Согласно заключению лаборатории, он рисовал графитовым карандашом.
– Да. И довольно мягким. Вероятно, стандартным номер два, хотя скорее всего более мягким, номер три или четыре. – Я разъяснил ей насчет карандашей, твердых и мягких. Достал пенал и продемонстрировал каждый, закончив своим любимым «Эбони».
– Ваш карандаш выглядит, будто его погрыз бобер, – усмехнулась Руссо.
– Дурная привычка, – признался я, сдерживая желание рассказать анекдот о бобре, довольно грубый, который наверняка ей не понравится.
– Что еще вы можете сказать об этих рисунках?
Я пожал плечами:
– Лишь то, что он делает их быстро и довольно уверенно. Похоже, серьезно изучал рисунок и дизайн в какой-нибудь художественной школе.
Руссо внимательно слушала, сдвинув брови, прищурившись. Очевидно, оценивала информацию, а заодно и меня.
– В лаборатории наверняка уже убедились, что бумага, на которой сделаны рисунки, одинаковая. Но возможно, вам повезет, если этот тип оставил на ней капельки слюны или прикоснулся потной ладонью. Тогда можно будет определить ДНК.
– Вы рассуждаете как опытный полицейский эксперт.
– Я окончил академию.
– Вот как?
– Да, но искусством занимаюсь исключительно в полевых условиях, помогаю расследовать преступления.
– Не боитесь запачкать руки?
– Наоборот. – Я стянул перчатки и продемонстрировал ей руки. Графит и древесный уголь въелись в кожу навечно. Сколько ни мой, бесполезно.
– Я не хотела вас обидеть, – произнесла Терри Руссо. – К сожалению, в лаборатории пока не обнаружили на рисунках никаких следов. Только пятна крови убитых. – Она посмотрела мне в лицо. – Вы можете по этим рисункам сделать какие-нибудь выводы относительно личности убийцы?
Она уже разговаривала со мной, как с копом. Добрый знак.
– Вы имеете в виду, ненавидел ли он свою мать или мучил в детстве животных?
– Не совсем то, но…
– Я уловил смысл. Анализ личности художника по его произведению.
– Да.
– Надеюсь, мои рисунки подобному анализу подвергать никто не станет.
– Почему? Что там можно найти?
– Не знаю… ну, например, что я одержим насильниками и убийцами, поскольку только их и рисую.
Терри Руссо вскинула брови.
– Ну а как насчет этого типа?
– Я не психоаналитик, но рисунки дают основание полагать, что их автор человек аккуратный, одержим какой-то навязчивой идеей и работает очень точно, потому что я не заметил, чтобы он где-нибудь что-либо стирал. Но это мои домыслы. Он вполне может оказаться в жизни неряхой, несмотря на свои аккуратные рисунки. – В самом деле, мои рисунки были еще аккуратнее, но если бы кто-нибудь побывал в моей квартире и увидел, какой там кавардак, он бы никогда не догадался, что я их автор. – Вы можете послать их в Квантико на психологическую экспертизу.
 
– Сами разберемся, – заявила Руссо, но я понял, что это блеф, ведь на ее лице отразилось нечто противоположное.