Выходи за меня (СИ)

Димка шикнул на меня вместе с Матвеем, ой, какая сплоченность, лучше бы они так проблемы решали дружно и оперативно.
– Ты зачем потащил ее с собой? – прорычал мой временный друг, обращаясь к своему брату. – С ума совсем сошел, а если бы эти кровопийцы ее обидели.
– Ее? – ткнул Димка пальцем в меня. Боже, какая невоспитанность. Видела бы это моя мама!
– Прекрати строить из себя идиота, – взревел Матвей, делая шаг к братцу, я даже зажмурилась, опасаясь искренне, что может пролиться кровь.
– Уймись, чего ты так заступаешься за нее, а? Лучше подумай обо мне. Они ж придурки полные, сам знаешь, шкуру спустят и глазом не моргнут.
– Да и правильно сделают, – выругался Матвей сквозь зубы. – В какое болото ты на сей раз влез, только лапшу не вешай мне и красивые речи оставь при себе. Скажешь правду, так и быть, может, помогу. Соврешь – пеняй на себя. Дима, черт тебя возьми, я устал вытаскивать твою задницу из передряг. Да сколько можно?!
Я только присвистнула, похоже, у старшего накипело. Отчасти Матвея прекрасно понимала, рано или поздно устаешь быть благодетелем для близких. Сколько бы ни был велик запас терпения и доброты, но наступает момент, когда думаешь, что кислорода впритык и эти гонки выбили окончательно из сил. Вот, видимо, у него струна в душе лопнула, а может, просто долго молчал, надеясь, что Дима сам придет к правильным выводам. Но, видимо, тщетно, один не пришел, другой – устал быть тягачом.
Я не винила Матвея за несдержанность, абсолютно, нет. Понимала даже, наверное, сама бы так отреагировала. Димке еще повезло, что его старший брат был не слишком эмоциональным парнем, а то мог от ярости и покалечить.
– Платон требует сотню, срок неделя, – устало выдохнул Димка, произнеся вяло.
Всего лишь сотню, подумаешь, какая ерунда. Сотню! Мать вашу, целых сто тысяч. Где он собирался их достать?! Ограбить банк, продать в рабство свою семью?! Или выиграть в домино у деда?! Злость закипала в моей душе, словно смола в адском котле. Я сжала кулаки, вскочив с травы и ринулась к парням.
Подскочила к Димке, заглянув ему в глаза. В его был страх. Отчетливый, холодный, как лезвие ножа, а в моем явно плескались волны ненависти, ярости.
– За что ты ему должен, отвечай, Дима! – медленно произнесла, чувствуя, как кровь бурлила в венах ядом.
  
Глава 22. Матвей
 
Вот как она может быть такой спокойной?! Дурная девчонка, совсем не желала соображать, что это уже не шутки. Димка тоже идиот. Неужели не понимал, что Платон не просто так скалился, да ему ничего не стоило поговорить с ребятами и те ловко бы объяснили этой парочке, кто тут заказывает музыку.
Пожалуй, самое худшее, что могло произойти с братом и Леной –  случилось. Надо же было Димке нарваться именно на Зиновьева. Я-то в свое время тоже по дурости связался с этой компанией, но ума хватило вовремя соскочить, а братец, кажется, рассчитывал на что-то другое. Смотрел на Диму и не понимал, ну как можно быть таким наивным, глупым и не соображать, черт возьми, даже не задуматься о последствиях. Ведь бесплатный сыр всем известно –  бывает лишь в мышеловке.
Как идиот последний переволновался, еще и к малой полез с поцелуями. Да уж, Матвей, кажется, ты совершенно перестал себя контролировать. На секунду так напомни, что она –  девушка временная, как порыв ветра, сегодня с востока, завтра с северо-запада. Светка вряд ли бы одобрила такое поведение. Правда, не дай Бог, ей об этом узнать. Хотя, нет, не о том я в это мгновение думал. Лена еще, похоже, решила прижать Димку к стене, потребовав объяснений. Как же испугается он. Ему на меня-то плевать было, по крайней мере, объяснять он, видимо, не собирался. Нос задирал, да брови хмурил. Не осознавал, что парни не лыком шиты, с живого не слезут, пока он долг не вернет. А сто тысяч на дороге не валяются. Да и я слабо понимал, где такую сумму нам добыть, но не лотерейные же билеты покупать пачками.
– Матвей, забери свою женщину от меня. Агрессивная и нервная, –  фыркнул Димка, отстраняясь от Лены.
 
–  Ты ненормальный, –  выдавила она, – понимаешь, что подставил всех. Ты о своей семье вообще подумал?
–  Лен, –  попытался я вмешаться, подойдя ближе. –  Бессмысленно это. Он не поймет все равно.
– Так объясни ему. Матвей, ну ты-то хоть соображаешь, что эти придурки в гаражах пугают, конечно, по большей части паяльниками и утюгами, и вроде как смешно со стороны наблюдать за их словесным недержанием, но от психов можно ожидать чего угодно.
Лена срывалась на крик, а я ладони сжимал в кулаки, скрипя зубами, потому что понимал ее прекрасно. Негодование этой девушки, которая за чужих людей переживала больше, чем Димка за свою семью. Он не думал, что Платон способен сделать гадость. Подставить его самого, и тогда уже мама со скалкой не спасет задницу братца от неприятностей. Я не смогу взять на себя вину, потому как на кону учеба в универе. Задумался, может, потому Димка и не сбросил со счетов предложение Сонечки, посчитав, что это замечательная перспектива расплатиться. А там уж, как бог пошлет.
–  Прекратите со мной, как с маленьким. Мне уже давно исполнилось восемнадцать, я сам имею право поступать так, как считаю нужным.
–  Совершеннолетие у тебя только в паспорте, –  хмыкнула Лена, отступая на шаг назад, –  жаль, что не в голове. Чем занимается ваш Платон? Тачки угоняет? Приторговывает краденным? –  развела она руками, окинув нас взглядом.
Мы с Димкой переглянулись. Каждый ждал от другого ответа, и никто не спешил пояснять Лене, в чем же состоит деятельность Зиновьева и почему я так желал оградить их от него.
Сказать правду - равносильно упасть в ее глазах до нулевой отметки. Я наверняка потерял бы несколько очков, но врать тоже не хотелось. Во-первых, Лена не заслужила, чтобы ей лгали. Ведь в этих красивых глазах не было даже намека на притворство, она искренне переживала, а еще хотела помочь, но тоже не знала, к сожалению, чем. Рассказать маме - не вариант, деду, тем более. Их методы радикальны, сами они больше всегда действовали на эмоциях, не пытаясь даже сесть, и что-то обсудить с нами. Поэтому большинство проблем я предпочитал решать молча, не посвящая в них родню.
Даже патовую ситуацию с возможным отчислением Димки из универа вырулить почти смог, всего лишь очаровав их старосту, попросив ее на одном из свиданий исправить тому в журнале пропуски. Стыдно? Да! Но иного выхода не было.
–  Хорошо, –  всплеснула малая руками, устремившись вперед.
 Гордо вскинула подбородок, заведя за ушко прядь волос. Я видел, как она уверенно шагала по дороге, но в каждом ее движении четко прослеживалась обида, Лена считала, что мы не доверяем, а на самом деле - была тревога. Когда знаешь меньше, спишь легче, да и дышится полной грудью. Я не хотел, всей душой не желал втягивать ее в наши проблемы. Только вот эта вредная девчонка лишь одним взглядом заставляла чувствовать себя никчемным предателем.
–  Лена, –  окликнул ее, поймав недовольный Димкин взгляд в свою сторону. Поднял руку, чтобы отвесить ему подзатыльник, но лишь сквозь зубы прорычал: –  Будешь должен, понял?
Тот промолвил несмело, что я становлюсь подкаблучником, однако, выдохнул, видя, что снова я решил сыграть роль первой скрипки.
–  Платон игрок, –  на выдохе выкрикнул ей в спину, поймав легкое движение. Она вздрогнула, подняв глаза к небу, наверное, выругалась сквозь зубы, проклиная нас с братом. А потом развернулась, скривила лицо в страшную гримасу, демонстрируя Димке, что готова ему свернуть шею и вновь пошла своей дорогой.
 
Ветер поднимал облако пыли с грунтовой дороги, заставляя морщиться и чихать. Она оседала на ботинки, покрывая их тонким серым слоем, а я прокручивал в своей голове все, как старую кинопленку, не знал за что хвататься. Где искать сумму, кого просить.
–  Она все расскажет маме, –  в спину мне процедил Димка вяло.
–  Молись, чтобы этого не сделал я. Да если и так, что это изменит? Ничего ровным счетом.