За тридевять земель
Эмма Ричмонд
За тридевять земель
Глава первая
Ничего не изменилось: тот же костюм у садовника, те же хризантемы, та же ситуация: мама не может решить свои проблемы сама и Абби вынуждена, бросив все, бежать к ней по первому зову. Ничего не изменилось. А ведь должно было измениться, подумала Абби. Если ее мама хочет вести такой же образ жизни и дальше, она должна все изменить. Радикально.
«Катастрофа», — сказала ее мама. Еще одна. Каким-то образом она позволила незнакомому мужчине проникнуть в ее дом и рыться в библиотеке умершего мужа. Конечно, он договорился о встрече и у него были письма и рекомендации, но он заставлял ее нервничать. Абби должна срочно приехать и помочь ей.
И Абби поехала. Она взяла недельный отпуск — к нескрываемому недовольству начальства — и поехала к матери прямо из офиса.
Выбравшись из машины, все еще в туфлях на высоких каблуках и в элегантном костюме, она медленно шла к парадной двери. Высокая, стройная, всегда безупречно выглядевшая, она обладала холодной, неприступной красотой, которую большинство мужчин находили пугающей. Ясные серые глаза равнодушно и строго смотрели на мир. Вьющиеся светлые волосы были собраны в аккуратный пучок на затылке. Она олицетворяла собой современную деловую женщину. Хотя совсем не была уверена (Абби грустно улыбнулась при этой мысли), что современные женщины бегут к маме, стоит ей только позвать. Причем мама никогда не звала других дочерей, только Абби. Разумеется, Элен и Лаура были замужем и занимали очень ответственные посты, но…
Парадная дверь распахнулась, прежде чем она постучала, и ей пришлось прервать свои размышления. Изучив лицо матери в поисках следов стресса и не найдя таковых, она коротко улыбнулась:
— Привет!
— Привет, дорогая, — нервно ответила ее мать. — Извини, что доставила тебе столько беспокойства.
— Ну что ты, — отрицательно покачала головой Абби. — Не надо смотреть на меня так, словно я сейчас начну ругать тебя. Я не виновата, что так выгляжу.
В ответ мама извиняющимся тоном пробормотала:
— Ты заставляешь меня чувствовать себя беспомощной. Ты всегда такая спокойная, у тебя все под контролем.
— Да, — кивнула Абби. Она не собиралась объяснять матери, что только старается все время выглядеть спокойной и уверенной, потому что хочет быть такой. Всегда отвечать за свои поступки, всегда мыслить разумно и контролировать ситуацию. Но сейчас это рождало отчуждение между ними. Отчуждение, в котором они обе были повинны.
Войдя в дом, она сразу приступила к делу:
— Итак, где он?
На лице матери снова промелькнул страх.
— Абби, пожалуйста… Я так старалась.
— Я знаю, — вздохнула Абби, скрывая нетерпение, потому что понимала: в поведении матери виновато горе, которое ей пришлось пережить. Она обняла ее, вынула из рук метелку из перьев, которой та смахивала пыль, и бережно усадила маму в кресло в холле. — Теперь расскажи мне все.
— Он пришел несколько дней назад, — начала мать, — был безукоризненно вежлив и все такое, но… О, Абби, я не могла справиться с ним! Мне пришлось рассказывать ему об отце, отвечать на его вопросы. А он все спрашивал и спрашивал… И я не могу сидеть все время дома и следить, чтобы он не украл фамильное серебро, — добавила она расстроенно.
— Конечно, нет, — согласилась Абби, прекрасно понимая, что к серебру все это не имеет никакого отношения.
Она знала, что мать еще не готова говорить о муже, даже с ней, Абби, не то что с незнакомцем, который, очевидно, задавал глупые вопросы, на которые та была не в состоянии ответить. Абби не была уверена, что она сама в состоянии отвечать на какие-либо вопросы. Матушка, разумеется, считала, что только она страдает, а ведь Абби тоже было тяжело. Ее тоже мучали мысли о долгах, которые оставил отец. И письмо, из-за которого у нее начались ночные кошмары.
Сжав руки, мать продолжала:
— Ты ведь поговоришь с ним, не так ли, дорогая? Ты такая сильная, такая сообразительная. Ты всегда справлялась лучше меня.
Да, потому что у нее не было другого выхода, потому что она заставляла себя делать это.
— Он хочет купить книги?
— Я не знаю, но я не могу продать их, Абби…
— Конечно, нет, — прервала она мать, прежде чем та расстроит себя еще больше.
Что-то все равно придется продать, чтобы заплатить долги. Дом, например, который слишком велик для одного человека. Правда, сейчас ее мама не была готова к этому.
— А что конкретно он здесь делает?
— Просто просматривает книги. Говорит, что он историк… или что-то вроде того, — добавила она с сомнением.
— Тебе следовало сказать, чтобы он пришел позже, когда тебе станет лучше. Наверняка здесь нет никакой спешки.
— Я пыталась, Абби! Я пыталась, но он так смотрел на меня!.. Он из тех людей, которые заставляют тебя сделать то, что им хочется.
Встревоженная, Абби спросила:
— И что же ты ему обещала?
— Ничего. Честно. Только то, что он может оставаться здесь так долго, как ему хочется.
Глубоко вздохнув, Абби поинтересовалась, хотя заранее знала ответ:
— И как долго он хочет здесь оставаться?
— Неделю, может быть, неделю. Он меня все время расспрашивает о твоем отце.
О господи, только не это, подумала Абби.
— Что именно он спрашивал? — осторожно спросила она.
— Не знаю! Просто спрашивал, каким он был…
— Он был с ним знаком?
— Не знаю, он не сказал.
— Как его зовут?
— Тернер, Сэм Тернер.
Сжав рот, подняв взгляд к потолку, Абби пробормотала:
— Я просматривала папины бумаги, там не упоминался никакой Сэм Тернер. Где он сейчас? В кабинете?
— Нет, ушел на ланч. Он действует мне на нервы, Абби.
А когда ее мама нервничает, жизнь становится очень, очень сложной. Абби предстояла нелегкая неделя.
Мать с надеждой смотрела на нее.
— Ты ведь останешься, не так ли? О, это пришла моя машина, — воскликнула она, вспыхнув, вскочила и подхватила чемодан, который Абби не заметила, хотя он стоял прямо рядом с дверью.
— Машина? — переспросила Абби.
— Да. Разве ты не слышишь? Водитель посигналил.
— Ммм… И куда ты едешь?
— Собираюсь погостить у Элен пару дней. Разве я не сказала тебе?
— Нет, — ответила Абби сухо.
— О, мне казалось, я говорила. Ты будешь вежливой с ним, не так ли? — взмолилась она. — Если он был другом папочки…
Разозлившись, Абби бросила:
— Ты же сказала, что он вроде не был знаком с отцом.
— Да, но папочка писал ему, наверное, слышал о нем…
— Надеюсь.
— Я позвоню тебе, когда доберусь, чтобы ты не беспокоилась.
Поцеловав дочь в щеку, она открыла дверь и поспешила к машине. Абби медленно последовала за ней. Все еще держа в руках метелку, она наблюдала, как водитель помог матери сесть в машину. Джеймс, садовник, работал на центральной лужайке, рассеянно отметила она. Его пиджак был аккуратно повешен на яблоню, а полосатый фартук прикрывал безукоризненной белизны рубашку и тщательно выглаженные брюки.
Сэм Тернер, должно быть, то еще чудовище, если вынудил ее мать бежать из дома. Абби с сестрами давно пытались вытащить мать куда-нибудь после смерти мужа, хотя бы ненадолго, но та категорически отказывалась. Что было такого в этом Сэме Тернере, что заставило их матушку сначала впустить его в дом, а потом уехать, упаковав вещи в такой спешке? Абби размышляла над этим, наблюдая за ее отъездом. И очень быстро нашла ответ. Когда машина выехала из ворот, появился мужчина. Впервые за всю взрослую, сознательную жизнь сердце Абби подпрыгнуло в груди. Испуганная, она смотрела, как он приближается.
Его рубашка не была безукоризненно белой, а брюки — тщательно выглаженными, но он мог бы быть одет в мешок из-под муки — и ни одна женщина на планете не заметила бы этого. Высокий, мускулистый, с выгоревшими на солнце каштановыми волосами, правильным носом и острыми скулами, он выглядел потрясающе. Словно загипнотизированная, Абби не могла оторвать от него глаз. Когда он подошел ближе, она увидела такие яркие голубые глаза, которые обезоружили бы самого страшного хищника, столкнись он с ним лицом к лицу в джунглях. Что уж говорить о ней? Она никогда в жизни не видела мужчину, который был бы настолько мужчиной, как этот незнакомец.