Порождение инферно (СИ)

Развлекая себя подобным образом он механически переставлял ноги, шаг за шагом уходя из этого района. Наконец производственные здания закончились и их отряд вышел на какую — то просёлочную дорогу, густо заросшую по краям кустами и высокой травой. Пройдя по ней с километр, Ласка вдруг резко свернула на обочину и пошла прямо по полю. Стасу было уже всё равно куда идти, так что он ни слова не говоря последовал за девушкой. Как потом оказалось Его спутница поступила так не спроста. Через поле, которое огибала дорога стояли какие — то домики. Издалека едва заметные.
Несмотря на то, что, чтобы добраться до них надо было всего — навсего пересечь поле, на это простое действие у них ушёл весь остаток дня. Поле оказалось сильно заросшим, и к тому же, его пересекало два ручья, с довольно топкими берегами, так что им пришлось изрядно поплутать, чтобы пересечь эти преграды.
Наконец добравшись до строений, они начали осматриваться. По всей видимости тут когда — то была деревня. Вернее когда — то в другом мире была деревня, и притом изрядно заброшенная, а в Стикс перенёсся лишь кусок местности ее содержащий. Во всяком случае все строения стояли среди высокого бурьяна и большая часть домов были без окон и дверей. И пока Стас стоял на окраине переводя дух, девушка успела быстро обежать всю деревню и вернуться к нему. Поманив парня рукой она повела его вглубь населённого, вернее не населённого пункта.
Дойдя до одного из домов, выглядящего относительно целым, она ударом шеста сбила замок с рассохшейся двери и распахнув ее, вошла внутрь. Стас кое — как взгромоздив на себя пребывающее без сознания тело вошёл внутрь. Пройдя сквозь заставленные всякой хозяйственной рухлядью и ржавыми инструментами сени он вошёл в дом. Стоило только ему переступить порог как сразу по носу ударило тем непередаваемым запахом пыли, тряпок и затхлости с нотками прелости, в общем запахом давно покинутого и непроветриваемого помещения. В наступающих сумерках он огляделся. Дом состояли з трёх комнат — большой прихожей где размещалась лицевая сторона большой печи, и двух комнат по бокам от неё. Из прихожей было видно, что в правой находятся несколько кроватей — судя по всем признакам это была спальня. Туда он и отправился. Все три стоявших в комнате кровати пребывали в полнейшем беспорядке. Смятое бельё, встопорщенные матрасы. Но одна из кроватей всё — таки была немного по приличней остальных, во всяком случае она была хотя бы застелена пледом. Именно на ее Стас и сгрузил свою ношу. Устроив раненого он пошёл в другую комнату где чем — то шебуршала Ласка.
Вторая комната была гостиной. Там стоял диван и несколько шкафов со всякими обычными вещами типа книг, безделушек и стеклянной и фарфоровой посуды. Странно что все вещи хоть и были в изрядном беспорядке, но всё же были здесь. Как будто бы жильцы в страшной спешке собрали что — то наиболее ценное и ушли бросив всё остальное как есть.
Сейчас ласка ковырялась в сундуке стоящем за диваном, похоже там хранились какие — то вещи, типа покрывал, скатертей и прочего текстиля. Набрав кипу больших и плотных тряпок она принялась занавешивать окна, так как в доме по какой — то причине отсутствовали шторы, а были только тюлевые занавески. Увидев что он стоит без дела она тут же вручила ему часть тряпок и отправила закрывать окна в остальных комнатах.
Закончив с этим и устроив в доме полную темноту они начали устраиваться спать. Ласка выбрала себе диван в гостиной, а Стасу достался топчан в прихожей. Навалив на него тряпок из платяного шкафа стоящего в спальне он устроился на ночь. Причём из — за пережитых за день событий он отключился раньше чем голова коснулась подушки.
Утром разбудил его запах пшённой каши. Причём даже не столько сам запах, а тот звук с каким начал бурчать желудок как только носа Стаса коснулся этот чудесный аромат. Встав в потёмках, на улице — то было светло, об этом можно было судить по свету пробивающемуся сквозь щели в импровизированных занавесках, он отправился по следу запаха. Он привёл его в ещё одну не замеченную вчера комнату — в конце гостиной располагалась дверь за которой была кухня. Там у небольшой плиты, встроенной в печку, по типу буржуйки стояла девушка и помешивала варево в кастрюле. Стаса конечно очень привлекала каша, но он сумел оторвать взгляд от этого божественного продукта и оглядеться.
 
Грязноватая кухня была заставлена грязной посудой, в углу стоял пованивающий холодильник, а на стенах висели небольшие шкафчики, сейчас раскрытые. В них помимо посуды стояло несколько стеклянных банок с каким — то крупами. Похоже хозяева покинувшие дом оставили в нём и продукты. И судя по оставленным следам, за прошедшее с ухода последнего человека время, мыши съели все продукты, кроме тех что были в стеклянных и металлических банках.
— Утро доброе, — поприветствовал Стас девушку.
— Слава господу нашему! — не отрываясь от варева ответила Ласка.
— Кашей — то не отравимся?
— Не хочешь, не ешь.
— Да я так, просто…, — стушевался парень.
— Во дворе колодец, умойся и ополоснись, ведь господь завещал нам держать свои тела в чистоте и опрятности так же как свою бессмертную душу…
Стас тут же закивал и вышел из комнаты. Как он успел уже убедиться если Ласка наминала загонять за религию ее остановить было сложно, а слушать весь этот религиозный поток нравоучений плавно перетекающий в какую — нибудь притчу, у него не было никакого желания. Тем более что поддержание чистоте тела не только правила хорошего тона, но и насущная необходимость для выживания, так как твари прекрасно чуют запах немытого тела.
Выйдя на улицу он полной грудью вдохнул, показавшийся необычайно свежим, после затхлой атмосферы дома, воздух и направился по тропинке из примятого бурьяна. Через десяток метров действительно обнаружился полу обвалившийся колодец со стоящим рядом с ним ведром и мотком верёвки. Похоже пока он спал девушка исследовала тут всё кругом и немного похозяйничала. Набрав воды он умылся и кое — как ополоснулся. Полу раздетым ему пришлось идти в дом, ни полотенец ни мыла он сразу не взял, это почему — то не пришло ему в голову. Немного пошарив по дому он взял несколько тряпок, а девушка видя его затруднение выдала ему баночку средства для мытья посуды. После этого до него внезапно дошло что мыло то он мог и не искать, коль всё было давно покинуто то мыши должны были съесть подобные вещи.
Наконец нормально помывшись он вернулся в дом. Ласка закончила с готовкой и навалив в миску каши подвинула ее ему. Сев рядом с ней за стол он дождался пока она закончит молитву, приступил к еде. На его удивлению каша была очень неплохой. Не пригоревшей, в меру солёной, рассыпчатой в общем что — то подобное он сам бы ни за что не приготовил бы и из нормальных продуктов и на нормальной плите.
И только сейчас до него дошло что плита — то топиться, а значит и идёт дым. Он даже поперхнулся кашей.
— Ты что печь растопила? Монстры же почуют дым!
— Всё в порядке, тут довольно высокая труба, да и дрова очень сухие, почти нет дыма. А тёмных тварей не бойся. Господь нас охранит, лучше трапезничай быстрее, и пойдём перебинтуем раненого витязя.
Стас с сомнением отнёсся к ее словам, всё что он знал о тварях говорило ему что они почуют дым, не важно насколько высока труба, и каким бы небыли сухими дрова. Но уже ничего не исправишь, да и есть хотелось настолько сильно что сил уже никаких не было. Закончив с немаленькой тарелкой каши, он поднялся и они вместе с девушкой отправились в спальню к раненому.
К их удивлению комбайнёр пребывал в относительно неплохом состоянии. Когда они начали его осматривать и проверять состояние ран он открыл глаза и попросил пить и есть. Наличие аппетита — это хороший признак, так сообщила Стасу Ласка перед тем как отправиться на кухню за остатками каши. Как оказалась она немного отложила, как раз на такой случай. Стас же найдя несколько относительно чистых бутылок пошёл к колодцу за водой. Набрав воды, вернулся, и заходя в комнату к раненому успел заметить как Комбайнёр резко убирает от лица свой рюкзак. С подозрением на него посмотрев парень передал ему воду и вышел из комнаты, краем глаза заметив как мужчина сглотнул что — то бывшее у него во рту. Это довольно странно так как он только что поел каши, подумал Стас, но не придал этому эпизоду особенного значения. Всё — таки они друг другу не родственники и даже не товарищи, так несколько людей вынужденных быть вместе силой обстоятельств И дойдя до ближайшего стаба они разойдутся в разные стороны.