Сезон Маршей

Приближаться к Боллимерфи Черная Овца вовсе и не собирался. Пункт его назначения лежал дальше к востоку — штаб-квартира Шин фейн, политического крыла Ирландской Республиканской Армии, располагалась по адресу Фоллз-роуд, 51–55. Он шел по улице, глядя под ноги, не замечая даже устремившихся в небо слева от него шпилей собора Святого Петра. По безобразной, укатанной асфальтом площади перед собором прохаживались трое британских солдат. Иногда они останавливались и вскидывали винтовки, всматриваясь в инфракрасные прицелы, или резко разворачивались поворачивались, чтобы проверить, не наблюдает ли кто за ними. Не разговаривай с ними, инструктировали Черную Овцу те, кто отправлял его на задание. Даже не смотри на них. Если посмотришь, они поймут, что ты чужой. Вот почему он шел, засунув руки в карманы и не поднимая головы.
Свернув в Данвиль-Парк, Черная Овца сел на скамейку. В жидком свете уличных фонарей, несмотря на холодный дождь, школьники играли в футбол. Из-за воображаемой боковой линии за ними внимательно следили собравшиеся в кучку женщины — по виду, старшие сестры и матери. Двое британских солдат разгуливали по площадке, но мальчишки как будто и не замечали их присутствия. Черная Овца опустил руку в карман пальто и достал пачку сигарет «Бенсон&Хеджиз» — такие и могли позволить себе работяги Западного Белфаста. Прикурив, он убрал пачку в карман. Ребро ладони коснулось рукоятки автоматического «вальтера».
Со скамейки ему открывался отличный вид на Фоллз-роуд: штаб-квартира Шин фейн, куда ежедневно приходил на работу его «объект», и бар «Селтик», куда тот заглядывал после работы выпить пива.
В пять часов Диллон выступает на собрании в Андерсонтауне, сказали Черной Овце те, кто посылал его на задание. Значит, времени у него будет мало. Он выйдет из штаб-квартиры в половине пятого и по пути ненадолго зайдет в «Селтик».
Дверь штаб-квартиры распахнулась. На темный от дождя тротуар пролилась изнутри лужица света. Черная Овца сразу узнал человека, которого ему предстояло убить: Имонн Диллон, третий по рангу, после Джерри Адамса и Мартина Макгиннесса, руководитель Шин фейн, участник мирных переговоров. И к тому же примерный семьянин, муж и отец двух сыновей. Последнюю мысль Черная Овца тут же отогнал — сейчас об этом думать не время. Диллона сопровождал всего лишь один телохранитель. Дверь закрылась, и мужчины, повернув на запад, зашагали по Фоллз-роуд.
Черная Овца бросил на землю недокуренную сигарету, поднялся и быстро пересек парк. Поднявшись по ступенькам, он остановился на пересечении Фоллз-роуд и Гросвенор-роуд. Нажал кнопку на пешеходном переходе. Спокойно подождал, пока красный сменится на зеленый. Диллон и его телохранитель находились примерно в сотне ярдов от «Селтика». Светофор мигнул. Британских солдат на Фоллз-роуд не было, только те двое, что остались в парке. Перейдя на другую сторону, Черная Овца повернул на восток. Теперь он и Диллон с телохранителем двигались навстречу друг другу.
Киллер прибавил шагу и убрал руку за пазуху, сжав рукоятку «вальтера». В какой-то момент он поднял голову, оценил расстояние до «объекта» и снова опустил глаза. Тридцать ярдов, самое большое тридцать пять. Убрать предохранитель. Ему вспомнились дети в пирожковой на Грейт-Виктория-стрит.
Я делаю это ради вас. Во славу Господа и Ольстера.
Черная Овца выхватил «вальтер», прицелился в телохранителя и, прежде чем тот успел вытащить оружие из плечевой кобуры под плащом, дважды потянул за спусковой крючок. Обе пули попали в грудь, и охранник свалился на мокрый асфальт.
Черная Овца направил пистолет в лицо Диллону и на мгновение заколебался. Он не мог это сделать. Не мог выстрелить человеку в лицо. Киллер опустил руку и выстрелил еще два раза.
Пули попали в сердце.
Диллон, раскинув руки, завалился на спину. Правая рука упала на окровавленную грудь телохранителя. Черная Овца наклонился, прижал дуло пистолета к виску «объекта» и выстрелил еще раз.
Второй акт трагедии разворачивался в это же самое время в сотне миль к югу от Белфаста, в Дублине, где невысокого роста мужчина, прихрамывая, шел под проливным дождем через Сент-Стефен-Грин. Его кодовое имя было Мастер. Со стороны его можно было принять за студента расположенного поблизости Тринити-колледжа, на что он и рассчитывал. На нем были куртка из твида с поднятым воротником и потертые на коленях вельветовые брюки. Темные глаза и слегка растрепанная бородка выдавали правоверного мусульманина, что не соответствовало действительности. В правой руке он нес кейс, настолько старый, что от него пахло не столько кожей, сколько сыростью и плесенью.
 
Выйдя на Кильдейр-стрит, он прошел мимо отеля «Шелбурн», вход в который украшали статуи нубийских принцесс и их рабов, и, опустив голову, пробился сквозь толпу туристов, направлявшихся на чай в «Лорд-Мэйр Лонж».
К тому времени, когда Мастер вышел на Молсуорт-стрит, притворяться, что кейс в правой руке ничего не весит, стало уже невозможно. Мышцы правого плеча горели, подмышками было мокро от пота. За поворотом открылась Национальная библиотека. Он быстро вошел внутрь, пересек вестибюль, миновав выставку рукописей Джорджа Бернарда Шоу, перекинул кейс из правой руки в левую и приблизился к дежурному.
— Будьте любезны, мне нужен пропуск в читальный зал, — сказал посетитель, переходя с резкого акцента Западного Белфаста на более мягкий говор юга.
Мастер поднялся по лестнице на третий этаж, вошел в знаменитый читальный зал и, осмотревшись, нашел свободное место рядом с нервного вида мужчиной, от которого пахло камфарными шариками от моли и льняным маслом. Он откинул боковой клапан кейса, вынул тоненький томик кельтской поэзии и бережно положил на обитый кожей стол. Включил лампу под зеленым абажуром. Нервный сосед вскинул голову, нахмурился и вернулся к работе.
Несколько минут Мастер делал вид, что читает книгу, хотя притворство давалось нелегко: в голове назойливо, как записанные на пленку объявления на железнодорожном вокзале, крутились полученные инструкции. Таймер установлен на пять минут, сказал тот, кто проводил последний инструктаж. Вам вполне хватит времени, чтобы покинуть библиотеку, а если кейс обнаружат, охрана уже не успеет ничего предпринять.
Мастер сидел, опустив голову, приклеившись взглядом к тексту. Время от времени он поднимал руку и делал короткую запись в дешевом, на пружинках блокноте. Слух улавливал тихие шаги, шелест переворачиваемых страниц, поскрипывание карандашей, приглушенное покашливание, сопение и прочие побочные продукты вечной сырости дублинской зимы. Он хотел, чтобы они, эти звуки, оставались безликими, отстраненными. Ирландцы не сделали ему ничего плохо; его врагом было правительство Ирландии. И мысль о том, что здесь прольется невинная кровь, не доставляла радости.
Мастер посмотрел на часы — 4:45. Пора. Он опустил руку к стоящему между ног кейсу, сделав вид, что достает второй том, но в кейсе пальцы нащупали маленький пластмассовый переключатель, который должен был привести в действие детонатор. Он осторожно и медленно сдвинул его, чтобы не было слышно щелчка. Вынул руку из-под стола. Положил второй томик рядом с первым. Снова посмотрел на часы — аналоговые, в корпусе из нержавеющей стали и секундной стрелкой, — чтобы запомнить время установки детонатора.
Оставалось пять минут.
Он повернулся и посмотрел на сидящего за соседним столом мужчину. Тот ответил сердитым взглядом, как будто поймал его на занятиях гимнастикой.
 
— Не скажете, где здесь туалет? — прошептал Мастер.
— Что? — Нервный сосед оттопырил ухо пожеванным желтым карандашом.
— Туалет, — повторил Мастер чуть громче, но по-прежнему шепотом.
Мужчина снова нахмурился и ткнул карандашом в сторону двери в дальнем конце зала.
Мастер бросил взгляд на часы, поднялся и направился к выходу. На ходу он снова посмотрел на часы и прибавил шагу, но уже через пять секунд услышал оглушающий, похожий на удар грома взрыв и почувствовал толчок в спину. Волна горячего воздуха сбила его и швырнула через зал, как порыв осеннего ветра швыряет оторвавшийся от ветки листок.