Капитуляция

Джойс Бренда. Капитуляция: Роман: Пер. с англ. А. А. Бузиной. -
М.: ЗАО Издательство «Центрполиграф», 2014. - 443 с. -
Оригинал: Brenda JOYCE «Surrender»,
ISBN 978-5-227-05311-4
Бренда Джойс
Капитуляция
Посвящается Трейсеру и Трише Джильсон
— спасибо за то, что сделали мой мир
лошадей столь восхитительным!
Пролог
Брест, Франция
5 августа 1791 года
Дочь плакала не переставая. Эвелин прижимала её к груди, тихонько уговаривая успокоиться, а карета всё мчалась сквозь тьму… Дорога была отвратительная, в безумной скачке экипаж то кренился, преодолевая ямы, то подпрыгивал на ухабах. Если бы только Эме заснула! Эвелин опасалась преследования и того, что плач дочери вызовет подозрение и привлечет к ним ненужное внимание, пусть даже им и удалось успешно бежать из Парижа.
Но Эме была напугана, потому что её мать дрожала от страха. Дети тонко чувствуют переживания родителей. Эвелин боялась за дочь, Эме была для неё дороже всех сокровищ, она пожертвовала бы собой ради её спасения.
А что, если Анри умрет?…
Эвелин д’Орсе крепче обняла свою четырехлетнюю малышку. Они сидели в передней части кареты с управлявшим лошадьми Лораном, камердинером супруга Эвелин, теперь ставшего мастером на все руки. Её мужа в бессознательном состоянии поместили на заднее сиденье, и он оказался зажат между женой Лорана, Аделаидой, и камеристкой Эвелин, Бетт. Эвелин оглянулась, и сердце кольнула тревога. Анри по-прежнему был смертельно бледен.
Состояние здоровья Анри начало ухудшаться спустя некоторое время после рождения Эме. Помимо прочих хворей, у него открылась чахотка.
Выдержит ли его сердце эту безумную скачку? А потом надо будет ещё пересечь Ла-Манш. Эвелин понимала, что мужу отчаянно требуется врач, но им нельзя было терять ни минуты.
Но если они смогут выбраться из Франции и оказаться в Великобритании, то будут в безопасности.
— Далеко ещё? — прошептала Эвелин.
К счастью, Эме перестала плакать и наконец-то заснула.
— Думаю, мы почти добрались, — ответил Лоран.
Они говорили по-французски. Эвелин была англичанкой, но свободно владела французским языком ещё до того, как познакомилась с графом д’Орсе, почти сразу став его юной невестой.
Взмыленные лошади тяжело дышали. К счастью, ехать оставалось совсем недолго — или, по крайней мере, так думал Лоран. Вот-вот должна была забрезжить заря. На рассвете им предстояло пуститься в плавание с бельгийским контрабандистом, который уже должен поджидать их.
— А мы не опоздаем? — спросила Эвелин всё так же тихо.
— Полагаю, у нас будет в запасе час, — ответил Лоран, — не больше.
Он бросил на неё быстрый многозначительный взгляд.
Эвелин знала, о чём думал сейчас Лоран, — они все думали об этом. Как же трудно было покидать Париж! Они понимали, что наверняка никогда уже не вернутся, даже в свой загородный дом в долине Луары. Чтобы уцелеть, им следовало бежать из Франции. Их жизнь была в опасности.
Эме крепко спала. Эвелин погладила её по мягким темным волосам, из последних сил борясь с подступающими рыданиями.
Она снова оглянулась на своего немолодого мужа. С тех пор как Эвелин познакомилась с Анри и вышла за него замуж, её жизнь была похожа на сказку. Эвелин была сиротой без гроша в кармане, существовавшей исключительно благодаря милости своих тети и дяди, теперь же она именовалась графиней д’Орсе.
Муж был самым близким, самым дорогим её другом и отцом её дочери. Эвелин была бесконечно благодарна Анри за всё, что он для неё сделал, и за всё, что собирался сделать для Эме…
Как же она за него тревожилась! Состояние Анри было плачевным. Но он сумел выдержать побег из Парижа, да ещё и настоял на том, чтобы они ни в коем случае нигде не задерживались. Месяц назад их соседа бросили в тюрьму, обвинив в преступлениях против государства. Виконт Леклер точно не совершил никаких преступлений — Эвелин нисколько не сомневалась в этом. Но он был аристократом…
 
Обычно Эвелин с Анри жили в его родовом поместье в долине Луары. Но каждую весну Анри собирал семью, и они отправлялись на несколько месяцев в Париж, чтобы наслаждаться театрами, походами по магазинам и зваными ужинами. Эвелин влюбилась в Париж с первого взгляда, как только попала в этот город, это случилось ещё до революции. Но город, который Эвелин когда-то любила, уже не существовал, и, если бы они с мужем вовремя осознали, каким опасным стал Париж, никогда больше сюда бы не приехали.
По улицам столицы слонялись целые толпы безработных чернорабочих и бывших фермеров в поисках жертвы для отмщения за свою тяжелую жизнь — любому, владевшему хоть чем-нибудь. Прогулки по Елисейским Полям, езда верхом в парке отныне были просто немыслимы. Не было больше званых ужинов, в театрах не давали блистательных опер. Да и магазины, обслуживавшие аристократию, давным-давно закрылись.
То, что муж Эвелин состоял в родстве с королевой, никогда не было тайной. Но один знакомый шляпник вдруг осознал, что именно означает эта родственная связь, и жизнь семьи графа д’Орсе внезапно и кардинально изменилась. Лавочники, пекари, проститутки, санкюлоты  [1] и даже национальные гвардейцы следили за Эвелин и её семьей в их городском доме.
Каждый раз, открывая дверь, можно было увидеть снаружи очередного наблюдателя, стоящего на посту. Стоило Эвелин выйти из дому, как за ней тут же отправлялись по пятам. Покидать пределы дома стало слишком рискованно. Все говорило о том, что их подозревали в государственных преступлениях. И тут арестовали Леклера.
— Ваше время ещё придет, — злобно бросил Эвелин прохожий, когда её соседа уводили в кандалах.
И Эвелин стала бояться выходить из дому. С этого момента они сами стали заключенными, правда пока ещё в своем собственном доме. Эвелин постепенно утвердилась в мысли, что им не позволят просто так уехать из города. А потом к Анри пожаловали два французских офицера. Эвелин пришла в ужас, решив, что они собираются арестовать мужа. Но вместо этого они предупредили Анри, что он не должен покидать город до тех пор, пока не получит соответствующее разрешение, подчеркнув, что Эме обязана оставаться в Париже с родителями. И то, что они упомянули об этом, — то, что им вообще известно о существовании Эме, — привело Эвелин и Анри в неописуемую панику. Они сразу же стали планировать побег.
Именно Анри предложил последовать примеру тысяч эмигрантов, бегущих сейчас из Франции в Великобританию. Эвелин родилась и выросла в Корнуолле, поэтому с восторгом встретила новость о возвращении на родину. Она скучала по скалистым берегам Корнуолла, пустынным болотам, метелям, резким, прямолинейным и трудолюбивым соотечественникам. Она тосковала и по традиционным чаепитиям в ближайшем деревенском трактире, а ещё по безудержным веселым празднествам, случавшимся, когда очередной контрабандист благополучно возвращался домой со своим ценным грузом. Жизнь в Корнуолле была нелегкой и даже суровой, но в ней случались и радостные дни. Разумеется, семья наверняка поселилась бы в Лондоне, который Эвелин тоже любила всей душой.
Она не могла представить страны лучше, безопаснее Великобритании для того, чтобы вырастить свою дочь.
Эме была достойна всего самого лучшего. И уж точно она родилась не для того, чтобы стать очередной невинной жертвой этой ужасной революции!
 
Но сначала им нужно было добраться из Бреста к судну контрабандиста, а потом переправиться через Ла-Манш. И Анри должен выжить.
Эвелин задрожала, ощутив, как её захлестывает нарастающая волна паники. Анри нужен врач, и Эвелин размышляла над тем, чтобы отложить побег и позаботиться о муже. Она и представить себе не могла, что будет делать, если Анри умрет. Но ещё Эвелин твердо знала: супруг хочет, чтобы они с Эме благополучно покинули страну. В конечном счёте, на первом месте должны стоять интересы дочери.