Небо на земле (СИ)
— Понятно. Вы знаете, где живёт её хозяин?
— Да, наш подъезд, последний этаж. Семьдесят первая квартира, по-моему.
— А дом у вас?..
— Десятый.
— Фамилию этого гражданина вы, конечно, не знаете?
— Красников или Красильников, что-то в этом роде.
— Прекрасно, — за ровной интонацией пряталось нечто, обещавшее господину Красникову мало хорошего. — Что ж, идёмте.
Скотина Айзек вальяжно лежал у самой двери в подъезд. Он высокомерно повернул морду в сторону человеческой компании, оскалил было пасть, но тут узнал Германа.
— С ума сойти, — с каким-то священным ужасом прошептала спрятавшаяся за спины спутников Варя.
Грозный ротвейлер униженно распластался на асфальте, прижимая уши и заискивающе виляя хвостом.
— Идите, не бойтесь, — Герман говорил так, будто в поведении агрессивной псины не было ничего необычного. — Даже если вы сейчас захотите щёлкнуть его по носу, он не посмеет вам что-то сделать. А завтра проблема исчезнет.
— Правда? — Заявление звучало, как обещание чуда.
— Конечно! — Пашка очень старался, но до конца скрыть гордость в голосе не сумел. — Герман никогда не обманывает.
— С-спасибо, — Варя посмотрела на Айзека, на своих спутников, снова на Айзека и решилась. — До свиданья.
— Всего хорошего.
— Увидимся в школе!
***
— Значит, друг?
— И друг тоже. Настоящий.
— Хм. Ладно, до твоего восемнадцатого дня рождения разрешаю представлять меня «другом».
— А потом?
— А потом будешь говорить правду.
Пашка поёжился от перспектив. Ну почему он не Герман, которому плевать на мнение и косые взгляды окружающих?
— Ещё кое-что. Пока я не настаиваю, но мне по-прежнему очень хочется познакомиться с твоими родными.
Пашка споткнулся на ровном месте.
— Знаешь, ты извини, конечно, только я боюсь тебя с прабабкой знакомить. Вы или развяжете друг с другом мировую войну, или объединитесь и захватите планету. Причём неизвестно, что хуже.
— Не переживай, — Герман был невозмутимее статуи Будды. — Я не собираюсь воевать с леди, а для того, чтобы добиться мирового господства, помощь мне не требуется.
Пашка настороженно покосился в его сторону: все же знают, доля чего имеется в каждой шутке.
Итак, ему предстоит весёленькое совершеннолетие. Правда до этого торжественного момента ещё целых полтора года, а значит есть возможность морально подготовиться.
На тёмный асфальт упала белая пушинка и тут же исчезла. Но ей вслед уже спешила вторая, третья, десятая…
— Снег, — Пашка запрокинул голову к низкому небу. — Эх, жалко до завтра растает.
— Зачем тебе завтра снег?
— Ну-у, — а, была не была! Посчитает слюнявым романтиком — и пускай. — Мне бы хотелось погулять по первому снегу. С тобой.
— Так пойдём, — Герман искренне не видел проблемы.
— А работа?
— Одно из преимуществ должности директора состоит в возможности укорачивать свой рабочий день, когда захочется, и ни перед кем не держать отчёт. Особенно, если предыдущие месяцы этот директор пахал, как вол. Куда ты хочешь сходить?
— В наш сквер, — где сейчас никого нет, где можно держаться за руки и, наверное, даже тайком целоваться. Правда, сначала Герман совершенно точно с высокомерием объявит, что давным-давно вышел из возраста, когда «петтинг на лоне природы» кажется чем-то привлекательным. Но это не страшно: если постараться, то даже его можно переубедить. Пашка спрятал в воротник лукавую улыбку и легко коснулся гладкой поверхности авантюринового шарика, лежащего в кармане куртки.
А над городом кружил первый снег, и каждая снежинка была словно маленькая звезда.
========== Часть 5, глава 1 ==========
Часть 5. Семья
У меня есть мама и кот, и это моя семья.
Мама — женщина царской масти, бесценной, редкой.
Вера Полозкова «Точки над i»
Когда тебе приходит СМС «Ничему не удивляйся», то это поневоле настораживает. Если же автор сообщения Герман, который принципиально никогда не пишет первым, значит жди чего-то совсем уж из ряда вон.
Сегодня делать уроки Пашка пришёл к старшим родственникам. У мамы снова поздно заканчивались занятия, и ему не хотелось весь вечер сидеть в одиночестве пустой квартиры. Дома оказалась одна прабабка: прадед ушёл получать пенсию.
— А его давно нет? Может, что-то случилось?
— Двадцать минут, — прабабка бросила короткий взгляд на часы и вернулась к вымешиванию теста для ватрушек. — Через полчаса пойдём на поиски.
— А вот был бы у него сотовый — позвонили бы сейчас и всё узнали!
— Нам достаточно обычного телефона. Занимайся уроками.
— Занимаюсь, — Пашка подавил вздох. Ну почему они всегда принимают в штыки любые попытки осовременить их жизнь?
Когда из домашней работы осталась одна нелюбимая и оттого вечно откладываемая напоследок физика, из прихожей послышался шум открываемой входной двери.
— Тамара! — в громком голосе вернувшегося прадеда звучало радостное нетерпение. — Родная, ставь чайник. Ты даже не представляешь, какой у нас сегодня гость!
«Ого!» — Пашка быстренько сгрёб школьные принадлежности в рюкзак. Если у них гость, то чай будут подавать в гостиной, а прабабка терпеть не может, когда он забывает сразу убрать за собой со стола. Так, куда бы теперь спрятать сумку?
— Гриша! — ахнули в прихожей, и Пашка, ничтоже сумняшеся запихнув свои вещи под кресло, выскочил из комнаты. Его снедало любопытство: прабабка никогда не была щедра на открытое проявление чувств.
— Здравствуйте, Тамара Гильмутдиновна. Меня зовут Герман, Герман Стрельников. Григорий Волков — мой дед.
— А похож-то, да, Тома? — прадед довольно улыбался. — Я сам, признаюсь, опешил, когда увидел.
— Очень похож, — прабабка смотрела на Германа, не замечая, что еще немного — и подол её белоснежного кухонного фартука не выдержит силы терзающих его пальцев. — Глаза, голос… Но скажите мне, как Гриша? Он ещё жив?
Герман отвёл взгляд в сторону: — Дед скончался десять лет назад. Сначала бабушка, а через полгода — он.
— Не сумел, значит, без своей Любавы, — всегда идеально развёрнутые плечи прадеда чуть поникли.
— Время никого не щадит, — глухо ответила прабабка. Руки её, такие живые секунду назад, теперь застыли изломанными сухими ветками. — Только мы с тобой, Северьян, загостились.
— Не говори так! — Пашка не выдержал и испортил свою роль простого зрителя.
— Говори или нет, правды оно не изменит, — напоминание о присутствии юного поколения вернуло хозяйке дома прежнее самообладание. — Герман, знакомьтесь: Павел, наш правнук.
— Полагаю, мы уже знакомы. Всё так же уважаете вишни, юноша?
— Э-эм-м… — Пашка поднял глаза к потолку, будто хотел там найти подсказку.
— Павел, говори членораздельно, — нахмурился прадед. — При чём здесь вишни?
Летняя история всё-таки всплыла, и если бы не небрежное замечание Германа об уже отработанной трудовой повинности, то расхитителю частной собственности была бы обеспечена минимум дюжина отжиманий с хлопком.
Никто в целом мире лучше прабабки не умел за считанные минуты накрывать совершенно потрясающий стол. Чтобы подчеркнуть значимость момента в гостиной даже зажгли хрустальную люстру — в третий или четвёртый раз на Пашкиной памяти. Он сидел тише мышки в подполе, скромно прихлёбывая чай из тонкостенной фарфоровой чашечки, и внимательнейшим образом слушал взрослые разговоры. Так, прояснилась история знакомства прадеда с Германом: последний попросту помог старику получить деньги у новомодного устройства «банкомат».
— Придумают же! — возмущённо качал пенсионер седовласой головой. — Столько лет почтальон домой приносила: и на́ тебе. Изобрели.
— Прогресс, — одними глазами улыбнулся Герман.
— Прогресс должен облегчать жизнь, а не усложнять! — оседлавший любимого конька прадед рубанул по воздуху ладонью. — Вам, молодым, хорошо — у вас мозги шустрые, а каково нам, старикам?