Волчье (СИ)

— И откуда же ты такой здесь взялся? — задумчиво пробормотал Боромир, убедившись, что воинственных действий никто не предпринимает, и повернувшись ко мне. Лицо мужчины было серым от усталости, под глазами залегли глубокие тени, однако во взгляде вспыхнуло любопытство, озарившее хмурые черты. Сделав шаг мне навстречу, мужчина сложил руки на груди, рассматривая меня, будто диковинную зверушку, а я, не сдержавшись, едва заметно приподняла голову, всем естеством потянувшись к нему.
Сомнительно, что он понял, что происходит, однако почему-то все равно нахмурился, явно почувствовав себя не в своей тарелке.
— Что у него на шее? — полюбопытствовал Мэри, выглянув из-за спины Сэма и указав на меня пальцем. Опустив взгляд, чтобы увидеть, что же привлекло его внимание, я заметила, как Арагорн, ни мгновения не сомневаясь, решительно направился ко мне, опустившись на одно колено всего в паре шагов. Знакомый запах наполнил легкие, перебивая запах Боромира, от которого кружилась голова, и я невольно подобралась, когда взгляд темноволосого воина устремился на медальон, лежащий на моей груди. На мгновение мне показалось, будто в темных глазах мелькнуло узнавание, однако Арагорн тут же вернулся к своему привычному хладнокровию.
— Где-то я этот медальон уже видел, — задумчиво пробормотал мужчина, склонив голову набок. Зашелестела трава, мелькнула тень, отброшенная ярко полыхающим костром, и я крепко сцепила зубы, когда надо мной склонился Боромир. Теплое дыхание пробежалось по покрытой пылью шерсти, и я почувствовала, как серебро постепенно нагревается. — Кажется, кто-то сбежал из дому и потерялся, разве нет?
— Ты всерьез считаешь, что этого зверя кто-то решится держать подобно домашнему псу? — изумился рыжеволосый гном, недовольно пыхтящий своей трубкой. Приближаться ко мне он не спешил, подниматься со своего места даже не думал, однако секира лежала возле него молчаливым напоминанием о том, что пустить ее в ход никогда не поздно. — Для этого нужно быть сумасшедшим.
— Сами посудите, — пожал плечам Арагорн, оглянувшись на своих спутников, — на дикого зверя, живущего в лесу, он совсем не похож, он безбоязненно вышел к людям, и спокойно терпит чужое общество, не проявляет беспокойства. Да и украшение это… часто вы в лесу наталкивались на зверя в ошейнике? Пусть и столь… необычном.
Я едва сдержалась, чтобы тут же не покивать головой — да я для вас любым зверем быть могу, хоть домашним, хоть цирковым, только не прогоняйте обратно в темный лес!
— И все равно, это дикость, — не пожелал признавать правоту друга гном, однако лишь махнул рукой, демонстрируя, что ему все равно.
— Что же, дружок, оставайся, если хочешь, — коротко усмехнулся Боромир, после чего протянул руку и совершенно неожиданно потрепал меня по голове.
Из груди вырвался удивленный вздох, я раскрыла пасть, изумленно уставившись на мужчину, и невольно дернула ухом, чувствуя, как от тяжелой, немного грубоватой руки воина по телу растекается жуткая слабость. В волчьем обличьи я не любила лишних прикосновений, а Элрохир с Элладаном, порой, доводили меня просто до бешенства, трепля за холку и прося пожать лапу, однако сейчас я готова была провести вот так целую вечность, ощущая осторожные, теплые прикосновения. На мгновение довольно зажмурилась, подставляя голову под шершавую ладонь, а после уставилась Боромиру прямо в глаза, чувствуя, как кошкой ластится к нему живущий в груди зверь, превращаясь в маленького беззащитного щенка.
— Если эта зверюга не собирается сию минуту на нас нападать, то я бы хотел вернуться к прерванному ужину, — недовольно заявил Пиппин, хмуря брови и всем своим видом показывая, что разглагольствования друзей его изрядно утомили. Решительно протопав к полыхающему костру, хоббит присел возле большого котелка, в котором что-то просто одуряюще пахло, после чего принялся деловито помешивать деревянной ложкой поздний ужин. — Каша почти готова. И давайте уже жарить кроликов, я голоден.
— Нам следует поужинать и ложиться, утром продолжим путь с рассветом, — кивнул в ответ Арагорн, бросив на меня последний взгляд и вернувшись к своим вещам, в которых до этого что-то с интересом искал. — Боромир, раз уж этот волк прибежал из лесу за тобой, то присмотри, чтобы он ничего не натворил.
 
— Думаю, он просто голоден, — впервые за все это время подал голос Гэндальф, задумчиво выпустив ввысь облачко пара. — Покормите его, и пусть отдыхает. Кажется, он устал, как и мы.
Мужчины, потеряв ко мне всякий интерес и куда больше интересуясь будущим ужином, принялись деловито усаживаться у костра, разложив на небольшом отрезке ткани провизию и посуду, заблаговременно распакованные из седельных сумок пасущегося в сторонке пони, а я, стараясь не привлекать лишнего внимания и не тревожить и так не слишком радостных путников, легко улеглась на мягкую моховую подушку у толстого старого дерева, положив морду на скрещенные лапы и почти равнодушно наблюдая за отрядом. Чаще всего, разумеется, взгляд цеплялся за внушительную фигуру Боромира, находящегося ближе всех ко мне и помогающего Пиппину разложить душистую кашу по тарелкам, и в груди постепенно растекалось приятное, согревающее тепло давно забытой расслабленности.
Волк, беснующийся все это время с момента ухода истинной пары из Ривенделла, впервые утих, вполне довольным всем происходящим, и теперь лишь тихо и размеренно сопел, время от времени принюхиваясь и прислушиваясь, чтобы ни на мгновение не упустить из виду наследника титула наместника.
Хоббиты, деловито мечущиеся по поляне и явно не умеющие долго чем-то беспокоиться, к моей компании привыкли очень скоро, тем более, что я по-прежнему лежала тихо и мирно, не подавая признаков жизни, а спустя несколько минут, когда поляну заполнило довольное чавканье и стук ложек о тарелки, перед моими глазами возник переминающийся с ноги на ногу Сэм, совершенно очаровательно покрасневший и опасливо косящийся в мою сторону. С любопытством приподняв голову, я уставилась на пухлого хоббита, стараясь выглядеть как можно приветливей, а тот, оценив остроту и размер белоснежных клыков, как-то совсем сник, опасаясь подходить ближе и махнув рукой, до этого что-то прячущей за спиной.
Совершенно неаппетитный кусок сырого освежеванного мяса упал на землю возле моих лап, заставив меня ошеломленно застыть. Наклонившись и, на всякий случай, понюхав то, что еще совсем недавно бегало по лесу, я невольно чихнула, после чего вновь посмотрела на хоббита, округлив глаза и глядя на Сэма с осуждением, которое можно было заметить даже на волчьей морде.
Милый мой человек, ты вот сейчас серьезно предлагаешь мне поужинать сырым мясом, на котором кое-где еще виднелись пятна запекшейся крови? Я, может, сейчас и в облике зверя, но я ведь не животное!
— Что-то мне подсказывает, что сырое мясо он есть не будет, — подметил Мэри, с интересом наблюдающий за попытками Сэма меня накормить. Облизал большую ложку, довольно причмокнув, после чего наставительно этой самой ложкой помахал. — Если это и впрямь ручной волк, наверное, его кормили чем-то другим.
Я тут же согласно фыркнула, для наглядности еще и брезгливо отодвинув предложенный кусок подальше, дабы он не дразнил обоняние резким, металлическим запахом, от которого начинало першить в горле. Щелкнула зубами, демонстрируя свое отношение ко всему происходящему, и вновь уставилась на Сэма, краем глаза замечая, как за нами с интересом следят и другие участники похода.
Ну же, уважаемый, раз уж решил меня покормить, предложи что-то другое, желательно — в пригодном для употребления виде.
 
Пухлый кудрявый хоббит, судя по абсолютно растерянному виду и тому, как он по-прежнему неуверенно переступал по сухой траве босыми ногами, кормить меня больше не собирался, смотрел с недоверием и откровенной опаской, а когда я, желая его ободрить, немного подалась вперед, то и вовсе отпрыгнул в сторону. Весь его облик просто вопил о том, что к наглой хищной зверюге, перебирающей едой, он больше не подойдет.
— Первый раз вижу, чтобы животные вели себя подобным образом, — хмыкнул Боромир, покосившись в нашу сторону, однако вместо того, чтобы продолжать разглагольствования на эту тему, молча взял чистую, неиспользованную тарелку, насыпал туда немного каши, положив сверху недоеденный кусочек тушеного мяса, остававшийся сиротливо лежать в еще одном котелке, а затем, приблизившись ко мне, поставил эту тарелку на землю, вновь легко коснувшись рукой моей головы. — Ешь, парень, силы тебе еще понадобятся.