Его Снежинка, пятая справа

– Я был в горячих точках. Ты сам не служил?
– Нет. У меня другая история.
– Страшно только сначала. Потом привыкаешь и включаешься в режим робота. Как в стрелялке: двигающиеся мишени, автомат в руке. Всё просто: или ты, или тебя.
– И почему ушёл?
– Не люблю, когда из меня делают дурака. Боевые за участие в военных действиях пришлось требовать через суд. Думаешь, выплатили?
– Сам скажи.
– Нет.
Мой внедорожник медленно прополз мимо голых тополей к кругу с большими каменным буквами «Ростов-на-Дону».
– Сочувствую, – почти искренне сказал Чёрный.
– Поубивал бы уродов, – зло проворчал я. – И больше я побираться не собираюсь.
– Правильные выводы. Кстати, что делаешь с деньгами?
– Откладываю.
– Молодец. Ты в курсе, что Эдик просерает всё до последнего гроша на тачки, тёлок и шмотки?
– Его бабки, пусть тратит, – не повёлся я на провокацию.
– А что ты думаешь об инвестициях? – с далеко идущим вступлением проговорил Чёрный.
И получив мой интерес, он распустил хвост, как лис на снегу, и начал втирать про биржи, акции, проценты и прочую финансовую лабуду, не догадываясь, что внутри меня уже всё клокотало нетерпением. У этого чувства, покалывающего в мышцах, как перед стартом на беговой дорожке, было одно название «Женя».
Обвешанный биржевой лапшой от ушей по самую макушку, я высадил, наконец, Чёрного там, где он мог вызвать такси. И помчал по городу, лавируя и нарушая правила. Уже наступил полдень.
«Она голодная», «она маленькая и одна», «она балда» – пульсировало в моей голове, как у сумасшедшей мамаши, честное слово! Никогда за собой подобного не замечал! Пожалуй, так сильно я волновался только о хомячке в детстве, когда тот заболел.
Спускаясь к центру по Змиёвской балке, я притормозил. В сердце что-то щёлкнуло, как антирадар. И я понял, что баран. Чёрный на «такси» уже наверняка едет за мной, наблюдая. Для собственных целей, а скорее всего, по приказу Зубра. Это мой первый в группе проект, и нужно быть идиотом, чтобы считать, что всё идёт гладко и мне не устроят проверок. Я бы сам перестраховался, если бы хоть на миг возникло о ком-то из бойцов подозрение.
Собрав волю в кулак, я свернул в промзону как раз возле ларька под гигантской вывеской «Шиномонтаж». Проехал неторопливо, объезжая, как сонный слизняк, выбоины на дороге, а сам внимательно всматривался в зеркало заднего вида. И чёрт меня подери, если из-за водителя серой Калины не майкнула рыжая голова.
Нетерпение и беспокойство о Мухе без присмотра росло и множилось, и я проклинал всё на свете, пока не выехал к полулегальной автомастерской в самой глуши возле Ботанического сада. Спокойно вышел, сощурился на солнце, потянулся, размяв кости, и пошёл договариваться с мастерами. Калина проехала мимо. Скрылась за поворотом.
Да, место не бойкое – почти деревня, всё на виду. Я молодец.
Давай, Чёрный, езжай за инвестициями в светлое будущее.
⁂
Шустрый армянин с широким носом, грассирующим «р» и тестостероновой лысиной оказался сговорчивым за хорошие деньги. Я пересел на его белый Рено, почувствовал себя таксистом и ещё более кривыми задворками отправился, наконец, по своим делам. К дому на пустыре, где уже неизвестно что думает обо мне голодная балерина кордебалета и восходящая звезда. Хоть бы не ревела. Не выношу женских слёз.
То, что сказал Зубр, не выходило у меня из головы.
Эх, Женя-Женя, скажи, как угораздило твоих друзей оказаться такими про-активными? Кажется, на самом деле, тебе придётся выбирать: жизнь или сцена. И мне тоже.
Я подумал с тяжёлым, как грипп, чувством в груди, что выбор очевиден. Мда, Женя, прости…
 
Глава 9
 
Терминатор
Меня сложно просчитать, ибо по натуре я ходячий парадокс – люблю риск и осторожность. Да, они как бы на противоположных чашах весов, но в этом моя суть. Поэтому я распихал по карманам внутренний сумбур и ажиотаж. Заехал в частную клинику, где полированный хирург поставил мне нормальные скобы на голову, интеллигентно поиздевавшись. Навестил МакДональдс, наблюдая за возможным «хвостом». Как назло серых Калин расплодилось, будто кроликов весной и нельзя было исключать, что Миха, будучи опытным оперативником, уже пересел на другую тачку.
 
Поэтому я, как записной параноик, проехал в «шанхай», расположенный на спуске к Дону. Покружил по извилистым переулкам, где новёхонькие высотки соседствовали с хибарами, помнящими Соньку Золотую Ручку, где в ржавчину кованых ворот въелись разговоры шпаны, а в каждом дворике имелось по нескольку выходов на случай облавы. И даже сегодня персонажи у ветхого крыльца одним выражением физиономий оправдывали гордое звание детей Ростова-папы. Я не рассматривал этот дореволюционный колорит, подпорченный соседством с ультрасовременной архитектурой, меня по-прежнему интересовала слежка.
То ли Чёрный потерял хватку, то ли я перебдел, но когда я припарковался у старинного многоквартирного дома неопределенной расцветки с облупленными следами серо-буро-малинового, никого за мной не оказалось. Однако я всегда работаю на совесть, если затеялся. Поэтому спросил у дружно несущих вахту на скамейке бабок в пальто:
– Подскажите, пожалуйста, проститутка на каком этаже живёт?
Бабки опешили. Потом разорались. Трое предложили пятый этаж, третий и второй, обложив женскими именами, как матом. А четвёртая смачно меня послала, некстати вспомнив о морали и «куда молодёжь пошла».
Довольная «молодёжь» в моём лице пошла в подъезд. Под ногами скрипнул деревянный пол, не ремонтированный со времен славного послевоенного бандитизма. Тускло крашенные стены, двери-близнецы, выстроившиеся в ряд, человека незнакомого с данным строением, заставили бы усомниться, что проститутки тут достойные. Или потопать наверх, если уж совсем невтерпёж. Я прошёл до самого конца, прилип к грязной стене и глянул из узкого окошка. Внутренний клоун устроил ликующие прыжки с переворотом: рядом с бабками рыжела знакомая макушка. Бинго!
Мысленно послав Чёрного к чертям, я открыл последнюю дверь в ряду и аккуратно закрыл. Узкая лестница хитрого дома-лабиринта вела не вверх с первого этажа, как можно было бы предположить, а вниз – на три. Я рванул по ступеням, как бешеный лось, по коридору и выскользнул на улицу с противоположной стороны. Оглянулся на остатки крепостной ещё стены, подпирающие историческую насыпь улицы сверху. С благодарностью ростовским бандитам, лет двести назад построившим это здание-уловку-для-воров, в котором по сей день жили люди, я помчался по улице Красных Зорь и за угол. Во трухлявом дворике на Седова с выдохом облегчения выковырнул ключи из-под старого кирпича в стене, сел в «запасную машину» и теперь уже совершенно спокойно поехал к Жене.
⁂
На светофорах и в очереди в супермаркете, где я сгрёб, как трактор ковшом, всё подряд, я не поленился посмотреть, что действительно происходит в соцсетях по поводу моей балерины. VK пестрил сообщениями, Инстаграму было плевать – там все заняты собственным эго. Но, к моему удивлению, к обычным постам ростовских пользователей присоединились и пара онлайн СМИ.
«Исчезла балерина! Многообещающая юная звезда большой сцены»
«Ушла и не вернулась: последний танец маленького лебедя».
Мда, пафос зашкаливал. Зачем столько шума? Всего лишь ночь и половина дня прошло. Не могла девушка заболеть, напиться, загулять, наконец, с любовником?
⁂
Я вошёл в дом на берегу реки, сделал несколько шагов вниз и понял: эта не могла. Голодная, испуганная, похищенная и запертая, Евгения репетировала. В тёмном спортивном костюме и гетрах, она держалась за штангу, как за станок, и стояла спиной ко мне. Выставив изящно одну руку в сторону, Женя возила ножкой по полу громадного тренажёрного зала. Тыкала носком, а затем задирала с поразительной лёгкостью так высоко, будто вся состояла из мягкой резины на шарнирах. И ещё, и ещё. Вспомнилась заводная балерина из маминой шкатулки. Такая же точёная, беленькая, идеальная, просто сказочный персонаж. И хрупкая, как стеклянные бабушкины новогодние украшения, привезённые из Германии. Чистая.