Тряпичная кукла

— Алло, это дом семьи Шортино? Добрый день, синьора, это Паскуале Дзуокколо… нет, не волнуйтесь, ваша дочь не совершила ничего такого… напротив, я хотел сообщить вам замечательную новость… мы любим друг друга, и я хочу жениться на вашей дочери… да, синьора, вы всё правильно поняли… как?.. уверен ли я?.. Да, я прекрасно знаю, на что иду… в смысле, хорошо ли я знаю вашу дочь?.. Я безумно люблю её… как это сумасшедшая, она самый настоящий бриллиант среди всех женщин, которых я знал до сих пор… да, я приеду как можно скорее, чтобы поговорить с вашим мужем… до свиданья, — Паскуале повесил телефонную трубку и повернулся к Аните: — Твоя мать сказала, что ты сумасшедшая и злая, что она меня предупреждает об этом, потому что мы с мамой порядочные люди и у нас хорошая семья, и если потом я тебя брошу, то обратно твоя мать тебя не пустит… конечно же, сразу видно, как сильно твоя семья любит тебя.
Анита пришла в бешенство:
— Это не твоё дело! Хотя знаешь, что я тебе скажу?.. Я не вернусь в этот паршивый дом и даже не хочу видеть на моей свадьбе этих голодранцев!
Паскуале понял резкие слова девушки и ответил:
— Ладно, ты устроишься здесь, у нас, пока мы организуем всё к свадьбе, попытаемся оставаться спокойными и безмятежными, ты, кстати, прекрати выражаться, как вульгарная простолюдинка, не забывай, что выходишь замуж за дипломированного специалиста из приличной неапольской семьи. Я постараюсь делать всё, что тебе нравится, а ты веди себя как воспитанная девушка, — потом, обращаясь к матери, он добавил: — Пойдем в комнату для гостей, выбросим отцовскую одежду, всё равно это бесполезный груз воспоминаний, тогда Анита сможет разместиться там… Ты давай, помоги нам… — снова обратился он к Аните, — и все мы будем жить долго и счастливо.
Аниту одолевали сомнения, она чего-то не понимала, всё далось ей слишком легко, и тогда она решила вести себя ещё жестче, чтобы испытать Паскуале на прочность и расшатать его крепкие нервы, может, тогда станет понятно, есть ли в этом его снисходительном поведении какой-то подвох или нет.
— Послушай, — проговорила Анита, — меня всё устраивает, только я не собираюсь обслуживать твою мамашу. Надо найти какую-нибудь домработницу, чтобы она в магазин ходила и по дому всё делала… а ещё мне совсем нечего надеть, вся моя одежда в доме у этих моих придурочных родителей.
Паскуале, не сказав ни слова, набрал номер семьи Шортино.
— Синьора, извините, это опять Паскуале Дзуокколо, я ещё хотел сообщить, что ваша дочь не желает видеть вас на свадьбе… как?.. благодарите Бога?! Хорошо, в любом случае я пошлю курьера за вещами Аниты… как вы пожелаете… простите за беспокойство, — с этими словами молодой человек повесил трубку и объявил Аните: — Твоя мать сказала, что не надо никого утруждать, что она всё распихает по мусорным мешкам и передаст через какую-то Риту-хабалку. Ты довольна? Так устраивает? А сейчас пойдём приготовим твою комнату для новобрачных.
Конечно, если Анита изобрела такой хитроумный план, то Паскуале вёл ещё более тонкую и коварную игру. Все последующие дни стали одним бесконечным унижением для девчонки, но всё это было совершенно справедливо, учитывая безнравственное, вульгарное поведете Аниты, которая вскоре поняла, что не сможет побороть своей подлостью находчивость молодого человека.
Дзуокколо наняли несколько помощниц по хозяйству, которые между тем долго не задерживались в доме, потому что не могли вынести издевательств Аниты. Она обращалась с ними как с рабынями в восемнадцатом веке, было бесполезно объяснять, что нельзя настолько грубо вести себя, высокомерно отдавать приказы и строить из себя гранд-даму. Поговорка «из грязи в князи» полностью соответствовала Аните. Особенно доставалось темнокожим горничным, крики Аниты разносились по всему дому: «Я не хочу видеть эту дерьмовую негритоску в своём доме… она воняет!» И когда она совсем уже перегибала палку, Паскуале активно вмешивался, заставляя Аниту замолчать, унижая и оскорбляя такими словами, значения которых необразованная девчонка даже не понимала.
 
Наконец настал день свадьбы. Анита проснулась рано в то утро, позвала синьору и Паскуале, но никого не оказалось дома. Невеста тут же подумала о предательстве обоих, но пока решала, как бы им отомстить, зазвонил телефон, она подпрыгнула от неожиданности и взяла трубку. «Поздравляю! Это Паскуале, — услышала Анита, — иди в комнату мамы, на кровати найдёшь своё свадебное платье, надень его и спускайся, только не пользуйся лифтом — шлейф слишком длинный, внизу ждёт машина, которая отвезёт тебя в церковь… поторапливайся, я с нетерпением жду мою будущую жену». Не дав ей возможности вставить слово, Паскуале повесил трубку. Анита вошла в комнату синьоры, увидела на кровати приготовленное платье, оно было красивое, пышное, возможно, даже слишком пышное, надела его и долго разглядывала себя в зеркало. Потом спустилась по лестнице, украшенной по случаю праздника, но у подъезда никого не обнаружила, однако там действительно стоял роскошный автомобиль, который привёз одинокую невесту к церкви Буонконсильо в Каподимонте. И здесь тоже Анита никого не увидела. Выйдя из машины, она направилась в церковь. Внутри было полно людей, все в элегантных нарядах, женщины с красивыми причёсками, такими, как Анита видела в новостях о свадьбе принца, сына Дианы и Чарльза, не хватало лишь королевы Елизаветы. Невеста приободрилась, ведь она сначала подумала, что Паскуале сыграл с ней подлую шутку, и по пути в церковь решила: «Если этого придурка не будет в церкви, я возьму бритву, изуродую себе лицо и скажу, что это сделал он и его сволочная мамаша, потом расскажу о случае с докторшей и надолго упеку всех троих в тюрьму».
Анита стояла во входном проёме, и белоснежная фата закрывала ей лицо. Надо Признать, что юная невеста была невероятна хороша. Ах, если бы не её врождённая злоба и тупость…
Как только раздались первые ноты свадебного марша, Анита, опустив глаза, направилась к алтарю под руку с Паскуале. Церемония продлилась сколько положено, молодожёны вышли на крыльцо, где все гости целовали и поздравляли Паскуале, но никто даже не приблизился к Аните, только дотторесса подошла и, фальшиво улыбаясь, прошептала: «Ну теперь ты огребёшь, стервозная тварь». В эту минуту Анита Поняла, что, поставив подпись в брачном свидетельстве, подписала себе приговор. Все приглашённые гости разъехались, Паскуале, его мама и Анита сели в машину, причём девушку посадили на заднее сидение, и уже этот жест пренебрежения заставил новоиспечённую невесту занервничать, Анита с раздражением сказала:
— Но я не поняла, мы в ресторан-то поедем и фотографироваться будем?
Паскуале, сидевший за рулём, ехидно улыбнулся и ответил:
— Фотографии, если хочешь, сделаем на мобильный, ты же не думаешь, что я поставлю твоё фото в свадебном платье у себя дома, а ещё ты хочешь в ресторан? Без проблем.
Сказав это, Паскуале выехал на объездное шоссе, чтобы добраться до одной из деревушек в Аверсано, через несколько километров он свернул в какую-то глушь, у Аниты в голове проносились мысли: «Куда меня привёз этот зверюга? Не собирается ли он перерезать мне горло и закопать в чистом поле? А я даже не захватила с собой свой складной нож, так я смогла бы защититься и убить их обоих в целях самообороны, тогда я и года в тюрьме не отсидела бы». И пока сумасбродка сходила с ума от своих подозрений, машина остановилась у одного из тех старых постоялых дворов, что ещё сохранились в глубинке. Паскуале помог своей маме выйти из автомобиля и сказал Аните: «Выходи, мы приехали в ресторан, мы всегда приезжаем сюда с мамой, чтобы поесть по-домашнему, вот увидишь, как вкусно здесь кормят», — и, нежно взяв маму под руку, направился к столикам со старыми плетёными стульями под соломенным навесом. Паскуале и его мама, уютно устроившись, сделали заказ, а Анита, в сомнениях выйти из машины или остаться, решала, что же делать. Девушка не хотела выходить, потому что во дворе были и другие столики, за которыми сидели старые пьянчужки, рыгая и матерясь во весь голос. Но Анита была упрямой и всегда поступала назло, она ни за что не сдалась бы на радость мамочке и сыночку, поэтому решила-таки присоединиться к ним. Анита поняла, что такое отношение к ней было чем-то вроде «китайской пытки»: раздражающие мелкие пакости, вынуждавшие уйти из дома. Но нет, Анита не позволит этим двоим так поступить с собой. Она вышла из автомобиля и направилась к ним, но это было так унизительно — пробираться в свадебном платье между столиками под ироничные комплименты посетителей, крики и насмешки. Анита ничего не попробовала и ничего не заказала, она только и думала, как заставит жестоко заплатить за эту обиду и мамашу, и тупого сынулю. На обратном пути невеста не проронила ни слова, тогда как Паскуале с мамой весело болтали и шутили. Приехав домой, Анита ушла к себе и стала раздеваться. Её лицо было мертвенно-бледным. Каждая брошенная на кровать вещь сопровождалась ругательством. «Ну посмотрим ещё, кто выиграет, — срывая с себя одежду, злобно шептала Анита, — с завтрашнего дня начинается пытка для мамаши, клянусь, через месяц я сведу её в могилу».