Покорность в подарок (СИ)

  
Покорность в подарок
 
Ольга Дашкова
   
Глава 1 Эльза
 
– Ух, ты вот это попка! Надо сказать, своей секретарше, чтоб так же встречала меня по утрам. И взять новую, моложе и сочнее.
– Оставь Ирину Николаевну в покое, от тебя и так все секретарши шарахаются, нервы лечат и капли пьют.
– Они просто не могу устоять перед моим животным магнетизмом.
– Здесь ключевое слово “животным”.
Чувствую своей задницей, именно той, о которой говорит мужчина, как на меня пристально смотрят, но все еще продолжаю находиться под столом, собирая эти чертовы рассыпанные скрепки. И надо же так, в самый первый день моей новой работы, в новой должности, встретить своего шефа именно в такой позе.
– А лучше без юбки, в одних трусиках и чулках, а, да, и трусики к чертям, да, Бережной? Бля…у меня аж встал.
– Точно, животное.
Приемную сотрясает громкий хохот мужчины, я дернулась под столом, чтоб встать, но больно ударилась головой, простонала. Пришлось отползать задом. Господи, как-неловко-то.
– Вам помочь?
Наконец, выбралась из-под стола, но встать снова не получается, тут же сажусь на пол. Поднимаю голову, и встречаюсь с синими глазами сидящего передо мной на корточках мужчины.
Точно, это мой шеф, Марк Альбертович Бережной, коммерческий директор и владелец двадцати процентов акций группы компаний “Бережной”. Бывшая секретарша, поглаживая вчера свой беременный животик, предупредила меня несколько раз не влюбляться в собственного шефа.
На ее живот я посмотрела с подозрением, но Галина, так звали девушку, уверила, что это плод любви исключительно ее и мужа, а, увы, не такого красавчика и любимчика всех женщин компании, как Марк Альбертович.
И вот я сижу задницей на полу в приемной, синие глаза Марка Альбертовича изучают мое лицо, шею, я прямо чувствую, как он уже забрался этим самым взглядом в неглубокий вырез платья. Ну, уж извините, там не третий размер, а всего лишь второй. Вот еще, никто не собирается в него влюбляться, много чести. Я пришла сюда работать, а не романы крутить.
– Нет, спасибо, я сама, скрепки собирала.
Протягиваю ему кулак, разжимаю пальца, демонстрируя горку цветных скрепок на моей ладони. Он смотрит на них, потом снова на меня. Глаза у него красивые, синие с голубыми лучиками, но тут я меняю свое решение о том, что его глаза красивые, как только он начинает говорить.
– В следующий раз так сильно не прогибать спину в поисках скрепок.
В глазах издевка, на губах ухмылка. Кто сказал, что он - красавчик? Не вижу ничего привлекательного, кроме наглого, оценивающего меня взгляда и некого разочарования в них.
– Девушка, позвольте, я вам помогу подняться.
Второй, пришедший с моим боссом, мужчина отодвигает Марка Альбертовича, хватает меня за вытянутую ладонь со скрепками, я дергаю ее назад, не давая себя ухватить, скрепки рассыпаются снова. Смотрю на шефа, он, лишь поднявшись с корточек, закатив глаза, чуть отходит в сторону.
– Девушка, а вы в декрет не уйдете?
Этот здоровенный детина с аккуратно стриженой бородой и копной каштановых волос прижимает меня к себе, тут же смеется на свой вопрос, видимо, это была шутка. Я, как дура, стою, ничего не могу сделать, зажатая в его медвежьих лапах, лишь дергаю локтями
– А как зовут нашу новую секретаршу? Скажи, что ты секретарша.
 
– Да отпустите вы меня, поставьте меня на место.
Я почти болтаюсь в воздухе, этот детина всю меня перелапал, вот, точно животное.
– Под стол?
– На пол.
Вновь смотрю на Марка Альбертовича, он стоит рядом и лишь разглядывает нашу веселую сценку, ее можно назвать как Маша и медведь, точнее, медведь тискает Машу, не могу понять, о чем он думает. Но, наконец, меня ставят на пол, сразу отстраняюсь, поправляя узкий подол задравшегося платья.
Приглаживаю волосы, я остригла их совсем недавно, пару дней назад, раньше были длинные с оттенком каштана. Сейчас строгие и, как сказала Софи: модные, прямые и ровное пряди до плеч, отливающие горьким шоколадом. Такая уверенная, успешная молодая женщина. Которой я обязательно стану.
Мне нравилось мое преображение, захотелось поменять все, и в первую очередь, себя, но вот к остриженным волосам все никак не могу привыкнуть.
– Артур, ты закончил?
О, а это Артур Степанович Медведев, финансовый директор этой прекрасной, как мне вчера казалось, организации. Галина про него тоже рассказывала, описывая в красках, какие они оба замечательные, успешные мужчины, оба руководители своего направления, друзья.
Я, кончено, представляла нашу первую встречу слегка иначе, даже пару умных фраз заготовила, мол, очень приятно, надеюсь, что сработаемся, постараюсь не разочаровать. А вот тут эти ненавистные скрепки, раком под стол, и здравствуй новый босс.
А ведь я его даже не видела еще ни разу до этой утра, так только, издалека, вчера, когда пришла на собеседование, а оттуда сразу на знакомство со своим рабочем местом. Молодой мужчина быстро вышел из кабинета в сопровождении двух других, едва поспевающих за ним, все были в строгих костюмах, а в их с Галиной сторону даже никто не посмотрел.
Только заметила, что он был достаточно высоким, темные волосы, широкие плечи, он с кем-то разговаривал по телефону, отвечал резко, короткими фразами. Когда все скрылись за открытыми дверями приемной, я посмотрела на стоящую рядом и томно вздыхающую, уже уходящую в декретный отпуск Галину и покачала головой. Это клиника.
– Медведев, ты слышишь меня?
– Марк, давай поменяемся, я тебе Ирину Николаевну, а ты мне эту ладненькую. Тебя как зовут, чудо?
– Эльза Янсен, новый секретарь Марка Альбертовича Бережного, имею высшее филологическое образование и небольшой опыт работы.
Затараторила, как в школе у доски, осталось стих прочесть и получить пятерку. Оба мужчины так странно на меня смотрели, я снова одернула платье, поправила волосы, взяла со стола свои очки, надела, и вновь взглянула на них. Я в крайних случаях пользуюсь очками, обычно в линзах, но вот именно сегодня, для строгости и важности, решила ими воспользоваться.
– Ух ты! А ну, наругай меня за опоздание на урок, – здоровяк все не унимался и фонтанировал шутками.
– Простите?
– И скажи, чтоб вечером пришел на дополнительные занятия.
 
Клоун.
Я прикусила губу и посмотрела на своего босса, а тот словно не слушал своего веселого друга, продолжал на меня смотреть, но теперь уже хмуря брови. Нет, в его взгляде не было ни приветливости, ни симпатии, он изучал меня, как букашку, неприятную, еще не знакомую букашку.