Император (ЛП)

          Амара сломалась.
          Плача, ее тело вспомнило боль, а разум  момент, когда она раскололась, Амара рыдала, когда мама обнимала ее, нежно целуя в голову, шепча нежные слова, которые не имели никакого смысла. В этом не было необходимости. Ее мать была с ней, и Амара находилась в безопасности и любима, и это единственное, что имело значение.
          Она чувствовала, как мама плачет вместе с ней, и это заставило ее отодвинуться, чтобы по-настоящему увидеть ее. Ее зеленые глаза горели болью за дочь, губы все еще были сжаты в нежную линию, мама выглядела измученной, убитой горем и такой, такой любящей.
          Амара глубоко вздохнула, когда ее мать вытерла слезы рукой.
          — Мы справимся, Муму, — мягко сказала ей мама.
          Она открыла рот, чтобы что-то ответить, но тут от двери откашлялись и в комнату вошла женщина возраста ее матери, явно врач.
          — Я рада видеть, что ты проснулась, Амара, — мягко улыбнулась ей доктор. — Как ты себя чувствуешь?
          Амара начала говорить, но доктор покачала головой.
          — Нет, пока не говори. Просто кивни или покачай головой, хорошо?
          Она почувствовала, как мама сжала ее руку. Смущенная, Амара кивнула.
          — Ты знаешь, какой сегодня день? — спросила доктор.
          Амара покачала головой.
          — Сегодня шестое Января, — сообщила дама.
          У Амары голова пошла кругом. Ее последнее воспоминание перед похищением было в Декабре. Как? Должно быть, ее смущение отразилось на лице, когда доктор снова заговорила.
          — Тебя похитили больше чем на три дня. И ты здесь уже две недели в искусственной коме.
          Шок просочился сквозь ее организм.
          — Твоё тело было серьезно травмировано и нам нужном было начать процесс его заживления, — продолжала доктор. — Мы решили, что в сложившихся обстоятельствах будет лучше, если твой разум и тело немного отдохнут.
          Амара стиснула зубы, обдумывая все, что ей говорили.
          — Твоя мама упоминала, что у тебя низкий болевой порог?
          Амара кивнула.
          Она никогда не осознавала, насколько низким был порог, пока монстры не схватили ее.
          Доктор продолжала с сочувствием в глазах:
          — Возможно, именно поэтому некоторые из твоих ранений вызвали такую сильную реакцию. Я сожалею обо всем, что тебе пришлось пережить, Амара. Но мне нужно сказать тебе еще кое-что. Ничего, если я продолжу?
          Амаре понравилось, что доктор задала ей этот вопрос, предоставив выбор. Она посмотрела на маму, сидевшую рядом с ней, и кивнула доктору.
          — У тебя есть ожоги от кислоты и порезы на спине, боках и ногах, которые, скорее всего, останутся в виде шрамов, — продолжала доктор. — Больше всего шрамов останется на запястьях. Хорошая новость заключается в том, что они все очень хорошо заживают. Ты можешь сделать косметическую операцию, чтобы свести их к минимуму, если хочешь.
          Амара посмотрела на свои запястья и ноги, обмотанные белой марлей. Вероятно, ей вводили обезболивающие, так как она не чувствовала ничего, кроме лёгкой боли.
          — Амара? — позвала доктор, снова привлекая ее внимание к себе, и ее глаза стали еще более сочувственными.  — Ты не сможешь использовать свой голос по крайней мере в течение следующего месяца. Твои крики сильно повредили твои голосовые связки, так что нам пришлось сделать операцию. Это случается в крайне редких случаях, но я чувствую, что твой низкий болевой порог привел к этому.
          Амара сглотнула, паника снова наполнила ее, когда она сжала руку матери.
          — Все в порядке, малышка, — утешала ее мама со стороны, ее тон говорил, что она обо всем знала.
          Она открыла рот и снова закрыла его.
          — Не волнуйся, ты снова сможешь говорить, когда все заживет, — успокоила ее доктор. — Но более чем вероятно, что твой диапазон высоты тона будет ограничен.
          Амара глубоко вздохнула, впитывая все это.
 
          Доктор продолжала:
        — Мы также проверили тебя на предмет сексуального насилия и составили протокол, как и положено в подобных случаях. Полиция захочет поговорить с тобой, как только ты будешь готова. Но здесь никто, кроме твоей мамы, не знает. Ты хочешь, чтобы я сообщила кому-нибудь еще?
          Нет. Нет, она совершенно не хотела, чтобы кто-нибудь знал. Стыд свернулся внутри нее, как змея, и она энергично затрясла головой.
          Доктор слегка улыбнулась в понимании.
          — Хорошо. Но я рекомендую тебе обо всем поговорить с психотерапевтом. Твоё тело исцелится, но разум тоже должен пройти восстановление. Ты пережила что-то травмирующее, и терапия может действительно помочь тебе. Я оставлю твоей матери контактную информацию специалистов, кто специализируется на таких случаях. Ты подумаешь над этим?
          Она не знала, но тем не менее кивнула.
          Доктор мягко улыбнулась ей и сказала, чтобы она отдохнула, прежде чем оставить ее с матерью.
          Ей было интересно, связалась ли мама с отцом по этому поводу.
          Ее мама откинула волосы с лица жестом, который Амара знала до мозга костей.
          — Здесь несколько человек, которые хотели бы тебя увидеть. Вин тоже снаружи, — тихо сказала ей мать. — Хочешь, чтобы я ему что-нибудь сказала?
          Он и так уже будет нести на своих плечах вину за случившееся. Ему не нужно знать, что ее также изнасиловали. Она покачала головой. Мама улыбнулась.
          — Я отправлю его, когда он вернется, а потом ты отдохнешь, хорошо?
          Она кивнула.
          — Не падай духом, моя малышка, — сказала ей мама, и Амара почувствовала, как ее глаза загорелись, когда до нее наконец дошел смысл этих слов.
                                      ***
          Когда через несколько минут дверь открылась, Амара повернула голову, ожидая увидеть своего друга, но вместо этого увидела мрачного, смертельно опасного парня с голубыми глазами, парня, который спас ее. Тристан.
          Сглотнув, она смотрела, как он вошел в палату, закрыв за собой дверь, и подошел к стене напротив нее, возможно, чтобы она не чувствовала заполненность палаты. Он должен был знать, что после всего, что он для нее сделал, она доверила ему свою жизнь.
          Он был одет в простую черную футболку и джинсы и, прислонившись к стене, засунул руки в карманы, спокойно рассматривая ее.
          Она хотела поблагодарить его — за то, что он отправился на ее поиски, за то, что нашел ее, за то, что накинул куртку на ее спину, за то, что доставил в безопасное место. Она хотела сказать ему так много, но не могла, поэтому просто слегка улыбнулась.
          Он мгновение смотрел на ее улыбку, прежде чем заговорить, его тон был таким же нежным, как и тогда, когда он нашел ее.
          — Врачи рассказали тебе, что случилось?
          Больше она от него ничего не слышала.
          Амара кивнула.
          — Твоя мама все знает?
          Она снова кивнула.
          — Они хорошо с тобой обращаются?
          Он имел в виду больницу.
          Это было почти мило с его стороны спрашивать об этом.
          Амара молча кивнула.
          — Хорошо, — он оттолкнулся от стены и направился к двери.
          Амара, должно быть, издала какой-то звук, потому что он остановился, положив руку на ручку двери, и посмотрел на нее. Она не хотела, чтобы кто-то знал все, кроме ее мамы. Он знал об этом, и она молча умоляла его заверить ее, что он оставит это между ними.
 
          — Я никому не скажу, — тихо сказал он ей, прежде чем выйти за дверь.
          Она поверила.
          Если он говорит, что будет хранить ее тайну, он ляжет с ней в могилу.
                                             ***
          Вин вошел в ее палату после ухода Тристана, с пластырем на щеке, где его порезали, и Амара попыталась улыбнуться ему. И впервые она увидела, как ее друг рухнул к ее ногам, снова и снова повторяя «прости».