В поисках любви. Ищу любовь

В четверг Марина приготовилась нанести самый трудный визит — к Генриетте. Они познакомились еще в школе и с тех пор были верными подругами.
Марина стояла перед домом на Уимпол-стрит, ее рука дрожала, дергая шнурок дверного колокольчика.
Сердце девушки билось так быстро, что она едва дышала; за стеклом двери замаячила знакомая фигура дворецкого Николса.
— А, мисс Фуллертон, леди Генриетта в малой столовой, прошу, входите.
Николс открыл Марине двери, и та поспешила в дом. Генриетта сидела над какой-то вышивкой с сосредоточенным выражением на лице. Увидев подругу, она воткнула иголку в растянутый на пяльцах шелк и поднялась навстречу.
— Марина! Какой чудесный сюрприз.
Девушки обнялись, и, не успев почти ничего сказать, Марина почувствовала, что ее глаза жгут слезы.
— Ах, Генриетта! Я пришла с очень печальным известием.
— Что случилось? Неужели Монти?.. — спросила белокожая светловолосая девушка. — Прошу, скажи, что Монти не умер.
— Нет, совсем другое, — начала Марина, опускаясь на диван рядом с Генриеттой и снимая перчатки. — Меня отсылают из дому.
Генриетта недоуменно уставилась на подругу.
— Как это — отсылают? Боюсь, я не понимаю. Не может быть, чтобы ты совершила что-то дурное. Да ты ведь еще в трауре!
Марина опустила взгляд на свое черное платье из грубого шелка с простой креповой оборкой на манжетах.
— Нет, дело не в моих поступках. Папа решил, что больше не хочет жить вместе со мной, и отсылает меня к каким-то своим друзьям во Францию.
Генриетта схватила подругу за руку и осталась так сидеть, онемев от душевной муки.
— Думаю, дело в том, что я напоминаю ему маму, — продолжила Марина, — для него невыносимо жить со мной под одной крышей.
Чувства захлестнули девушку, и она разрыдалась. Генриетта утешала подругу, как могла, но не в силах была остановить ее всхлипываний.
Поднявшись с дивана, Генриетта позвонила Николсу и попросила немедленно подать чай. Вскоре дворецкий явился с подносом.
— Это ужасно, ужасно, — бормотала Генриетта, наливая горячую ароматную жидкость в белую чашку из тонкостенного фарфора. — Ты не пыталась просить его?
Марина взяла чашку, сделала маленький глоток чая и вдруг сразу успокоилась.
— Пыталась. Но, похоже, папа твердо выбрал такое будущее для меня, и я не смогу его переубедить.
— У кого ты будешь жить?
— У каких-то друзей семьи, Соланжей. Я видела их однажды, когда мы много лет назад посещали Париж. У них прелестная дочка по имени Моника. Я рассчитываю, что она составит мне компанию, но, ах! Генриетта, я не хочу оставлять Лондон и всех своих друзей!
Девушки молчали и просто пили чай, объединенные несчастьем.
— Ух ты!
Громкий возглас и звук внезапно распахнувшейся двери прервал уединенный покой подруг, и в комнату влетел Альберт, брат Генриетты.
— Как всегда вовремя, — буркнула она себе под нос.
— Послушай-ка, Генни, малышка, ты не говорила, что Марина придет в гости.
Высокий светловолосый молодой человек стоял посреди малой гостиной, широко расставив ноги, уперев руки в боки, с бесшабашным выражением на лице. Казалось, он абсолютно не замечал, что Марина очень расстроена, и тот факт, что он вторгся во что-то личное, не отразился в его сознании.
— Просто проходили мимо! — весело прогремел он.
Только теперь Марина и Генриетта заметили, что с ними в комнате находится еще один человек. Мужчине, о котором идет речь, было около тридцати. Он спокойно стоял в дверях, приглаживая золотисто-каштановые волосы, но чувствовалось, что он испытывает неловкость.
От внимания Генриетты не укрылось ничего, в том числе и взгляд, которым незнакомец смотрел на смутившуюся Марину.
— Так чем же мы обязаны удовольствию видеть вас, Марина? К слову, чертовски жаль было услышать о смерти вашей мамы. Роковое невезение и все такое.
Генриетта метала брату кинжальные взгляды, но Альберт был слишком занят, уплетая печенье с ванильным кремом, которое подали девушкам к чаю.
— Марина пришла попрощаться, Альберт, — процедила сквозь зубы Генриетта.
 
— О! С чего бы это?
— Она уезжает в Париж.
— Великолепно! Как раз то, что вам нужно. Как я сам не догадался? — ответил Альберт. — Уверен, вам там более чем понравится. Французам нет равных в искусстве помогать человеку забыть о своих несчастьях. Как вам известно, у нас есть французская родня, и глоток свежего воздуха в их компании всегда возвращает к жизни.
— Альберт, глоток свежего воздуха вряд ли вернет к жизни маму Марины, — сухо возразила Генриетта, стыдясь бестактности брата.
Марина была слишком шокирована, чтобы найтись с ответом. Она знала, что Альберт бывает несдержанным в своей речи и не всегда считается с чувствами других людей, однако его невоспитанность сейчас поразила ее.
После долгого молчания Генриетта взяла инициативу в свои руки и перевела разговор в другое русло.
— Альберт, ты ужасно груб — ты не представил нам своего друга.
Человек в дверях бросил в сторону Генриетты благодарный взгляд и выпрямился во весь рост.
— Сэр Питер Бейли к вашим услугам, — объявил он, поклонившись сначала Генриетте, потом Марине.
— Ах, да ты ведь встречалась с ним раньше, Генни, разве не помнишь? На новогоднем вечере у Уилтширов.
Генриетта окинула гостя внимательным взглядом.
— Уверена, что в таком случае я непременно запомнила бы вас, — пробормотала она.
Откашлявшись, прежде чем заговорить, сэр Питер вступил в беседу.
— Боюсь, нас действительно знакомили, леди Генриетта, но в то время я был поглощен собственными мыслями, переживая некоторые жизненные неурядицы.
— Это как же, сэр Питер?
— Я был помолвлен с молодой леди, которая отказалась от своего слова как раз в канун Рождества, а потому был сам не свой.
— Значит, эта молодая леди была очень глупой, раз упустила такую великолепную возможность, — озорно ответила Генриетта.
Марина с недоумением взглянула на подругу. Генриетта была неисправимой кокеткой...
Иногда Марине хотелось походить на нее, но она слишком смущалась в обществе молодых людей.
Девушка бросила беглый взгляд на сэра Питера, не решаясь посмотреть ему в лицо. Он был определенно красив, но слишком взрослый, чтобы ее заинтересовать.
— И, надеюсь, вы нашли кого-то другого, чтобы залечить разбитое сердце, — игриво продолжала Генриетта.
Сэр Питер покраснел и потупил взгляд.
— Ах, я смутила вас!
— Помолчи, Генни, — вмешался Альберт, обрадованный, что внимание переключилось на другого. — Питер, старина, придется тебе простить мою сестру, она неисправимый романтик. Вечно пытается женить меня на своих подругах.
«Боже правый! Надеюсь, он не думает, что я в него влюблена», — подумала Марина, внезапно придя в ужас и гадая, что можно было бы найти в этом человеке.
— В том-то и беда женщин, — продолжил бахвалиться Альберт, взяв еще одно печенье, — они не понимают, что действительно важно в жизни. Кстати, я ведь не рассказал тебе всего о розыгрышах, которые мы с Генрихом затеяли на охоте у Мастерсона, да, Генни?
Генриетта закатила глаза, когда ее брат пустился в пространный, длинный рассказ, в котором фигурировали гончие, лисы и недостающая рюмка на дорогу.
Она бросила тревожный взгляд на Марину, которая сникала под градом слов. Генриетта хорошо понимала, что ее подруга очень ранима после недавней утраты и что ей сейчас меньше всего хотелось слушать невероятные истории Альберта о его бравых подвигах.
— Вы должны простить нас, сэр Питер, — перебила брата Генриетта, накрыв руки Марины своими. — Моя подруга пришла попрощаться перед отъездом в Европу, и нам еще так много надо успеть сказать друг другу.
 
— Конечно, — ответил сэр Питер, явно пораженный бестактным поведением Альберта. — У меня сегодня днем назначена встреча в Холборне[2], так что я должен идти.
Альберт смолк на полуслове, но быстро оправился.
— Ладно, — сказал он, поняв, что наскучил всем своим рассказом. — Я провожу тебя, старина.