Няня для волшебника (СИ)
Я вздохнула.
— Хотелось бы верить.
* * *— Вот так все и было.
Мартин и Огюст, которые слушали мой рассказ, смотрели на меня с абсолютно одинаковым выражением удивления и определенного недоумения. Мартин лежал на кровати в спальне — общение с волшебниками стоило ему значительных сил, и он действительно ослаб и нуждался в отдыхе. Сейчас он смотрел на меня настолько пристально, словно хотел понять, что на самом деле произошло в закрытом зале.
— Да, ваша встреча… — он усмехнулся и покачал головой, словно затруднялся подобрать нужные слова. — Весьма и весьма пикантна.
— Не тратьте силы, — только и смогла посоветовать я, чувствуя, что снова краснею. Значит, он все-таки заглянул в мои мысли, увидел то, что в них вложил Бруно, и сделал выводы. — Вам лучше отдыхать, милорд.
И зачем я так смущаюсь и не могу найти себе места? Кто мне Мартин, кто мне Огюст? Между нами никогда и ничего не будет, не может быть. И кому какое дело, с кем и как я провожу время?
Мне стало и смешно, и обидно.
— Внедренные воспоминания, да? — деловито осведомился Огюст. В нем не было способностей к магии, но он в ней разбирался — почему бы и нет, если твой брат волшебник?
— Они самые, — ответил Мартин и вновь окинул меня цепким взглядом, всматриваясь в мой разум. — Хотя выглядят очень реалистично. Идеальная работа, ничего не скажешь. Но, насколько я успел понять Дору, у нее не та натура, которая кладет под первого встречного.
Это прозвучало как похвала. Я решила, что не стоит кружить вокруг одной темы и спросила:
— Так что же мы будем делать дальше? Маги ведь убедились, что вы беспомощны?
— Совершенно верно, — кивнул Мартин, а Огюст, сидевший у окна с чашкой кофе в руке, добавил:
— Господин Изи сказал Аттелю на керенийском, что ты превратился в бревно. Остальные только кивнули, — он сделал глоток и добавил: — Когда мы выходили.
— Значит, мы добились своего, — улыбнулся Мартин, — и нашли внезапную поддержку в лице сильного мага. Вдобавок, о ситуации знает его величество.
— Теперь надо думать, когда нанесут удар, — произнес Огюст и пристально посмотрел на Мартина. — Будь ты на их месте, братка, когда бы ты ударил?
Мартин помолчал, прикидывая ответ. Я заметила, что на его лбу выступили капли пота. Бруно недаром упомянул про снобизм, но упрямство и гонор Мартина были намного больше любого снобизма. Он ведь сейчас держался исключительно на упрямстве, не позволявшем растечься по кровати киселем.
— В три часа утра, — наконец, ответил Мартин. — Самое глухое и темное время, все крепко спят, а ночная стража уже не такая бдительная. Она ждет смену караула, а не смотрит по сторонам. Нам стоит ждать гостей именно в это время.
Сказано было так, что я невольно поежилась. Предчувствие неприятностей стало глубоким и знобящим. Маги, которые приехали сюда убивать Мартина, не лыком шиты.
— Надо будет взять их с поличным, — я вдруг поймала себя на том, что сказала это шепотом, словно боялась, что нас могут подслушать. Во взгляде Мартина неожиданно появились искорки, будто он сейчас смотрел на меня, но думал совсем о другом.
Мне вновь стало не по себе. Я напомнила, что мне нечего стыдиться, и добавила:
— Надо будет схватить их за руку. А для этого надо подумать, как именно нападут.
Мартин только рукой махнул:
— Направленный магический удар, что же еще. Его проще всего выдать за смерть от естественных причин.
Огюст заерзал в кресле, словно в сиденье обнаружилось что-то неудобное.
— Дьявольщина, братка… — произнес он. — Я понимаю, что в нашем деле следует держать ухо востро, все друг друга ненавидят и так и норовят вцепиться в глотку… Но у нас ведь кто успел вырваться выше, тот и молодец, а мне всегда казалось, что в магии все идет по-другому.
Мартин грустно усмехнулся.
— В магии заваривают каши покруче, чем у вас, — ответил он. — Жаль, что я не видел, как все они радовались, когда я заснул.
Везде одно и то же, подумалось мне. Везде люди пытаются забраться на вершину и безжалостно сбрасывают тех, кто оказывается внизу. И неважно, как именно называется твой мир — принципы всех миров одинаковы.
— Даже удивительно, как вы в таком случае смогли избавиться от войн, — задумчиво сказала я. Огюст лишь улыбнулся.
— Война всегда обходится дороже, — ответил он, — к тому же, некоторые ресурсы невосполнимы. Ну так что, братка? У тебя хватит сил?
Мартин улыбнулся, и я почувствовала, как упрямство заставляет его подниматься и идти вперед. Он допустил, чтоб его увидели слабым, униженным и раздавленным, и теперь всеми силами стремился побороть это воспоминание. Я прекрасно его понимала: мне тоже хотелось навсегда вычеркнуть из памяти то, что вложил в нее Бруно. Слишком уж настоящим было воспоминание о том, как прохладные, чуть шершавые пальцы волшебника неторопливо скользили по моему телу, заставляя тянуться к тому, кого я видела впервые в жизни.
— Хватит, — ответил он. — Но мне надо поспать пару часов.
— Это правильно, братка, отдыхай, — Огюст понимающе кивнул и, поднявшись с кресла, двинулся к двери. Я пошла было за ним, но Мартин вдруг остановил меня.
— Останься, Дора, — произнес он. — Есть кое-какое дело.
И в его взгляде мелькнуло что-то непривычное, заставившее меня замереть на месте.
* * *Я закрыла дверь за Огюстом, сделала небольшую паузу и поинтересовалась, обернувшись к Мартину:
— Что вам угодно, милорд?
Лицо Мартина выглядело изможденным до крайности, но глаза по-прежнему были веселыми и живыми. Должно быть, именно так он смотрел в детстве, когда задумывал очередную каверзу. Он осторожно похлопал ладонью по кровати рядом с собой и произнес:
— Иди сюда.
Я не поняла. Честное слово, не поняла.
— То есть? — спросила я. — Что… что вы имеете в виду?
Мартин посмотрел на меня так, словно его невероятно, чуть ли не до зубной боли раздражала моя непонятливость. Должно быть, он чувствовал разочарование: сперва я смогла показать себя умной и понимающей, а затем вдруг резко поглупела.
— Снимай туфли, — сказал он тем ровным тоном, которым разговаривают с совершенными дураками, набитыми невесть чем. — И ложись на кровать.
Сказанное прозвучало, как оплеуха, у меня даже в ушах зазвенело, словно Мартин действительно меня ударил. Я ожидала всего, чего угодно, но только не этого. Несколько мгновений я растерянно смотрела на Мартина, не зная, что делать и как реагировать на сказанное. «Но ведь он так слаб… — подумалось мне. — Он ничего не сможет сделать».
И следом тотчас же прибежала другая мысль, как в глупом анекдоте: «Лежать-то он может».
— Может, не нужно? — прошептала я, чувствуя, как дрогнуло лицо. — Вы еще слишком слабы.
Мартин ткнул пальцем в сторону моих ног.
— Туфли снимай.
У меня затряслись руки, а уши снова наполнило шумом. Не помню, как я расстегнула ремешки, охватывавшие щиколотки, и ступила босыми ногами на пушистый ворс ковра. В носу щипало, а глаза жгло. Вот, значит, чем все закончится. И я не смогу ничего сделать, а потом меня никто не пожалеет и не поймет. Мартин Цетше хозяин этого места, и он в своем праве. А я — всего лишь бесправная иномирянка. Прислуга. Вещь.
Можно было бы заорать, звать на помощь и отбиваться. Но ни к чему бы это не привело. Меня бы просто никто не услышал — я уже знала, что в стены спален вплетены заклинания, которые гасят все звуки.
Не помню, как я села на край кровати. Мартин едва заметно улыбнулся и взял меня за запястье. Прикосновение пробежало по руке до плеча разрядом тока, и напряжение, что сковало меня до этого, слегка разжало захват, позволив дышать.
— Эти старые пни из академии до сих пор верят, что в невинной деве есть сила, что может питать волшебника, — с прежним неторопливым спокойствием произнес Мартин. — Я никогда в это не верил. Но сейчас подумал, что можно попробовать.
Он вновь похлопал свободной рукой по одеялу и предложил, едва заметно улыбнувшись: