Злодей (ЛП)

— Честно говоря, да.
— Но почему?
Склонив голову набок, я изучала его. Почему его это волновало?
— А почему тебя это беспокоит?
— Потому что я должен присутствовать на таких мероприятиях. Мне неприятно думать, что я тащу тебя туда, где тебе не нравится.
— Ну вот, опять ты такой самонадеянный.
— Я познакомил тебя со своим отцом, Надия. Обычно я так не делаю.
— Значит, я должна чувствовать себя польщенной? — усмехнулась я.
— Не делай этого. — Генри наклонился ко мне, прижимаясь всем телом к моему, погладил мой подбородок и нежно сжал его, чтобы запрокинуть мою голову назад. — Не будь циничной и отстраненной. Мне это не нравится. Это не ты.
— Ты не знаешь, кто я, — прошептала я, возбужденная его близостью, несмотря на беспорядок в душе.
— Нет? — Он наклонился, губами касаясь моих. — Тогда скажи мне, кто ты.
Я намеренно облизнула губы, так что мой язык скользнул по его губам, и глаза Генри вспыхнули.
— Я девушка, — я поцеловала его в уголок рта, — которая недоумевает, почему парень представил меня своему отцу, но убегает, как летучая мышь из ада, чтобы не знакомить со своей матерью.
— Его мать тоже недоумевает, — раздался за его спиной холодный женский голос.
Генри замер.
— Черт, — пробормотал он.
— Я слышала это.
По какой-то причине, отстранившись, Генри выглядел огорченным. И виноватым. Он сжал мою руку и повернулся лицом к миниатюрной женщине, которая выглядела моложе своих лет. Женщина, чье богатство означало, что жизнь была добра к ее коже.
— Мама. — Генри наклонился и поцеловал ее в щеку, не выпуская моей руки.
У Пенелопы Лексингтон были бриллианты в ушах, на шее и на запястье. В отличие от всех этих побрякушек, черное платье было простым. Прекрасные голубые глаза достались Генри от нее.
Она выглядела потрясающе для женщины, сыну которой тридцать с чем-то лет.
Ее полные губы, однако, были сжаты от неудовольствия, когда она смотрела на меня.
— Надия, это моя мама, Пенелопа.
— Приятно познакомиться, миссис Лексингтон. — Я протянула ей руку, несмотря на ее холодный взгляд.
К моему ужасу, она уставилась на мою руку, как на жука. Я опустила её, шокированная подобной грубостью.
— Мама, Господи, — тихо произнес Генри.
— Не смей ругаться на меня, — фыркнула Пенелопа и прищурилась. — Я вижу, какое чудесное влияние на тебя уже оказывает девушка-погода.
Я напряглась от ее насмешки.
— Не здесь, — прошипел Генри сквозь зубы.
— Не здесь? — Она шагнула ближе к нам, и я оглянулась. В основном все были совершенно не в курсе происходящего между нами тремя, но группа молодых женщин справа от нас привлекла мое внимание. Они смотрели с ликованием.
— Ты ведешь себя грубо.
— Я веду себя грубо? Ты должен был присутствовать на мероприятии вместе с Порцией Виндзор. Вместо этого ты бросил ее ради девушки-погоды.
— Ведущая-метеоролог. — Я расправила плечи, глядя на нее с вызовом.
Ее верхняя губа скривилась.
— Одевайся как хочешь, милая, ты никто с избыточным весом, чья грудь привлекла внимание. Я знаю тебя. Знаю лучше, чем ты сама себя знаешь. И я уверена, что мы можем согласиться в том, что ты недостаточно хороша для моего сына. Я хочу, чтобы ты ушла.
— Не могу поверить, что ты только что это сказала. — Генри уставился на нее с гневным недоверием, на его щеках красовались два ярко-красных пятна.
— Я с радостью уйду. — Какое-то мгновение я смотрела на нее, надеясь, что она вздрогнет. Однако женщина холодна как камень.
Когда я двинулась, чтобы пройти мимо, гнев и страх, что в ее словах была доля правды, смешались вместе. Возможно, она была права. Но то, как она обращалась со мной — унижала меня — непростительно. Остановившись рядом с ней, я посмотрела на ее надменное лицо.
— Думаю, что поговорка все-таки верна.
Миссис Лексингтон подняла идеальную бровь, глядя на меня.
— Интеллигентность не купишь за деньги.
В ее глазах вспыхнул гнев, но я ушла с высоко поднятой головой.
Я была уже на полпути через бальный зал, который, казалось, утроился в размерах, когда Генри пристроился рядом со мной. Затем расположил руку на моей пояснице, пока вел к выходу.
 
Никто из нас не произнес ни слова.
Не тогда, когда мы ждали прибытия такси. И не тогда, когда садились в машину.
Внутри у меня все кипело. Поведение этой женщины напомнило мне о том времени, которое я хотела бы забыть. Но я не чувствовала себя жертвой.
Я не злилась на Пенелопу Лексингтон, чье отношение, к сожалению, было продуктом общества, в котором она жила.
Я злилась на себя, потому что именно мои прошлые поступки заставили меня плохо думать о себе. Достаточно плохо, чтобы я допустила мысль, будто Пенелопа Лексингтон, возможно, права. Джо был прав. Оказавшись с Генри, я снова вернулась в то плохое состояние.
Потому что кто я была такая, чтобы судить Генри? Стояла там на своих слишком высоких каблуках и размышляла, злодей он или герой? Достаточно ли он хорош для меня?
Я вела себя так, будто моя история заслуживала героя.
Но только настоящая героиня заслуживает героя.
А я не была героиней. Не могла ею быть.
Правда в том, что в чьей-то чужой истории…
Я была злодеем. 
  
 Глава 6
 
— Что ты делаешь?
Мы стояли на тротуаре перед моим домом, Генри хмуро смотрел на меня.
— Иду с тобой наверх.
Лимузин плавно тронулся с места. Легкий страх, тревога и нервозность смешались с желанием броситься к Генри в поисках утешения и заполучить в придачу то, чего по мнению Пенелопы Лексингтон, я не достойна.
Но беспокойство и самоистязание пересилили и после всего того времени, которое я потратила на борьбу, чтобы гордиться собой, во мне начала закипать злость, направленная против самой себя. Потому что, мне стоило послушаться Джо.
И поскольку я не могла отыграться на себе, я знала, что использую Генри.
— Просто уходи. — Я махнула в сторону отъезжающей машины. — Верни его. — Повернувшись на каблуках, я поднялась по ступеням к двери.
Он шел следом за мной.
Во мне закипала кровь; от волнения я сжала пальцы на ногах, бушевавшие внутри чувства, оказались настолько ошеломляющими, что руки задрожали, пока я пыталась вставить ключ в дверь.
Тихий вздох прозвучал у уха, и внезапно руки Генри накрыли мои, выдергивая ключи из рук. Я тут же отступила назад, с нарастающим раздражением наблюдая, как он впускает нас в здание.
Я напряглась, когда он положил руку мне на затылок, ведя наверх.
Горло распухло и сжалось от слов, которые я старалась подавить. Обидных и полных ненависти. Слов, от которых ему станет также плохо, как и мне.
— Я сказала тебе уйти, — выпалила я, пытаясь помешать ему пройти в квартиру.
Но посмотрев ему в лицо, поняла, что не единственная, кто изо всех сил старается сдержаться. Генри протиснулся внутрь и закрыл за мной дверь, а я вдруг возненавидела его за то, что он втянул меня в это открытое столкновение.
— Я должен принести извинения, — сказал он мне в спину, пока я спешила в гостиную. При этих словах я втянула голову. Я не могла взглянуть на него.
Что он хотел услышать? Что все хорошо?
Но это не так.
Никто ни в коем случае не должен терпеть то, что мне пришлось выслушать от этой женщины.
Мать Генри!
Он витал в облаках, если думал, что это, чтобы это ни было между нами сработает, когда его мама такого невысокого мнения обо мне.
— Просто уходи, — отрезала я, не глядя на него.
— Нет, — сурово произнес он. — Нет, пока ты не повернешься и не посмотришь на меня.
Я бросила на него сердитый взгляд через плечо.
 
— Доволен? А теперь — уходи.
Вместо того, чтобы оставить меня, смягчившись, он изучал мое лицо, будто понял, что скрывается за яростью.
Но он не понимал.
— Тебе не будет достаточно извинений за то, что моя мама сказала. Честно говоря, прямо сейчас мне стыдно за то, что я делю ДНК с этой женщиной. Вот почему я избегал ее. Она... плохо относится к женщинам, с которыми я обычно встречаюсь, даже с теми, с кем сама свела. Все недостаточно хороши. Обычно, это просто раздражает, я не хотел, чтобы ты столкнулась с ней. Если бы я только знал, до какой низости она опустится, никогда не поставил бы тебя в такое положение.