Невозможное — возможно

Андрос выключил зажигание, затянул ручной тормоз и выбрался из машины. Марион же бросилась вперед, но не успела сделать и нескольких шагов, как Андрос схватил ее и поднял на руки. Не обращая внимания на ее протестующие выкрики, он вернулся к «лендроверу», посадил девушку на переднее сиденье и захлопнул дверцу, погрозив ей пальцем.
Тем временем Джозеф и Георгиес добрались наконец до машины.
— Отправляйтесь на свою яхту, — заявил Андрос, садясь за руль. — Аукцион не состоится, и я не желаю видеть вас в своем доме.
— Как не состоится? — заревел Георгиес.
— Что значит, не состоится? — возопил следом за ним Джозеф.
— Я отменил торги. Остров больше не выставляется на продажу, — заявил Андрос. — Требую, чтобы ваша яхта покинула бухту немедленно. Это мое владение, и вы нарушаете право частной собственности.
Марион наблюдала за происходящим в зеркало заднего вида. Георгиес стоял красный как рак. Он тяжело дышал, пожирая Андроса ненавидящими глазами.
— Когда ты отменил аукцион? — спросил он, с трудом ворочая языком. — Только сейчас, когда отправил Бреннона на вертолете в больницу? Но не думай, что тебе удастся провести меня! Я вижу, что ты затеял. Сумел расстроить помолвку моего сына, и у Бреннона сердечный приступ из-за того, что ты умышленно скрывал от нас, что девушка в безопасности и находится у тебя. Теперь, если Бреннон умрет и она станет наследницей, ты женишься на ней, чтобы заграбастать ее акции для твоей компании. И вот тогда ты выгонишь нас снова из совета директоров.
— Если ты не умеришь пыл, то, судя по твоему внешнему виду, сердечный приступ сейчас произойдет у тебя! — сдержанно ответил Андрос. — Прощай, Георгиес. Увидимся на заседании совета и весьма скоро.
Он сел за руль, но прежде чем машина тронулась с места, у открытого окна, где сидела Марион, возникла фигура Джозефа.
— Помни: что бы он ни говорил, он использовал тебя, чтобы вернуть власть над своей компанией, Марион, — мрачно произнес он. — Ты не можешь ему доверять.
  
9
 
— А может ли она доверять тебе? — спросил Андрос в свою очередь и рванул машину вперед так, что взвизгнули шины и взревел двигатель.
Несмотря на то что жара усиливалась, Марион слегка знобило, силы ее были истощены. Она откинулась на сиденье, глядя безразлично перед собой на залитые солнцем оливы, на темные сосны и кипарисы, отбрасывающие густую тень. Андрос тоже молчал. Достаточно было мельком взглянуть на его загорелые руки, уверенно держащие руль «лендровера», чтобы понять, как легко он управляет машиной.
Вот так же и ее судьбу он держит в своих ладонях, горько подумала Марион. Никаких помех, не надо даже искать обходных путей. Этими руками он перевернул ее жизнь.
— Думаешь получить свою компанию назад? — спросила она. Андрос посмотрел настороженно, подняв черные ресницы.
— Возможно.
Печальная улыбка застыла у нее на губах.
— То есть ты имеешь в виду, что теперь мой отец выйдет из игры, а я перестану считаться невестой Джозефа?
Черные ресницы дрогнули. В его темных глазах зажегся гневный блеск.
— Осторожнее, Марион! — процедил он сквозь сжатые зубы. — Ты играешь своим счастьем!
— Счастьем! — презрительно засмеялась она. — Я никогда не знала его. Сначала Джозеф делает мне предложение лишь потому, что этого хочет его отец. А затем ты…
Андрос резко затормозил у дома, так что шины опять взвизгнули. Он повернулся к Марион. Его потемневшие глаза были угрожающими. Сердце ее забилось учащенно. Однако она с вызовом посмотрела на него.
— Даже не пытайся приблизиться ко мне!
— А что будет, если приближусь? — со злостью спросил он насмешливым тоном, подвигаясь на сиденье. Теперь уже он мог коснуться ее. — Ты меня поколотишь, не так ли? У меня заранее дрожат колени. Чувствуешь?
— О, ты думаешь, это так остроумно! — рассердилась она, отодвигаясь от него все дальше, пока не уперлась спиной в дверцу: дальше отступать некуда. — Мне не смешно. Только по той причине, что я женщина и слабее тебя, со мною можно делать все, что угодно, да? Так вот, послушай меня внимательно. Я не желаю, чтобы ты прикасался ко мне! Ты понял? Если ты попытаешься заставить меня силой…
 
— Я пытался сделать это прошлой ночью? — прервал ее Андрос резким голосом, и она застыла от неожиданности. — Ты лежала обнаженная в моей постели, у меня в объятиях. Мы были одни — на много миль кругом никого. Я мог бы заставить тебя тогда, Марион, но не сделал этого, верно ведь?
Вспомнив эту ночь, Марион молча уставилась на него. Он действительно тогда совсем не спорил с ней, принял ее отказ, хотя — она видела — он желал совсем другого и не мог скрыть разочарования.
— У меня нет сил во всем этом разобраться, — призналась она вполголоса. — Мой мозг разрывается на части. Я не знаю, кому верить. Мой отец может умереть, это все, что я способна понять. — Марион умолкла, затем вдруг ахнула: — Моя мать! Я обязана была поставить ее в известность о случившемся с ним. Можно позвонить ей отсюда?
— Да, конечно. — Андрос открыл дверцу машины, выскочил из «лендровера» и помог выйти Марион.
Она посмотрела в ясное голубое небо.
— Сколько времени нужно вертолету, чтобы совершить рейс на материк, а потом вернуться за мной сюда?
Андрос взглянул на часы.
— Пилот обещал прилететь сразу. Я бы сказал: он будет здесь примерно через час.
Час наедине с Андросом! Мысли Марион стали путаться. Она попыталась успокоиться. Но это ей плохо удавалось. Мужчина пристально смотрел на нее. Он слишком много видит, подумала Марион. Он чересчур сообразителен. Ее пугали его острый взгляд и еще более острый ум.
Проходя в дверь, она споткнулась и сильно ударилась плечом о косяк. От боли и неожиданности Марион вскрикнула.
— Что еще ты сотворила с собой на этот раз? — прогремел взбешенный голос Андроса, и Марион обиделась.
— Ничего! Пожалуйста, я хотела бы сразу позвонить матери.
— Минутку. Сначала покажи мне свой ушиб.
— Я не намерена это делать! Говорю тебе: ничего не случилось, пустяки! — сказала она, тем не менее чувствуя резкую пульсирующую боль в предплечье.
— Тогда почему у тебя кровь на рукаве? — спросил Андрос, и она, встревоженная, посмотрела на болевшее плечо.
— Должно быть, небольшая царапина. Я займусь ею попозже, когда позвоню в Англию.
— Ты дашь мне осмотреть ушиб сейчас, — настаивал Андрос. — Я промою его, продезинфицирую и залеплю пластырем.
Марион поколебалась, затем начала было закатывать рукав. Может, он и прав.
— Нет, так не пойдет. Снимай свитер совсем, — сказал Андрос.
Она покраснела, задыхаясь, и собралась возмутиться. Андрос нетерпеливо проворчал:
— И не разыгрывай передо мной скромницу! Будь ты на пляже, тебе бы и в голову не пришло возмущаться. — Он взял ее за руку и повел в кухню. — Садись сюда, к столу. — Он достал из ящика чистое полотенце и бросил Марион. — Сними свитер и завернись пока в полотенце.
Андрос нашел пластиковый тазик и включил электрический чайник.
Поставив тазик на стол, он налил горячей воды. Затем направился к другому шкафу, где отыскал пузырек с дезинфицирующим средством, пакет ватных тампонов и коробочку с пластырем.
Марион ждала, когда он повернется к ней спиной, чтобы снять свитер, затем торопливо завернулась в полотенце.
На плече она увидела небольшую ранку, из которой слегка сочилась кровь.
Андрос нахмурился, смачивая тампоны в дезинфицирующем растворе.
— Почему ты сказала, что не болит? Такая ранка должна болеть.
Он осторожно принялся обрабатывать ссадину, и Марион, стараясь не вздрагивать от боли, зажмурила глаза. Он высушил кожу, достал из жестянки самый большой пластырь квадратной формы и наложил на больное место.
 
— Спасибо, — шепнула она, когда Андрос вытирал руки. Она потянулась за свитером.
— Я тебе помогу, — сказал он, беря из ее рук свитер. Однако он не спешил. Указательным пальцем он провел по ее обнаженной руке. — У тебя кожа гладкая, как шелк. Жаль, что ты с ней так безжалостно обращаешься. Ты всегда натыкаешься на двери?