Император (ЛП)

          Двигая мышцами лица, он проверил серьезность своих ран. Маленький ублюдок хорошо ему нанёс удар. Было больно, но он выживет.
          Что-то врезалось в него сбоку, ударив прямо в то место, куда Тристан толкнул его локтем. Стиснув зубы, он бросил взгляд на парнишку, который врезался в него, теперь распластавшись на заднице.
          — Смотри, куда идешь, наглец, — рассеянно сказал он, называя его так, как называл своего младшего брата.
          Черт, ему нужна была сигарета.
          Сам по себе он не курил, но любил время от времени затянуться. Достав одну из них из кармана, он щелкнул металлической зажигалкой и глубоко затянулся. Дым клубился в его легких, давая ему мгновенную передышку от любых других ощущений. Так было до тех пор, пока он не услышал рядом женский кашель.
          Усмехнувшись, он внимательно посмотрел на девушку, увидел, что она стоит на ногах, в простом синем платье, ее черные волосы собраны в хвостик, а большие зеленые глаза смотрели на него. Он где-то видел эти глаза.
          — Ты должно быть живешь в этом районе? — спросил он, слегка затянувшись сигаретой и наблюдая, как сморщился ее милый носик.
          — Я прячусь от своего друга, — сказала она, опустив глаза. — Думаю, мне пора идти. Пока.
          Удивленный внезапной переменой, Данте бросил сигарету на землю.
          — Стой, стой, стой. Погоди, малявка.
          Она резко обернулась, ее конский хвост ударил его в грудь, ее глаза запылали большим огнем, чем было способно ее маленькое тело.
          — Перестань меня так называть!
          Позабавленный Данте слегка склонил голову, как сделал бы это перед дамой.
          — Мои извинения, королева.
          Он видел, что ей это нравится.
          — Сколько тебе лет? — спросил он с любопытством, пытаясь вспомнить ее.
          — Сколько тебе лет? — огрызнулась она.
          Данте усмехнулся.
          — Шестнадцать.
          — Мне одиннадцать, — гордо заявила она. — В прошлом месяце у меня был день рождения. Я сказала маме, чтобы она отнесла тебе мой праздничный торт.
          Данте вдруг понял, кто она — дочь их экономки.
          У них были одинаковые зеленые глаза. Он не знал имени их экономки, но начал называть ее Зией после того, как она начала кормить его дома и приготовила ему печенье.
          Хотя он мало разговаривал с Зией, он жил ради этих сладких удовольствий. Его мать тоже почти ничего не готовила, так что десерты Зии были тем, что он начал лелеять. Он с нетерпением ждал их все время. И она была такой милой женщиной. Данте она нравилась.
          — Ты должна идти, — он кивнул в ту сторону, откуда она пришла, не желая, чтобы она или ее мать попали под прицел кого-либо в особняке.
          Девушка моргнула один раз, прежде чем слегка улыбнуться ему, почти застенчиво.
          — У тебя очень красивые глаза, — сказала она ему.
          Прежде чем он успел ответить, она повернулась и побежала вниз по склону, обратно в штабное крыло.
           У тебя самые красивые глаза, Данте. Будь с ними поосторожнее. 
          Он вспомнил слова матери, единственного человека до этой девушки, который сказал ему об этом. Его память наполнилась ее прекрасными, но грустными карими глазами. Проведя рукой по волосам, он наклонился, поднял недокуренную сигарету, поднес ее к губам и снова закурил.
          Выдыхать через сломанный нос причиняло адскую боль, но он радовался боли, глядя вниз на озеро и коттедж рядом с ним.
          Он никогда не думал, что найдет на этой планете кого-то, кто ненавидел бы его отца больше, чем он, до Тристана.
          Хотя ему было всего четырнадцать, маленький мальчик однажды спустит курок на старика, и Данте с радостью отдаст ему пистолет. Ему просто нужно было выждать время, пока он не будет готов, пока мир не будет готов.
          — Завтра тебе надо поехать в город.
          Лёгок на помине.
          Данте проигнорировал его.
          Внезапно перед ним возник отец, его голос был взволнован
 
          — Что это за кровь? Тебя кто-то ударил?
          Данте не обернулся, когда голос его отца прогремел на последнем слове. Игра власти началась. Отец поиграет мускулами, напомнит всем, кто имеет здесь власть, на тот случай, если кто-нибудь забудет об этом удушающем факте, и все разойдутся по своим местам, побаиваясь Лоренцо Марони.
          Стряхнув пепел на землю, Данте молчал, продолжая курить.
          — Не смей игнорировать меня, мальчик. Тебя кто-то ударил?
          — Ничего страшного, — заявил Данте.
          Но это было бесполезно. Отец его не слышал.
          И он крикнул Элу, своей правой руке, приказывая всем собраться.
          Данте стиснул зубы, пытаясь смотреть на великолепный закат, пока шли минуты и нервно собирались люди, молчаливые, но воняющие страхом. Так правил его отец — страхом. И единственный способ вывести его из себя — не реагировать на это.
          Наконец, бросив сигарету на землю, Данте раздавил ее ботинком, окинув взглядом толпу. Он заметил Зию, держащую за руку свою дочь, молодую девушку с зелеными глазами, которая только что сказала ему, что у него красивые глаза.
          Она смотрела не на отца, а на него.
          Он слегка подмигнул ей, наблюдая, как она покраснела и быстро отвела взгляд, и ему захотелось рассмеяться посреди этого дерьмового шоу. Окинув взглядом собравшихся, он увидел Тристана, стоявшего в дальнем конце, немного в стороне от остальных, с пустым выражением на лице. Если он думал, что Данте собирается сдать его, у него имелась другая мысль.
          — Кто ударил моего сына? — рявкнул отец.
          Он сделал драматическую паузу, окинув взглядом собравшихся.
          Когда никто не ответил и не выглядел достаточно испуганным, его отец продолжил свою тираду.
          — Кто посмел ударить моего наследника? Марони! Скажи мне сейчас, или ты будешь наказан. Скажите мне, кто это сделал. Нападение на Марони в этом лагере, самое большое оскорбление для меня.
          Они обменялись нервными взглядами. Послышался приглушенный шепот. Солнце медленно садилось.
          — Ты стоишь на моей земле и оскорбляешь мою кровь, —  продолжал отец. — Скажи мне сейчас, или последствия будут тяжелыми для всех.
          Какое-то движение сбоку привлекло всеобщее внимание. Данте с удивлением наблюдал, как Тристан вышел из толпы, не сводя глаз с Ищейки.
          — Ты, — пробормотал отец, подходя к Тристану. — Это ты сделал? Ах ты, мерзкий маленький ублюдок! Ты принадлежишь мне. Все, что ты здесь делаешь, под моим контролем. Ты не можешь делать, то что тебе вздумается.
          Данте увидел, как адреналин хлынул в эту систему, когда маленький мальчик, на несколько сантиметров ниже своего отца, шагнул прямо ему в лицо, ничего не выражая, и произнес свои первые слова на публике.
          — Ты когда-то нацепил на меня поводок. Я им тебя задушу.
          Если бы ангелы могли петь, в этот момент Данте услышал весь этот долбаный хор.
          Кто-то в толпе ахнул, но Данте не сводил глаз с Тристана. Он был прав, доверяя своей интуиции, когда дело касалось его. Маленький мальчик секунду смотрел на отца, потом повернулся и ушел, не сказав больше ни слова, оставив позади безмолвного, кипящего от злости Лоренцо Марони.
          О, это будет хорошо. Тристан только что решил его судьбу.
          Данте усмехнулся. Они станут друзьями, даже если это убьет его.
 
Глава 3
Амара
13 лет
          У Амары была проблема, и его звали Данте Марони.
          Это было официально.
          Дело было сделано.
          И она была совершенно несчастна.
          Почему? Потому что, хотя он смутно знал о ее существовании, ее нигде не было, абсолютно нигде на его радаре. А она? У нее страсть размером с Антарктиду, но более горячая.