Единственный выход (СИ)

========== Часть 1 ==========
Больше всего после напряженного ночного дежурства хотелось спать. Но нужно было еще заехать к отцу — забрать починенный коммуникатор. Вообще-то, коммов Тивену полагалось два: сломавшийся личный и служебный, на который звонили коллеги. И если уж быть до конца честным, то как раз личный у него почти все время молчал. Но Тивен привык иметь его под рукой, и последние дни чувствовал себя без него неуютно. Так что в этот утренний час возвращение любимой «игрушки» казалось ему делом даже более важным, чем сон.
Тивен посмотрел на часы и недовольно поморщился. Шесть десять. Отец, как и большинство работяг, вкалывающих с десяти до семи, еще не проснулся. Он был механиком на заводе, обрабатывающем ириит. Работа не слишком хорошо оплачиваемая, но достойная и физически очень тяжелая. Так что Тивен, за ночь проведший целых три операции, решил подождать часок, — может быть, покемарить в ординаторской на диване — но драгоценных минут сна у отца не отбирать.
В ординаторской, когда он туда вошел, было шумно и многолюдно. Дежурившие вместе с ним ночью врачи собирались по домам, непринужденно болтая с только заступившими на смену коллегами. Впрочем, при виде него почти все замолчали. Кто-то торопливо попрощался и выскочил из кабинета, кто-то вспомнил о делах и зарылся в бумаги.
Тивен знал, что в отделении его не любили, и привык к подобному поведению коллег. Слишком тесно он долгие годы общался с прежним заведующим отделением.
Руис, доктор Силентале, был суровым начальником, но любовником — нежным и очень заботливым. Тивен прожил с ним чуть больше пяти лет, и все в госпитале об этом знали. Почти два года назад они с Руисом расстались. Но расстались хорошо, без ссор и взаимных упреков. Просто из любовников стали друзьями. Тивен продолжал безоговорочно доверять ему и советоваться с ним по важным вопросам, как профессиональным, так и личным.
Недавно Руис пошел на повышение. Ему предложили должность главного врача Миленского центрального госпиталя. В его карьере это был не просто шаг вперед. Скорее подобный переход можно было сравнить со скоростным подъемом на шаттле. К тому же, на Милене, в отличие от родного для Тивена Стакса, жили женщины. Тивену казалось забавным, с каким восхищением — почти благоговением — Руис говорил о противоположном поле. Ему самому подобного не понять. Он дважды за свои тридцать пять лет покидал родную планету и, конечно, вне её встречался и с женщинами.
Обе эти поездки пришлись на его студенческие годы и были кратковременными, но даже в них Тивен ухитрился завязать роман с работавшей в космопорту Криоса девушкой. Ее звали Лала. Она была очень красивая, заводная. Года на три старше Тивена. Наверное, ей показалось забавным облагодетельствовать своим вниманием мальчишку со Стакса. Тивен знал, что в обжитом космосе жителей его планеты жалели. Почему-то повсюду считалось, что лишенные женского общества мужчины несчастны. Однако это ничуть не мешало правительству выращивать и обрабатывать на Стаксе ириит, культуру, чьи растворенные в воздухе споры абсолютно безвредны для мужчин и смертельно опасны для женщин. Культуру, из волокон которой создавалось топливо для сверхлегких военных звездолетов.
С Лалой было весело и легко. Слишком легко, как теперь понимал Тивен. Она словно бабочка-однодневка порхала от мужчины к мужчине и как нектар собирала их семя. Тивен не осуждал ее. В конце концов, каждый волен жить и получать удовольствие, как захочет. Но подобная легкость в отношениях не для него. Это он понял, глядя на друзей, беспорядочно менявших партнеров. А иных отношений с противоположным полом он для себя не представлял. Очень мало кому из жителей Стакса везло с женщинами так, как его отцу. В свое время тот познакомился с матерью Тивена в каком-то недорогом кафе, где она подрабатывала официанткой. Но вопреки всем законам жанра их связь продлилась не пару дней, а многие годы. И у Тивена, согласно существующим порядкам живущего на Стаксе с отцом, — одного из немногих — в детстве была мать. Они каждый день общались по комму и мечтали, как встретятся, когда Тивен вырастет и получит разрешение покидать Стакс. Увы, до его восемнадцатилетия мама не дожила. И это стало одной из главных причин, почему Тивен решил выучиться на врача.
– Доктор Ленга, можно вас на минутку? – низкий голос вырвал его из воспоминаний.
Успевший уж было расслабиться, Тивен поднял голову и увидел стоящего перед ним ординатора. С этим парнишкой они редко работали в одну смену, но Тивен считал его перспективным хирургом и хорошо к нему относился. Тот же, наслушавшись сплетен, старательно избегал фаворита заведующего.
– Да, Норан. Что вы хотели?
– Не здесь. Можно поговорить с вами наедине?
Тивен кивнул, встал с дивана и вслед за Нораном вышел из ординаторской. Он думал, что они отправятся на служебную лестницу, где в их госпитале обычно проходили все разговоры тет-а-тет. Однако Норан вызвал лифт и сказал:
– Доктор Ленга, вы не могли бы подождать меня на улице, на углу седьмой Энергетической? Я подойду минут через пять и все вам объясню. – Выглядел он явно взволнованным, так что Тивен сдержал смешок, не стал комментировать увлечение молодежи шпионскими коммофильмами.
На улице было холодно. Сильный ветер поднимал в воздух пыль и сухие листья, закручивал их замысловатыми вихрями, швырял об стены и в редких прохожих. Где-то далеко наверху, между крыш высотных псевдокаменных зданий, голубело небо. Серые мостовые поблескивали влагой после недавнего полива. В скопившихся кое-где лужах копошились, чирикая, вартаньи – мелкие озорные пташки, некогда поразившие первооткрывателей Стакса своей схожестью с земными канарейками.
Тивен зябко поежился и передернул плечами. В отличие от многих своих знакомых, он любил бывать под открытым небом, но сегодняшняя погода не располагала к пешим прогулкам. Ветер бросил ему в лицо пригоршню пыли, заставляя зажмуриться. Тивен чертыхнулся, проклиная Норана и его вдруг обнаружившуюся страсть к шпионским играм. Но раз уж он согласился в этом участвовать, нужно идти на место встречи. Да и, честно говоря, Тивену было любопытно, что такого важного и секретного хочет сообщить ему Норан. Может, он обнаружил, что кто-то из их коллег занимается хищением препаратов? Хотя нет. Теперь, при новом заведующем, с подобной информацией он обратился бы к кому-то другому.
Перекресток седьмой Энергетической и Госпитальной улиц находился буквально в двух шагах от госпиталя, но из его окон не просматривался. Интересно, от кого они с Нораном прячутся? Как дети. Тивен фыркнул и впервые с того момента, как вышел из ординаторской, задумался: с чего он-то пошел на поводу у Норана? Тот – едва окончивший академию мальчишка, но ведь сам Тивен давно уже взрослый человек. Нужно было настоять на разговоре на месте. Ну, может, не в ординаторской, так хоть на лестнице. Глядишь, и сейчас он не мерз бы.
Тивен огляделся в поисках укрытия. Со всех сторон возвышались скучнейшие офисные здания-коробки. Вообще-то, это был хороший район, но все магазины, клубы да кафешки находились чуть дальше, возле главного входа в госпиталь. Там даже ранним утром кипела жизнь. Кто-то спешил перед работой выпить любимый энергетик, кто-то, как и он сам, дежурил в ночную смену и теперь набивал живот перед сном. Официанты круглосуточно сновали между столиками, продавцы без устали заманивали к себе покупателей. Здесь же был уголок спокойный и безлюдный. Только изредка над головой проносились военные кары, да спешили на работу вечно хмурые клерки.
Убедившись, что лучшей защиты от ветра, чем стены домов, поблизости нет, Тивен подошел к одной из них вплотную. И тут же из-за угла показался Норан.
– Простите, что заставил вас ждать, – слегка запыхавшись, произнес он. – Доктор Ленга, я понимаю, что лезу не в свое дело и… – Норан запнулся, тяжело вздохнул и потеребил рукав врачебного комбинезона. – Однажды вы помогли мне. Спасли от увольнения. А я не люблю оставаться в долгу. – Норан снова замолчал, а Тивен припомнил случай, о котором тот упомянул. Это произошло года полтора назад. Норан тогда только-только пришел в их отделение и буквально на третьем или четвертом дежурстве выдал прооперированному Тивеном офицеру непрописанный препарат. В общем-то, ничего опасного для здоровья пациента тогда не произошло, но ошибку новичка заметил сам Руис. Тивен не был уверен, что Норану грозило увольнение… хотя да, пожалуй, вспоминая, в каком настроении в те дни ходил Руис, мог и уволить. При том, что все понимали: увольнение из военного госпиталя, да еще с припиской о халатности, – это волчий билет. Норан после этого нигде не нашел бы работу по специальности. И Тивен взял его вину на себя. Ох и досталось ему от Руиса! Тивен до сих пор не любил вспоминать состоявшийся между ними в тот день разговор. – Вы знаете, что доктор Варлен собирается вас уволить?