Очищение огнем

Но настроение толпы неожиданно изменилось, в воздухе чувствовалось непонятное, странное напряжение… словно слабые электрические разряды, покалывающие кожу, – так иногда бывает перед грозой. Потом до Кейулани донеслись голоса:
– Aloha, мистер Трейн.
– Добрый вечер, сэр…
Взглянув на Локи, Кейулани заметила, что та больше не смеялась; лицо напряжено, губы плотно сжаты, глаза беспокойно выискивают кого-то в толпе собравшихся.
Через несколько мгновений люди расступились, пропуская в круг Харли Трейна.
Локи застыла, словно мраморная статуя, но Кейулани продолжала танцевать, не в силах остановиться, не желая, чтобы момент волшебства так скоро закончился. Мать, схватив изящно изгибающиеся ручонки, потянула их вниз.
– Не нужно больше, – еле слышно прошептала она.
– Не останавливайся! – завопил Харли Трейн, – ты ведь знаешь, как я люблю твои танцы, Локи!
Сделав несколько шагов вперед, он взмахнул бутылкой шампанского, которую по-прежнему не выпускал из рук, словно дирижерской палочкой.
Локи заколебалась. Судя по неверной походке и невнятной речи, Трейн был явно пьян, и она понимала, что, если ослушаться Харли, особенно в таком состоянии, он способен на любую мерзость, любую садистскую выходку.
– Ну же! – уговаривал он. – Д-дай посмотреть! И девчонку тоже! Даже еще интереснее наблюдать за тобой и м-малышкой.
Трейн продолжал надвигаться на Локи. Кейулани прижалась к матери. Он внимательно взглянул на девочку.
– Хорошо начинать смолоду, правда? Учи ее, учи, пусть идет по твоим стопам – покажи, как это делается… все… все… до последнего… в точности…
– Кейулани сейчас устала, – пробормотала Локи, отчаянно пытаясь спасти дочь от унижения. – Пойдем в коттедж, Харли. Там я станцую для тебя.
Она жестом велела музыкантам прекратить играть. Музыка стихла. Харли приложился к бутылке, все по-прежнему не сводя налитых кровью глаз с Локи.
– А мне не хочется уходить! Сегодня ведь особая ночь, не так ли? Позволь уж мне сделать всем подарок! Ты все время танцуешь для меня. Желаю, чтобы все видели…
– Они уже видели меня, Харли. Пойдем.
– Нет! – свирепо зарычал он. – Желаю, чтобы ты сделала это сейчас, и немедленно!
Окружающие молча наблюдали, не пытаясь вмешаться. Пусть Харли не настоящий хозяин плантации – все же он Трейн, принадлежит к aliilani и может запросто отнять у них работу… или сделать что-нибудь еще похуже.
Даже Мак не спешил прийти на помощь, в надежде, что Локи сумеет утихомирить Трейна. Но теперь он шагнул вперед, загородив собой Кейулани.
– Мы рады, что вы решили почтить наш праздник своим присутствием, мистер Трейн. Но вам еще больше понравится здесь, если пойдете со мной, попробуете нашего okolehoo.
И Мак слегка подтолкнул девочку к Лили.
– Пойдемте, мистер Трейн, позвольте угостить вас…
– Ничего мне от тебя не надо, чертова сморщенная жаба!
Выбросив вперед огромную руку, Харли с такой силой толкнул Мака, что маленький человечек отлетел назад и упал. Кейулани и Лили вскрикнули, но Мак тут же жестом показал, что не ушибся, и вскочил на ноги.
– Кажется, я сам не прочь отведать «железного зада», – весело сказал он, снова шагнув к Харли.
Зная, что тот может безжалостно избить Мака, Локи поспешно оттеснила защитника.
– Все в порядке, Мак. Он хочет, чтоб я танцевала… значит, так и будет.
Локи ободряюще взглянула на дочь, надежно спрятанную в объятиях Лили, словно в неприступной крепости, и крикнула музыкантам, чтобы те начинали играть. Вновь полилась нежная мелодия. Локи начала медленно раскачиваться, Мак отступил и встал рядом с Лили. Несколько минут Харли молча наблюдал, потом, спотыкаясь, побрел к Локи.
– Ты способна на большее, милочка… только нужно расслабиться… слишком много на тебе надето…
Только сейчас Локи поняла, чего в действительности хотел от нее Харли.
При мысли о том, как сейчас он опозорит и унизит ее в глазах дочери, к горлу подступила тошнота. Но прежде, чем она успела ускользнуть и попросить Лили и Мака увести девочку, Харли схватился за складку саронга, ниспадающего с плеча, и одним движением разорвал тонкую ткань.
 
В наступившей тишине слышались только укоризненные вздохи окружающих. Музыка, словно по волшебству, замерла. Локи перестала танцевать и скрестила руки на груди, чтобы прикрыть наготу. Кейулани рванулась к матери, но Лили удержала ее, боясь необузданной жестокости Трейна.
– Что-то случилось?! – завопил он в толпу. – Разве это не так делается?!
И снова повернулся к Локи.
– Ну же, любимая, давай, танцуй! Мак снова выступил вперед.
– Идите домой, мистер Трейн. Оставьте Локи сегодня в покое. Вы очень пьяны.
Остальные нестройным хором поддержали его:
– Верно! Оставьте ее! Идите домой!
Трейн оглядел собравшихся горящими злобой глазами.
– Указываете мне, что делать? Думаете, что можете мне приказывать?!
Из горла вырвался похожий на лай смех.
– В самом деле решили, будто что-то изменилось, только потому, что какой-то человек в сотне миль отсюда подписал кучу дурацких бумажек? Каждый дюйм земли, на которой вы стоите и живете, принадлежит мне и моей семье! И этого у пас никто не отберет! Хотите иметь еду? Работу? Тогда заткнитесь и посмейте только забыть свое место!
Все это было наглым хвастовством, поскольку Харли знал: его брат никогда не пойдет на увольнение работников только потому, что они осмелились заступиться за Локи. Но Харли было известно также, что старые обычаи долго живут, а туземцы привыкли пресмыкаться перед aliilani. Пройдет еще много времени, прежде чем они решатся на открытое неповиновение. Повернувшись к Локи, он коснулся ее обнаженной груди.
– Ублюдок! – закричал Мак и попытался броситься на Харли, но Лили схватила его за рукав.
– Не лезь в мои дела, принц! – бросил тот через плечо, – иначе лишишься яиц, так же, как трона.
Мак дернулся, пытаясь высвободиться из цепких рук жены, но Локи тревожно закричала:
– Иди домой, Мак! Возьми Кейулани и иди! Ничего со мной не сделается!
Мак нерешительно взглянул на Лили.
– Не позволяй ему заставлять тебя, мама! – пронзительно завопила Кейулани. – У нас звезда на флаге! Ты не обязана ему подчиняться!
Харли, откинув голову, громко расхохотался, и Локи отчаянно воскликнула, напрягая голос, чтобы перекрыть этот дьявольский хохот:
– Иди, Мак! Возьми ее, Лили!
Лили нагнулась к Кейулани и тихо попросила:
– Пойдем, обезьянка. Нужно уходить.
Кейулани безропотно позволила увести себя, ошеломленная и сбитая с толку странной покорностью матери. Но, не совсем разбираясь в происходящем, девочка тем не менее почему-то поняла, что у Локи нет иного выбора – нет и никогда не было, кроме как делать все, что взбредет в голову мистеру Трейну.
Музыканты снова заиграли. Очнувшись, Кейулани увидела полуобнаженную мать, стоявшую перед Трейном, – тоненькая золотая фигурка на фоне тьмы. Бедра Локи начали медленно раскачиваться; она подняла руки, прогнулась грациозно… так грациозно, словно легкий ветерок, рождавшийся в душе, пробежал по ним, как по молодым листьям…
Глаза Кейулани наполнялись слезами, так что стало трудно смотреть. Девочка подумала, что больше не захочет танцевать. Никогда в жизни.
 
ГЛАВА 2
 
Февраль, 1966 г.
Кей промчалась по извилистой тропинке, ведущей через поселок, с такой быстротой, что распущенные медно-красные волосы, доходившие до талии, стелились по ветру. Одним прыжком взлетев по шатким ступенькам на узкую веранду хижины Мака, она откинула сетку от москитов и ворвалась в дом.
– Слышали? – громко спросила она и, швырнув учебники, пробежала через пустую переднюю комнату. Лачуга была совсем убогой и состояла из одной комнаты, где спали супруги, и крохотной кухоньки в глубине дома, где они проводили остальное время. Ванны не было – только туалет и душ, устроенные в кокосовой рощице; кроме Мака и Лили, им пользовались несколько соседних семей. Кей встала на колени у старого телевизора, подобранного Маком на помойке, и включила его.