Возвращение

Вздохнув, она заговорила:
– Я размышляла над вашими словами. О том, что вы хотите стать психиатром и помогать людям с посттравматическим расстройством. Думаю, вы большой молодец.
– Спасибо.
– А как люди узнают, что у них такое расстройство? Как вы сами поняли?
Странно: мне показалось, что Натали спрашивает не ради поддержания беседы и даже не из интереса ко мне. Такое чувство, что она преследовала собственные, не понятные мне цели. Случись это в прошлом, я попытался бы сменить тему, но благодаря доктору Боуэну мне стало проще рассказывать людям о своих проблемах.
– У каждого по-разному, симптомы могут различаться. Мои протекали как по учебнику. Ночью – то бессонница, то кошмары, а днем я почти все время находился на взводе. Меня раздражали громкие звуки, руки тряслись, я со всеми ссорился из-за ерунды. Почти год я злился на весь белый свет, много пил и постоянно играл в GTA [24].
– А теперь? – спросила Натали.
– Стало лучше. Во всяком случае, мне так кажется. И психотерапевт со мной согласен. Мы с ним по-прежнему беседуем каждый понедельник.
– Значит, вы уже поправились?
– Не думаю, что это излечимо, – вздохнул я. – Скорее, я научился контролировать ситуацию. Хотя бывает нелегко. Стресс сильно усложняет жизнь.
– Я думала, стресс – неотъемлемая часть жизни.
– Конечно, – согласился я. – Именно поэтому его и не вылечить.
Немного помолчав, Натали вдруг иронично улыбнулась.
– GTA? Серьезно? Почему-то не представляю, чтобы вы играли днями напролет.
– Между прочим, у меня неплохо получалось. Это не так-то просто, когда не хватает двух пальцев.
– А теперь вы играете?
– Нет. Я и от многого другого отказался. Если вкратце, мое лечение состоит в том, чтобы заменить плохие привычки полезными.
– Мой брат обожает эту игру. Наверное, мне стоит его предостеречь?
– У вас есть брат?
– Брат и сестра, – уточнила Натали. – Сэм на пять лет меня старше, Кристен – на три. У них семьи, дети. И, опережая ваш вопрос, – они оба живут в окрестностях Роли.
– Как же тогда вы оказались здесь?
Натали переступила с ноги на ногу, словно раздумывая, как лучше ответить.
– Дело в том, что в колледже я встретила молодого человека. Он вырос здесь – и я, окончив учебу, переехала к нему. Так и оказалась в Нью-Берне.
– Полагаю, у вас с ним не сложилось?
Натали на мгновение прикрыла глаза.
– Сложилось, но не так, как я рассчитывала, – произнесла она тихо.
Я так и не понял, что она чувствовала. Сожаление? Обиду? Печаль? Я решил, что сейчас не время расспрашивать, и сменил тему.
– Каково было расти в маленьком городке? Раньше я считал, что Нью-Берн – небольшой, но две с половиной тысячи жителей – это нечто совсем крохотное.
– Там было чудесно, – улыбнулась Натали. – Мама с папой дружили почти со всем городом, мы даже двери никогда не запирали. В школе я знала всех-всех. Летом каталась на велосипеде, плавала в бассейне, ловила бабочек. Чем старше становлюсь, тем сильнее тоскую по той, простой жизни.
– Ваши родители так и останутся там?
Она помотала головой.
– Несколько лет назад они купили домик в Атлантик-Бич [25] и теперь стараются бывать там почаще. Уверена, как только выйдут на пенсию, переберутся туда насовсем. Мы уже отмечали там прошлый День благодарения. В общем, рано или поздно они переедут. – Натали завела за ухо выбившуюся прядь.
– А как вы устроились в управление шерифа? – поинтересовался я.
– Вы уже спрашивали.
– И мне по-прежнему любопытно. Ведь вы по сути не ответили.
– Да что тут рассказывать? Обычная история.
– И все-таки? – Я проявил настойчивость.
– В колледже я изучала социологию и после выпуска хотела получить магистерскую или докторскую степень, однако поняла, что выбор вакансий по моей специальности невелик. Я подумывала переучиться на медсестру, но испугалась трудностей. И тут я узнала, что управление шерифа набирает сотрудников, и импульсивно подала заявку. К моему огромному удивлению, меня приняли на курсы подготовки. А я ведь даже с оружием не умела обращаться. Я думала, в этом и будет состоять работа: разборки с негодяями, опасные ситуации, перестрелки – без оружия никуда. Так показывали по телевизору, и это все, что я знала. Однако на обучении я сразу поняла: навыки работы с людьми – гораздо важнее. Умение разрядить обстановку, взять верх над эмоциями. Ну и конечно, бумаги. Горы бумаг.
 
– Вам нравится?
– Работа как работа, – пожала плечами Натали. – Что-то нравится, что-то – нет. Порой сталкиваюсь с таким, что хотелось бы поскорее забыть. С ужасными вещами.
– Вы когда-нибудь стреляли в людей? – полюбопытствовал я.
– Нет. Однажды пришлось выхватить пистолет, и все. Я же говорила: моя работа не похожа на криминальные сводки по телевизору. Впрочем, знаете что?
– Что же?
– Даже без опыта за плечами я научилась хорошо стрелять. В общем-то, лучше всех в группе. С тех пор я занимаюсь стендовой стрельбой по тарелочкам и глиняным голубям. Выходит неплохо.
– По глиняным голубям? – удивился я.
– Это похоже на обычную стендовую стрельбу, однако мишени движутся под разными углами, с разными скоростями и по разным траекториям. Они имитируют движение птиц и мелкой дичи в природе.
– А я вот ни разу не охотился.
– Я тоже, – призналась Натали. – Не хочу. Но если когда-нибудь соберусь – у меня, наверное, неплохо получится.
Эта женщина восхищала меня все больше.
– Не так-то сложно представить вас с ружьем в руках, – улыбнулся я. – Когда мы познакомились, вы тоже были при оружии.
– Меня это… расслабляет, – произнесла Натали. – На стрельбище я отключаюсь от посторонних мыслей.
– Говорят, массаж тоже расслабляет. Лично я предпочитаю йогу.
– Вы занимаетесь йогой? – Ее брови взмыли вверх.
– Психотерапевт посоветовал. Мне помогает. Я теперь могу надеть ботинки, не садясь на табурет. Люблю проделывать этот фокус на вечеринках.
– Хотела бы на это посмотреть! – рассмеялась Натали. – А где вы тут тренируетесь?
– Пока что нигде. Еще не нашел преподавателя.
– А будете?
– Не знаю, – пожал плечами я. – Я ведь здесь ненадолго.
– Потом вернетесь?
– Может быть. Зависит от того, продам ли дом. Возможно, вернусь в конце лета, чтобы собрать мед.
– Вы знаете, как его собирать? – удивилась Натали.
– Конечно! – воскликнул я. – Вообще-то, это не так уж сложно. Липко, грязно, но не сложно.
– Пчелы меня пугают, – поежилась моя собеседница. – Не дружелюбные шмели, а те, что вьются прямо перед носом, словно хотят напасть на вас.
– Это сторожевые пчелы, – объяснил я. – Иногда их называют «вышибалами». Я тоже от них не в восторге, зато они важны для улья. Они защищают рой от хищников и отгоняют пчел-чужаков.
– А внешне они отличаются от остальных?
– Вообще-то нет. За жизненный цикл пчела успевает выполнить разные функции: например, вначале она пчела-гробовщик, затем чистит улей, ухаживает за маткой, кормит личинок или же добывает нектар и пыльцу. А к концу жизни может стать «вышибалой».
– «Пчела-гробовщик»? – переспросила Натали.
– Они убирают из улья мертвых сородичей.
– Неужели?
Я кивнул.
– Дедушка считал, что пчелиные семьи – самые совершенные в мире сообщества. В основном они состоят из женских особей – возможно, в этом-то и дело. Готов поспорить, что все пчелы, которых вы встречали, – самки.
– Почему?
– Пчелы-самцы зовутся трутнями и выполняют всего две задачи: едят и оплодотворяют пчеломатку. Поэтому много их не нужно. – Я ухмыльнулся. – По-моему, идеальная работенка: ешь себе да занимайся сексом. Я мог бы стать отличным трутнем!
 
Натали закатила глаза, однако – готов поспорить – едва не рассмеялась. Очко в пользу Бенсона.
– Гм… а как выглядят ульи? – поинтересовалась она. – Не дикие, а те, что на пасеке.