До полуночи (ЛП)
Он полез в карман за носовым платком. Если Петронилла начнет реветь, он бросит ей платок и уйдет.
— Доброе утро, Тео! — Петронилла одарила его широкой улыбкой.
Как приемная дочь Ле Гриса, она не была «чистокровной» для аристократов, но и не вызывала возражений. Если бы только он не был проклят… нет. Он никогда не будет рассматривать ее в качестве будущей партнерши, будь он проклят или нет.
— Я так обрадовалась, получив вчера ваше послание! Я тут подумала. Когда вы придете на мою вечеринку по стрельбе, вы сможете…
— Леди. — Тео поднял руку, чтобы остановить поток ее слов. — Позвольте мне быть откровенным.
Ее глаза расширились, но едва ли произвели впечатление, так как были маленькими и блестящими.
— Вы хотите сказать, что на этот раз не сможете приехать? Не беспокойтесь. Я могу устроить еще одну, когда у вас будет…
— Довольно, — прорычал он. — Я согласился встретиться с вами только потому, что хотел сказать: прекратите этот вздор. Я никогда не увижу в вас ту, кем вы желаете быть.
Она сделала шаг вперёд, а он машинально отступил на шаг.
— Тео! Но мы почти не проводили времени вместе. Вы плохо меня знаете. Если бы вы только дали мне шанс…
— Если вы придете в нашу башню и спросите меня или моих братьев, я попрошу стражу вывести вас из замка. Да, я совершенно серьезен. Никогда больше не беспокойтесь меня.
Леди Петронилла пристально посмотрела на него. Честно говоря, ее гнев был более терпимым, чем когда она была сладкой, как сироп.
— Тео, вы не можете так думать. Вы не можете быть таким жестоким.
— Если бы вы знали меня, то поняли бы, что я проявляю снисходительность.
— Я не могу в это поверить! — Ее голос поднялся до крика. — Что вы делаете каждый день, что даже не можете выкроить время, чтобы прийти на мою вечеринку? Почему бы вам даже не подумать о том, чтобы найти кого-нибудь и остепениться? Почему вы должны быть таким… таким бессердечным?
Он и так потратил на нее слишком много времени. Ле Грис уже принимал прошения в тронном зале, и ему еще предстояло получить мешок золота из казны.
— Всего хорошего.
И он оставил ее стоять в саду, кричащей о том, как отвратительно кронпринц обращается с леди таким грубым образом.
Глава 6
Пронзительный крик пронесся по рабочей комнате. Все повернули головы. Немало швей и портних выглядели испуганными.
Аликс на секунду оцепенела, потом отвела взгляд. Ей действительно следовало бы пожалеть Фабио, но зрелище было комичным: его челюсть отвисла, глаза вылезли из орбит, одна рука застыла в воздухе, а в другой он держал большую иглу, торчавшую из ноги.
Они работали в замке уже две недели. До сих пор все шло хорошо. Конечно, они много работали, но Аликс привыкла к тяжелой работе. Починка ботинок принцев вызвала боль в запястьях и спине, но, учитывая, что она регулярно получала приличное жалование, она не возражала.
Дверь распахнулась, и появилась мадам Эммануэль.
— Что это за крик?
— Фабио… случайно уколол себя, мадам. Своей же иглой.
Глаза Эммануэль сузились.
— И это все? Звучало так, словно кого-то убили.
Фабио выглядел возмущенным, а другие вздохнули с облегчением. Несколько молодых портних даже захихикали.
— Отведите его к целителю. Залатайте этот укол и возвращайтесь, — приказала Эммануэль.
Она бросила на Фабио презрительный взгляд, словно укоряя его за то, что он потревожил ее прекрасный сон.
— Ой! — Фабио схватился за колено, когда они выходили из рабочей комнаты. — Помедленнее, Аликс. Эти шаги убивают мое колено.
Аликс закатила глаза, но все же замедлила шаг.
— Ты действительно уколол себя иглой, когда Луиза рассказала историю о том, как Джеральд случайно упал в ров, когда ему было восемнадцать?
Он бросил на нее угрюмый взгляд.
— Как я мог не отвлечься? Представь себе, как Джеральд вылезает из рва, с его волос капает вода, а одежда прилипает к телу.…
— Вообще-то, ты видел, какой мутный и заросший бурьяном ров? Скорее всего, принц был весь в грязи, одна или две лягушки спрыгнули с его плеча, и он вонял так сильно, что все должны были держаться от него подальше, пока он не примет ванну.
— Аликс, ты такая злая, — пожаловался он. — Неужели не можешь дать мне спокойно помечтать?
* * *
Палата целителя находилась всего в двух шагах от Северной башни. Это было небольшое компактное двухэтажное здание, по стенам которого вились жимолость и плющ. За домом был огороженный сад и деревянный сарай. Запах уксуса и трав достиг их еще до того, как они вошли в главную комнату, где вдоль стен тянулись ряды аккуратно застеленных кроватей. Там никого не было, если не считать пожилого человека, разбиравшего кучу странных растений пурпурно-зеленого цвета. Луиза упоминала, что палатой целителя управляли старик Одеон и его дочь.
— Здравствуйте. — Аликс усадила Фабио на табурет и подошла к старику. — Простите меня, мастер Одеон, но мой друг ранен. Он проткнул себя иглой, кровотечение не слишком сильное, но лучше всего, если рану обработают, и вы убедитесь, что нет инфекции.
Одеон бросил взгляд в сторону Фабио, затем повернул голову и заорал на дверь.
— Беатрис! Здесь человек, который нуждается во внимании.
Из соседней комнаты послышались легкие шаги, и вошла девушка лет восемнадцати. Она была отнюдь не сногсшибательна, но очень хорошенькая: волосы цвета воронова крыла, аккуратно заплетенные голубыми лентами, румяные щеки и яркие черные глаза, напоминающие глаза канарейки. Но ее руки были шершавыми от мозолей, а темные круги под глазами указывали на то, что она давно не высыпалась.
Увидев Фабио, она жестом пригласила его сесть
— Моя дочь немая, — сказал Одеон, не поднимая глаз. — Она напишет, если ты ее не поймешь.
Беатрис улыбнулась небольшой, извиняющейся улыбкой. Она разрезала ткань вокруг раны, достала бутылку с ближайшей полки, налила жидкость на носовой платок и осторожно прижала его к колену Фабио.
— О-о-о-о-о!
Даже Одеон взглянул на Фабио, который пожал плечами и одними губами сказал Аликс: «Щиплет!»
— Беатрис должна промыть твою рану, мальчик, — сказал Одеон. — На случай, если она начнет гноиться.
Беатрис ловко и аккуратно наложила на колено Фабио чистую белую повязку
— Как долго ему придется носить ее? — спросила Аликс, гадая, сколько времени потребуется Фабио, чтобы прийти в норму.
Его театральность, когда он был ранен, действовала ей на нервы. Беатрис подняла вверх три пальца. Через секунду она показала пять пальцев.
— Она имеет в виду, что это займет от трех до пяти дней, — сказал Одеон.
— О, хорошо, — пробормотал Фабио. — Я буду выглядеть ужасно, ковыляя, как калека.
Послышались шаги за пределами палаты. В комнату вошел молодой человек, на полголовы ниже Тео.
— Принц Фердинанд. — Одеон встал.
Глаза Фабио расширились. Беатрис присела в реверансе, не отрывая глаз от пола, но румянец разлился по ее щекам. Аликс тоже присела в реверансе, но не смогла удержаться от любопытного взгляда на принца.
У него были глаза Тео, но не их холодность. На самом деле, он выглядел смущенным, когда подошел к целителям и протянул руку.
— Боюсь, я снова ушиб локоть, мастер Одеон. — Его взгляд метнулся в сторону Беатрис. — Слой целебного бальзама и полоска чистой ткани были бы очень кстати.
Аликс вздрогнула — Фабио ахнул. Рукав, прикрывавший локоть принца, был разорван в клочья, открывая отвратительный черно-фиолетовый синяк с пятнами крови. Беатрис шагнула вперед, но Одеон положил руку ей на плечо.
— Я позабочусь о вашей ране, Ваше Высочество. Беатрис, почему бы тебе не сбегать в контору курьера и не забрать почту?
На лице Беатрис отразилось разочарование, но она послушно отвернулась. Ее шаги затихли на лестнице. Принц Фердинанд смотрел ей вслед с задумчивым выражением. Не было ли в его глазах тоски?