Холодные воды Китежа (СИ)

— Ты врешь! — прошипела Лаврова, с ненавистью глядя в смеющееся лицо. — Каждое твое слово — отборная ложь, слышишь ты, погань?!
Она оттолкнула Лиру, но та не думала ни убегать, ни падать, лишь молча смотрела на нее, о чем-то раздумывая. Адреналин горечью подкатился к горлу, и впору бы уйти, но видимо за мерзавкой последнее слово.
— Девочка Вера Лаврова очень огорчилась, — сообщила Лира. — Ей шесть или семь лет. Такая симпатичная кудрявая девочка, у нее волосы, как у тебя. Надеюсь, с возрастом распознает гнильцу в Светлых магах и станет Темной…
Не договорив, она резко сорвалась с места — за миг до того, как Влада кинулась на нее, и резво понеслась прочь, в густую мглу коридоров, улепетывая то ли за пределы замка, то ли в зимний сад, то ли в чужую девичью. Это не так важно, главное, что на сей раз Влада от всей души желала догнать ее. Сознание ослепило белой вспышкой гнева, когда она воскликнула «Застынь!», щелкая пальцами вытянутой руки. Но застыла только кошка Чара, поджидавшая хозяйку на перепутье коридоров, а Лира Конт вновь ускользнула и не дала себя схватить. Через несколько минут заклинание спадет, но нужно быть рядом с питомицей.
Подняв неподвижную кошку на руки, Влада уткнулась лицом в ее пушистую шерсть и глухо завыла.
========== Глава 8. Гостья из Нави ==========
Веста Холод никогда не нарушала школьных правил — не из страха, но по привычке. Вбитый в голову с малых лет страх отступить от придуманной нормы хоть на шаг делал свое не слишком хорошее дело, и поэтому она долго не могла избавиться от навязанной покорности. После того, как Стражи силой закрыли Защитный Клуб и запретили обучать девочек самообороне, она некоторое время ждала, пока в ней уляжется яростный протест, и когда это знаменательное событие, наконец, произошло, за окнами окончательно окреп холод, а поздняя осень вступила в свои права, готовясь потом торжественно передать их зиме.
Десятого ноября Сергей Рудольфович задал ученикам писать контрольную работу по зельеделию — обо всем, что касалось варки зелий, возвращающих здоровье. Это было ужасно утомительно, ближе к середине контрольной Веста почувствовала, что ее клонит в сон. Мельком глянув на сидевшую в стороне Еву, девушка заметила, что отличница Одинцова зевает, прикрыв маленькой ладонью рот. Она тоже утомилась от сложных заданий, бессонных ночей, половину из которых приходилось тратить на подготовку к урокам, и от медленно бродящего туда-сюда между рядами Кощеева, следящего, чтобы ученики не списывали друг у друга.
Никто и не осмеливался — разве что Лира время от времени заглядывала через плечо Влады, исключительно, чтобы побесить ее. Но так как она любимица зельедела, никто ей и слова не сказал. Веста написала все раньше времени, откинулась на спинку стула, подождала, пока Сергей Рудольфович прекратит прожигать чересчур внимательным взглядом ее ряд, и с облегчением вздохнула. Затем спохватилась и пробежалась по работе торопливым взглядом — все сделано верно. Можно позволить себе отдохнуть.
− Молодец! — шепнула Ева, подмигнув ей.
Это было в новинку, ведь раньше Ева Одинцова предпочитала хранить молчание, но теперь она проявила дружелюбие, отчего у Весты потеплело на душе. Счастье, когда есть, кому улыбнуться и подмигнуть.
− Ты тоже все? — шепотом уточнила Веста.
− Ага. Зелье и математика — мой конек.
Веста не смогла сдержать восхищенную улыбку. Ева всегда блестяще справлялась со всеми точными науками, а иногда блистала даже на простых, вроде истории магии, и к тому же была первой красавицей класса. Часто такие миловидные девушки с белокурыми локонами начинают чрезмерно гордиться собой и поддевать других, только это не про Еву. Кроме того, Веста заметила ее еще в Защитном Клубе — Ева занималась там очень старательно, хотя ее движения не всегда были самыми точными.
 
А потом пришла Влада и все испоганила.
Разговор неожиданно затянулся. Девушки тихим шепотом беседовали про уроки, про магию, про своих непослушных кошек, бегающих сейчас где-то в школьном подвале наперегонки за крысами, и обе совершенно забыли про уроки хозяек. Впрочем, учителя этому не препятствовали: им самим легче было вести занятия без присутствия быстрых мяукающих зверей, способных носиться по партам и ронять шаловливыми лапами ручки, тетради, карандаши, линейки, терпение преподавателей. Так что все понимали друг друга. И сейчас Ева негромко и с удовольствием рассказывала о своей любимой серенькой Сильве, становящейся невидимой при желании.
Весте похвастаться оказалось нечем. Белая ласковая Бланка — хорошая питомица, но и только, никаких качеств, кроме умения говорить в ней не замечено. Как и у большинства фамильяров. А Сильва наверное просто самородок, и ей повезло с доброй хозяйкой. С другой стороны, Веста не была на сто процентов уверена, что ей нравится Ева, однако не могла ответить самой себе на вопрос, в чем же причина.
Время текло очень медленно, девушки беседовали о животных, учебе, крепнувшем морозе и близкой зиме, когда по треснувшей лакированной поверхности их стола с оглушительным стуком ударил узкий конец длинной деревянной указки. Такие вышли из моды давно, еще после Советского Союза, только учителя не собирались от них отказываться. Не было замены.
− Холод! Одинцова! — загрохотал над склоненными головами девушек грозный голос Кощеева. — Вы что это себе позволяете на контрольной, а? Совсем страх потеряли?!
Обычно он так не ругался, но цедил обидные фразы холодно, злобно и сквозь зубы. Может, у него с утра дурное настроение? Веста невольно заинтересовалась причиной агрессии, но решила не лезть в душу к человеку. Это по части Лиры, она-то уверена, будто ей все можно. Не смея поднять взгляд на учителя, Веста с преувеличенным интересом рассматривала старую парту и конец указки, чудом не отвалившейся после такого удара. А вот Ева, кажется, подняла голову.
Когда родственники кричали на Весту, она не рисковала смотреть им в глаза. Также и сейчас. Она даже не стала просить прощения, а зачем? Печальный опыт подсказывал, что пока у агрессоров не утихнет гнев, с ними лучше не заговаривать и не пытаться оправдать себя, если они не сами не начнут задавать вопросы. И сейчас девушка оказалась отчасти права: зельедел Кощеев словно спятил.
− Распущенная! Глупая! Дурная! Молодежь! — чеканил он слова громким резким голосом, сопровождая каждый отрывистый выкрик звучным ударом указки по парте. — Вы не смеете сидеть и разговаривать, пока идет урок! Вы оскорбляете этим учителя! Вы оскорбляете меня!
Будь Веста посмелее, она бы указала, что трое мальчишек без зазрения совести шушукаются за спиной Кощеева, только промолчала. Да он, скорее всего, и так все понимал и слышал, но мальчишкам в Чарослове позволялось очень многое, в то время, как девочкам доставалось от души.
 
− Обе останетесь после уроков и будете учить составы зелий! — вынес учитель свой грозный вердикт, прежде чем отойти от злостных нарушительниц спокойствия.
− Хорошо, Сергей Рудольфович, − ответила Ева тихо и подчеркнуто вежливо, глядя ему в глаза.
А Веста побоялась. Теперь она не решалась идти на открытые шаги и даже не ответила учителю. Впрочем, он и не требовал от нее согласия или протеста, и просто ушел прочь, грозно помахивая указкой. Как будто указка способна помочь ему завоевать доверие и уважение учеников… До конца занятий Веста не сказала ни единого слова ни Еве, ни кому-либо еще. Она не хотела, чтобы злая правда вырвалась наружу, хотя ее так и распирало выкрикнуть что-нибудь. Только сейчас нельзя позволить себе такой роскоши, а жаль.