Любовные колокола

— Иди сюда, дорогая, — позвал он, ласково улыбаясь ей. Но от его взгляда у нее побежали мурашки. — Все хотят познакомиться с тобой, — добавил он.
Мадж изобразила кривое подобие улыбки. Она кротко подошла к нему с твердым намерением стоически принять смерть в его объятиях. Он притянул ее к себе и обнял за плечи. Сердце девушки отчаянно забилось, во рту пересохло.
— Мадж… ты вся мокрая! — мягко пожурил он. — Ты что, попала под этот ужасный ливень? Ах ты, бедняжка. Ты же можешь подхватить сильнейшую простуду. — И он начал растирать пальцами ее шею под волосами. Она почувствовала, что сейчас закричит, и попыталась уклониться.
— Со мной все в порядке, — возразила она, боясь, что голос может выдать ее смущение. — Подумаешь, всего лишь промокла. А как же поколения людей, которые жили без непромокаемых плащей, пока не изобрели макинтош?
Олджи только укоризненно покачал головой и еще крепче прижал жену к себе. По ее коже побежали мурашки. Она почувствовала, что соски, прижатые сквозь одежду к его мускулистой груди, стали упругими.
— Но у тебя одежда мокрая, хоть выжимай! — воскликнул Олджи и провел рукой по рукаву ее шелковой блузки, прилипшей к плечу.
Мадж отвернулась, чтобы не вдыхать будоражащий аромат его тела, смешанный с запахом лосьона после бритья. Но она все еще оставалась прижатой к его стальному телу, и с каждой секундой эмоции все больше брали верх над разумом. Казалось, внутри у нее все горело, но внешне Мадж как-то умудрялась сохранять свою вымученную улыбку. Она посмотрела большими зелеными глазами на окружающих людей, разглядывавших ее с нескрываемым любопытством, и успокоила мужа:
— Ну что ты! Я скоро высохну. Нет проблем.
К несчастью, бородатый мужчина средних лет в костюме из плотного твида перехватил ее взгляд.
— Сырость опасна, — сказал он мрачным голосом. — Туберкулез легких, моя дорогая, косил людей, как кегли, в те дни, когда еще не изобрели макинтош. Его звали белой чумой. Сырость — это такое бедствие, от которого даже сегодня не всегда можно уберечься.
— Послушай, я закаленная, да и солнце уже вышло из-за туч, — запротестовала Мадж. — Я высохну через минуту.
— Джеф прав, — сказал Олджи. — Я отвезу тебя в деревню, где ты согреешься. Ты примешь горячий душ и переоденешься в сухую одежду. Надеюсь, вы извините меня, если я отлучусь на полчасика?
Послышались голоса одобрения, а некоторые перекинулись с Олджи понимающими взглядами. Мадж перехватила их и поморщилась. Они означали — ну ясно, молоденькая жена и нетерпеливый муж… Неудивительно, что никто не поддержал ее, когда она попыталась воспротивиться неуместной заботе Олджи. Все были уверены, что пара молодоженов просто нашла предлог побыть наедине, а Джеф безусловно полагал, что сделал ей одолжение. Со вздохом Мадж пошла к машине. Краем глаза она увидела, что ее вероломный муж взглянул на блондинку, и услышала его слова:
— Встретимся позже, Надя, хорошо?
Усевшись в машину, она пристегнула ремень и уставилась на лобовое стекло.
— Ну и к чему все это? — выдавила она.
— Мне стало жаль тебя — ты такая мокрая, — сказал Олджи, — и я подумал, что надо бы вернуть тебе цивилизованный вид. В клубе можно перекусить и принять горячую ванну. Ты сможешь отдохнуть от жизни крестьянской девушки, я подожду тебя.
— Мне нужно отдохнуть от тебя, больше мне ничего не нужно. Не надо меня ждать. Возвращайся к своей… к своему замку.
Олджи нервно сжал губы, так что они превратились в две тоненькие полоски.
— Черт возьми, мне совсем не было жаль тебя, да и сейчас тоже, — пробормотал он жестко. — Я увез тебя, потому что почувствовал, что нам надо уединиться.
— Мне что, упасть в обморок от счастья после твоих слов? — крикнула Мадж, вспомнив взгляд, который он бросил на Надю.
— Я ощутил твой призыв, и тут же возникла ответная реакция, — игриво сказал Олджи. — У меня нет никаких сомнений относительно того, что ты чувствовала в моих объятиях.
— Мне было холодно в мокрой блузке, вот и все, — попыталась увильнуть Мадж. — Ну и что же ты планируешь? Увезти меня куда-нибудь на полчаса для уединения?
 
— О нет, — ответил он едко. — Я не смогу получить удовольствие с женщиной, которая не может сознаться, что и у нее есть здоровые инстинкты.
— О, они у меня есть, — выпалила Мадж. — Просто ты их не пробуждаешь.
Наступила тишина. Несколько секунд Олджи сердито смотрел на нее, а потом зло рявкнул:
— Чепуха! Ты завелась так же, как и я. Но, если тебе наплевать на свои и мои чувства, я отвезу тебя в клуб. Можешь там делать, что захочешь.
Подъехав к гостинице, Олджи взял сумку жены и пошел вперед, чтобы заказать номер.
Комната оказалась точно такой, какой Мадж ее представляла. Фактически это была маленькая спальня.
— А ты будешь спать в ванной? — спросила она нервно.
— Ни за что.
— Тогда зачем ты заказал этот номер? Ты что, не мог устроить нам две разные комнаты?
— Мог.
— Тогда зачем? — настаивала Мадж. Щеки ее пылали, во всем теле она ощущала дрожь.
— Затем, что я не собираюсь ночевать в гостинице.
— А… — Мадж закашлялась. Кровь отхлынула от ее лица. — Ну и где же ты будешь ночевать?
— У Нади. Мы будем работать. Боже, когда собирался жениться, никак не мог подумать, что меня запилят до смерти за двадцать четыре часа!
— Работать?! Всю ночь? В сельском клубе? — Мадж чуть не фыркнула вслух. — Сексуальный маньяк! — прошипела она взбешенно.
— Замолчи, Мадж! Я даже представить не мог, что жены такие зануды.
— Я зануда? Я просто хочу знать, где ты проведешь ночь.
— А я просто говорю тебе, что проведу ночь с Надей. И вообще это не твое дело.
— Может, и не мое, но Крис точно сочтет его своим. Она очень хотела знать, где ты провел прошлую ночь.
Олджи довольно долго смотрел на Мадж чуть ли не испепеляющим взглядом. Наконец он произнес:
— А ты собираешься стать ее осведомителем?
— Нет, успокойся, Олджернон Вэнс, ты волен жить так, как считаешь нужным. Не в моих принципах отравлять жизнь другим людям.
Положив большую сумку на кровать, Олджи легким движением снял с плеча Мадж женскую сумочку. Не обращая внимания на ошеломленное, вытянувшееся лицо жены, он открыл ее, вытащил оттуда кошелек и запихнул его в карман.
— Увидимся внизу в семь… семь тридцать.
— Ни за что! — вспылила Мадж. Как он смеет думать, что она поддастся на его подлые уловки? Одно дело — вести себя как жена перед группой безымянных коллег по работе, и совсем другое — перед ним, когда он собирается провести ночь с другой.
— Мадж, ты же должна поесть.
— Вполне согласна. Но не в твоей компании. Розаманда, я уверена, часто ходила голодной.
— Но у тебя и маковой росинки во рту не было.
— Я ела на пляже. И прежде, чем ты обвинишь меня в беспринципности, позволь отметить, что и в восемнадцатом веке была еда.
— Да ну! Я и не думал, что сеть Макдоналдса взяла свое начало так давно.
Мадж бросила на него злобный взгляд, оставив без ответа его язвительное замечание.
— Я сама могу о себе позаботиться. Отдай мой кошелек.
— Нет.
— Зачем ты его забрал?
— Я оставил тебя без ротора.
— Чего?
— Это то, без чего не поедет ни одна машина. Без денег ты не сбежишь.
Мадж выхватила у него свою сумку. Порывшись в ней, она достала записную книжку и злорадно помахала ею у него под носом.
— Тебе надо было забрать и ее.
— Это не чековая книжка.
— Правильно, телефонная. Я могла бы позвонить Крис и рассказать ей, чем ты занят! — выкрикнула она. — Но у меня есть причины этого не делать, так что не бойся. А теперь катись отсюда и не показывайся до тех пор, пока не соберешься отвезти меня обратно в Бристоль.
 
— Теперь ты живешь в Херефордшире, — мягко сказал Олджи.
— Нет! — воскликнула она. — В Бристоле. Я пойду к адвокату, чтобы добиться оформления раздельного проживания.
В ответ Олджи, который уже открыл дверь, чтобы уйти, рассмеялся своим густым смехом и вышел.