Вспышка пламени

– Но тогда… я по гроб жизни тебе обязана…
– Я просто сделал все, что должен был сделать для тебя при наших отношениях.
Он сверлил ее взглядом. Но она решила не сдаваться.
– Решил меня утешить, подарив все это взамен самого себя?
– Тина… – Он болезненно поморщился. – Пойми, у нас тогда все равно ничего бы не получилось. – Он опустил голову. – Ни тогда, ни сейчас… никогда.
– Тогда зачем ты разыграл вчерашнюю комедию, Дьюк? Или решил наконец получить плату за свои старания?
Он снова посмотрел на нее, как на упрямого, неразумного ребенка.
– Тина, я не могу переубедить тебя. Думай, что все было так, если хочешь. Но не бойся, больше никто и никогда не потребует от тебя подобного.
– Вот так прощание, – пробормотала она себе под нос.
– Да, – подтвердил он низким, странно дребезжащим голосом. – Я писатель и должен писать. – Он шумно вздохнул, некоторое время помолчал и вновь продолжил: – Ты хочешь знать, зачем я приехал в Австралию. Так вот, только для того, чтобы посмотреть свою пьесу в твоем оформлении.
Он вытащил из внутреннего нагрудного кармана пиджака конверт и положил его на стол перед Тиной.
– Это контракт, составленный моими юристами в Лондоне. Если ты подпишешь его, это даст тебе право на осуществление сценического дизайна всех будущих постановок моих пьес во всем мире, независимо от того, где они будут ставиться.
Глядя на конверт, обещавший включить ее имя в элиту художников-постановщиков всего мира, Тина почувствовала, как у нее кружится голова: Дьюк не просто помог ей в начале пути, он с помощью этого контракта поднял ее на такую высоту, о какой она даже и мечтать не смела!
В душе женщины шла тяжкая борьба с самой собой. Если она согласится, то будет навеки связана с Дьюком Торпом. Даже если сегодня их последняя в жизни встреча, ей все равно никогда не удастся избавиться от него. Он станет ее вечным невидимым спутником.
– Я не смогу принять…
– Тина, я делаю это не ради благотворительности, а заботясь о собственной выгоде, – спокойно заявил он. – Твоя работа над постановкой моих пьес будет способствовать их успеху.
– Я не могу принять такой дорогой подарок…
– Это не подарок и вовсе не дорогой. Я потратил бы куда больше на других художников-постановщиков. Мое отношение к тебе ни при чем. Я брал в расчет только твои профессиональные качества. Я просто выбрал лучший вариант из возможных.
Она с вызовом глянула ему прямо в глаза, но он не отвел взгляда.
– Это вовсе не значит, что ты будешь обязана встречаться со мной. – Дьюк был спокоен, только побелевшие пальцы рук выдавали его душевную смуту. – Ты будешь общаться с моим агентом. Моя следующая пьеса уже готова, и тебе нужно быть в Лондоне уже через неделю.
– Дьюк, ты не можешь…
– Нет, могу. Все решено, Тина. В конверте билет на самолет и ключи от квартиры в Найтсбридже. Она арендована на два года, так что можешь ни о чем не беспокоиться.
– Это уже лишнее! – Тина была глубоко смущена и уязвлена его холодным тоном.
– Но ты же сама призналась мне, что в твоей жизни главное – это карьера, – жестко напомнил он. – То, что я предлагаю тебе, никак не связано со всем, произошедшим вчера. Не вспоминай об этом, Тина. Я предлагаю тебе сделку без всяких подвохов. В контракте все написано четко и ясно. Соглашайся и докажи всему миру, что ты способна на многое.
Она смотрела на него полными слез глазами. Куда девались ее больная гордость, уязвленное самолюбие? Теперь уж точно все кончено. Эта встреча больше никогда не повторится. Сегодня она в последний раз видит перед собой эти изменчивые зеленые глаза, твердые черты лица, черные спутанные кудри.
Дьюк нагнул голову, желая избежать ее вопрошающего взгляда. Он сунул руку в карман, пошарил там и достал маленькую коробочку в золотой оберточной бумаге.
– Это мой маленький подарок тебе, – быстро произнес он. – Я все понимаю, Тина, но надеюсь, что когда-нибудь ты… ты сможешь поглядеть на все это по-другому.
Бросив на нее прощальный взор, он отвернулся и шагнул к лестнице. Еще секунда, и он исчезнет. Все существо Тины яростно воспротивилось этому. Остановить его сейчас же, остановить любой ценой!
 
– Дьюк, подожди!
Он на миг замер, но тут же очнулся и двинулся дальше.
– Не уходи! – взмолилась она.
Дьюк уже поднимался по лестнице.
– Неужели твои пьесы для тебя – самое важное в жизни?! – в отчаянии закричала Тина, хватаясь за последнюю возможность хоть на минуту задержать его.
Он снова остановился, сжав кулаки, но так и не повернулся, не поглядел на нее.
– Да, – ужасающе просто сказал он.
– Господи, Дьюк, почему ты такой эгоист? Почему? – Она молила его каждым звуком своего голоса: не уходи, останься со мной!
Он стоял, не оборачиваясь к ней. Она видела, как он ссутулился, как вздрагивает его спина. Пальцы его правой руки, обхватившие перила, побелели от напряжения.
– Да, я эгоист, – внезапно резко произнес он. – Я эгоист, и тут уж ничего нельзя поделать. Повторяю, Тина, судьба не всегда позволяет нам жить так, как нам хочется.
– Говори, пожалуйста, сам за себя! – гневно крикнула Тина. – Откуда ты знаешь, чего хочу я?!
Он пошел вверх по лестнице, будто ничего не слышал и не видел.
– Не уходи! – взмолилась она. – Подожди минутку!
Вдруг он остановился и, резко обернувшись, в упор посмотрел на Тину. От нескрываемого, бесстыдного желания, пылавшего в его глазах, ее кинуло в жар.
– Повторяю еще раз: да, я эгоист и не могу сдерживать свои желания… и не хочу этого! – наконец произнес он. – А ты постоянно показываешь мне, что мои желания оскорбляют тебя. Мы с тобой разного хотим, вот в чем дело.
– Нет, нет, неправда! Я хочу того же, что и ты! – не раздумывая, выпалила Тина.
– Нет, Тина, ты не хочешь того, чего хочу я. А я не желаю повторять прошлую сцену.
Она не нашлась что ответить. Перед ее мысленным взором явственно предстал весь вчерашний кошмар.
– Я должен идти, Тина, – тихо сказал Дьюк. – Я больше ничего не могу для тебя сделать.
Быстро повернувшись, он взбежал вверх по ступенькам. Она не успела больше ничего сказать, не смогла ни на секунду задержать его. Он исчез, исчез, по всей вероятности, навсегда. Больше они никогда не увидятся.
Как подкошенная, Тина рухнула в кресло. Ее била частая, непрерывная дрожь – дрожь истерики. Немигающим взором она уставилась на конверт и коробочку с подарком от Дьюка, протянула к ним руку, словно желая уловить в прикосновении к этим вещам теплоту рук Дьюка. Но они были холодны и мертвы.
Тина бессильно уронила голову на грудь и спрятала лицо в ладонях. Больше сдерживаться она не могла. Сотрясаясь в громких, безутешных рыданиях, она изливала свое безнадежное горе.
 
7
Внезапно она почувствовала, как кто-то нежно гладит ее по волосам. Тина с трудом подняла голову и увидела перед собой Дженни. Она совсем забыла о своей младшей сестре, а ведь та наверняка слышала весь их разговор с Дьюком. От осознания того, что у этой сцены оказался свидетель, Тине стало еще больнее. Она вновь уронила голову на руки и громко заплакала.
– Уходи, пожалуйста, – рыдала она. – Я хочу побыть одна.
Дженни продолжала ласково поглаживать ее по голове, точно она была старшей, а Тина маленькой, обиженной девочкой.
– Тина, я не могу оставить тебя в таком состоянии. Пожалуйста… я хочу тебе помочь.
И она нагнулась к ней, обняла за плечи, точно баюкая. В их семье не было принято откровенно демонстрировать свои симпатии и антипатии и бурно проявлять чувства. Поэтому от ласки младшей сестры Тине стало еще горше и тяжелее. Это она, самая старшая в семье, должна была всегда опекать и утешать сестер. А сегодня ее саму защищают и пытаются утешить. Это лишний раз доказывает, что все погибло, дела ничем не исправишь.
 
– Все кончено, Дженни, – простонала она.
– Почему?
– Потому что теперь Дьюк больше никогда не вернется ко мне. Он ушел навсегда – навсегда, потому что мы с ним не пара и никогда не сможет быть вместе.