Чёрный бриллиант (СИ)

========== Часть 1 ==========
Если бы Майка спросили, что больше всего любит его одногруппник и лучший друг, тот, ни секунды не раздумывая, ответил: «Свою депрессию». И оказался бы в корне неправ.
Во-первых, депрессия — серьёзное психическое заболевание, а уж у Бена с головой всё в порядке. Он не так давно проверялся у специалиста, и его текущие проблемы со здоровьем ограничиваются сезонным гриппом.
Во-вторых, никто не стал бы желать себе такого. В конце концов, человек зачастую не способен управлять собственными эмоциями: и радость, и грусть, и пакостное состояние внутренней пустоты, когда хочется лишь лежать на диване, свернувшись калачиком, и глядеть на тёплые огоньки чужих окон, бесконечный поток машин и висящий над городом смог, что ночью отражает земной свет… Всё это приходит как-то само, против воли.
В-третьих…
— В-третьих, завались и дай мне законнектить телек, — пробурчал Майк, закатив тёмные глаза. Нервно сдул с лица пепельно-белую прядь. Изо рта чуть не выпала неподожжённая сигарета.
Пусть он и не красавчик с обложки, Майк всегда пользовался огромной популярностью у девушек. Да что там: стоило ему улыбнуться яркой и смелой своей улыбкой — даже преподаватели иногда смягчались. Не будь он всеобщим любимчиком, едва ли продержался на режиссёрском факультете хотя бы первый курс.
Бен тяжело вздохнул. В горле запершило.
— С чего ты взял, что я хочу смотреть прошлогодние дипломные? — поинтересовался недовольно. — И заразиться не боишься?
Майк оторвался от экрана смартфона. Положил на кофейный столик девственно белую сигарету с пожёванным фильтром, скептически приподнял бровь. Глупый вопрос, на самом деле — Бен не мог припомнить ни единого раза, когда друг болел хотя бы простудой. Он кашлял лишь из-за дурного пристрастия к никотину, но и то, вроде как, поборол.
Бен снова вздохнул. Майк вернулся к настройкам, пока наконец на экране не появилось содержимое папки с лаконичным названием «losers».
— Серьёзно?.. Ты так и не ответил, зачем всё это.
— «Зачем всё это», — передразнил Майк гнусаво. Рассмеялся от звука собственного голоса. — Действую на опережение. Когда приблизится наш диплом, ты точно будешь трястись и ныть, мол, ой, у меня какая-то ерунда, я не получу высший балл, я разочарую преподов… Ну и мне на мозги капать, что я так и вовсе безнадёжен. Зачем мне это надо? Вот увидишь, волноваться глупо. Прошлогодние работы вообще ни о чём, а баллы-то какие космические!.. Щас, погоди, я найду…
Майк, комично высунув язык, принялся листать переписки. Бен сильнее закутался в плед, смирившись со своей участью. То, что Майк называл «ни о чём», могло на деле оказаться шедевром, ведь он точно так же отзывался о Линче, Кубрике и большинстве режиссёров, творящих истинное искусство. Для друга оно было слишком мудрёным и скучным.
Майк занёс палец над кнопкой воспроизведения. Уставился в ожидании: включать, мол? Бен неуверенно кивнул.
Дипломные действительно оказались ни о чём.
Актёры играли так себе, кое-где глаз начинал дёргаться из-за рваного монтажа, большинство либо переусердствовало с серьёзностью и пафосом, либо добавляло слишком много неуместных гэгов, то, что было хорошо написано, — лишь проговаривалось, без задействования киноязыка… Майк с самодовольной улыбкой озвучивал отметки, которые узнал из переписок с выпускниками, а у Бена волосы дыбом вставали. Он так и знал, что надо было копить на Южно-Калифорнийский университет, а не слушать мать с её профанскими советами.
— Хорошо, ты был прав, — признал Бен на очередных титрах. — Выключи это, пожалуйста. Я всё.
— Я всегда прав, — откликнулся друг. В тёмных глазах плясали бесята. — Давай ещё один глянем, чтобы закрепить успех. О! «Чёрный бриллиант». Его Тони Вуйцик снял. Помнишь Тони? Тот, что в туалете…
— О Боже, Майк, я помню! — сказал Бен совсем уж в нос. Ему любезно подали салфетки. — Спасибо… Очередная пошлая комедия?
— Не поверишь, ужастик.
Бен даже немного оживился:
— Включай. Это почти интересно.
Майка не нужно было просить дважды. Прозвучал стандартный сигнал системы. В углу экрана тут же загорелось забавное «основано на реальных событиях». Они одновременно хохотнули.
 
Дальше начался лютый трэш.
История оказалась банальнее некуда: проклятый дом, молодожёны, злые духи, охраняющие спрятанные в стенах сокровища и убивающие ради них жильцов. Главные герои проваливались под пол, бились головой об стену (легонечко и зажмуривая перед ударом глаза), в прямом смысле тонули в дерьме, а в конце с помощью магии нелепой графики превратились в пауков. К этому была привязана какая-то псевдо-философская мысль, но, к счастью, Бен её не запомнил. Ещё большую нелепость происходящему придавал полный мискаст. «Пара молодожёнов», которой прописали максимально нелогичное и глупое поведение и нереалистичные реплики, по типажу хорошо вписались бы в какой-нибудь боевик с высоким содержанием тестостерона, духи дома были слишком мягенькими и милыми… Особенно главное «чудище».
Девушке, играющей призрака бывшей хозяйки, следовало бы дать роль ангела. Она не походила на известных нынче в Голливуде молодых актрис, её сложно было назвать красивой, но что-то в ней привлекало взгляд и трогало за душу. Свободная белая ткань облегала тело, тонкие пальчики сжимали охапку мелких и белых, как снежная крупа, цветов. Мягкие черты не портил даже ужасный макияж, огромные чёрные глаза глядели с добродушным весельем, тонкие, густо напомаженные губы не покидала улыбка. Девушка развлекалась на съёмочной площадке, прекрасно понимая, что это просто глупый фарс.
Титры, совершенно банально стилизованные под кровавые письмена, закрывала улыбка обворожительного призрака.
— Тони Вуйцик станет великим режиссёром, помяни моё слово, — небрежно разорвал Майк повисшую тишину. — У него есть свой стиль.
— Ты, надеюсь, не серьёзно?
— Почему нет? Есть же, вон, Уве Болл, Тайко Вайтити…
Майк не собирался замолкать, поэтому Бен привычно перевёл его речь в «фоновый режим», как только услышал, что друг ставит в один ряд совершенно разных режиссёров, и понял, что ничего важного не упустит. Его больше занимала актриса. Как её зовут? Она ещё учится? Может, удастся заманить её на свою дипломную, которая уж всяко выйдет лучше той бредятины в «Чёрном бриллианте»? Было бы здорово. Такой яркий образ…
— …и вообще, не каждый опытный режиссёр сможет смириться со смертью актрисы и продолжить карьеру, — всё говорил Майк. — А Тони смог. Далеко пойдёт.
— Что? — выпал Бен из своих размышлений.
— Опять не слушал, да? — спросил Майк беззлобно. Отвёл взгляд почти смущённо. — Та девчонка, что бёртоновскую Эмили косплеила. Она пропала с вечеринки по окончанию съёмок, а утром её нашли мёртвой. Тони сказал, что это все проклятье того дома. Ну, про который снимали.
— Ты серьёзно?
— Изнасиловали, изуродовали и бросили на обочине на въезде в город. Мне так сам Тони сказал.
Сердце куда-то провалилось. И, вроде бы, он эту актрису даже не знал толком, но от осознания, что светлой девушки с тёплыми глазами и милой улыбкой больше нет, становилось почти физически больно.
Мать всегда говорила, что Бен чересчур эмоционален.
— Вот чёрт. Уже полчетвёртого! — Майк состроил страдальческую гримасу.
— В четверг только третья пара, — заметил Бен на автомате. Смерть незнакомой девушки всё ещё не укладывалась у него в голове. Сколько ей было? На вид даже меньше двадцати…
— Мне вставать в шесть, отец попросил помочь с машиной — опять тормоза срабатывают с задержкой. Я пойду. Не обидишься? Фильмы на флешку я перекинул, — сказал Майк и уставился вопросительно.
 
«Ты точно в порядке?» — прочёл Бен в тёмных глазах.
— Мечтаю тебя выпроводить с тех пор, как ты пришёл, — ответил.
Майк расплылся в улыбке:
— И не будешь целыми днями смотреть на трещины на потолке?
— Я буду смотреть работы «лузеров». Говорят, это повышает самооценку и настроение… Все люди умирают, — ответил Бен вроде бы невпопад, но друг всё понял и, сжав в прощальных объятиях, пообещал, что завтра непременно станет лучше и легче.