Легионер

— А дальше? — тихо спросил Дитц.
Солнце садилось, тени стремительно удлинялись, от прогретой за день земли веяло теплом. Глаза Бронислава смотрели куда-то вдаль, голос звучал глухо.
— А дальше случилось то, что и должно было случиться. Конрад, моя семья разводит скот давно. Очень давно. И чего я не знаю о близкородственном скрещивании, того и знать не стоит. Когда наших предков привезли на Алайю, их было мало. А потом стало еще меньше, многие погибли на шахтах в первый же год. Всё-таки они были не слишком умны — тогда. В общем, для создания нормальной популяции оставшихся в живых не хватило. Браки между родственниками были неизбежны, особенно если учесть, что двойня у мринов норма, а тройня — обыденность. И девочек у нас рождается больше, чем мальчиков, так что полигамия неминуема.
Конрад знал, что у Стефанидеса семь сыновей и одиннадцать дочерей, но посмотреть на проблему с точки зрения заключения браков и рождения потомства ему в голову не приходило. А Бронислав продолжал:
— Рано или поздно должны были начаться неприятности. Какое-то время — довольно долгое — за процессом размножения следили сотрудники купившей мринов корпорации, держа появление потомства под строгим контролем. У подобранных для воспроизводства пар не было права голоса, неполноценным детям не просто не давали вырасти — им не позволяли родиться. Искусственный отбор в чистом виде. Следует также помнить о том, что Отцы применяли для эксперимента исключительный материал, в частности, собственные гены. Да еще и мутации. Да еще и вливание крови "вулгов" после восстания. Как показала практика — недостаточное. Но сначала этого не поняли, а затем зациклились на собственной исключительности. Запущенный Отцами и отлаженный после них, механизм работал даже после того, как пришла долгожданная свобода. Работал много лет, но однажды забуксовал. Свобода — странное дерево, Конрад. Не все его плоды бывают сладкими. Галине Ордоньес не стоило иметь детей от Кристофа Кронберга. От Винсента стоило, а от Кристофа — нет. Со старшими прокатило, и с младшими — тоже, даже с близнецом Ланы, а вот на ней самой произошел сбой. В этом нет ни унции её вины, но девчонку замордовали до такой степени, что… трудно тебе придется, помяни мое слово.
— Ладно, — проворчал Дитц, вставая и прислушиваясь. За распадком громыхал лай Руди: детишки возвращались. — Разберёмся.
Впрочем, это был далеко не самый трудный из новобранцев Зверюги Дитца. И старый сержант не просто знал способ ввести ситуацию в рамки, но давно опробовал его и отточил почти до идеала. Всё просто. Меньше свободного времени — меньше дури в голове. Так что как только Лана немного окрепла, Конрад начал нагружать её, с каждым днём всё больше. Учёба в школе, помощь по хозяйству, ежедневные тренировки… бывало, она едва доползала до постели.
С учёбой, кстати, не все выходило гладко. Никто особенно не следил за успеваемостью никчёмы — зачем? Да и сама Лана особенно не старалась — зачем, опять же? Теперь, когда она сделалась свободной дочерью свободного человека, спрос стал совсем другим. Пришлось Дитцу напрягать мозги, растолковывая то, что сам он успел основательно подзабыть. А ведь девчонке следовало не только наверстывать упущенное и усваивать новое, но и отбиваться от тех, кому не понравилось изменение её социального статуса. И таких было до чёрта. В первую голову усердствовали биологические братья и сёстры.
Порой из занимаемой девочкой комнаты доносился по ночам жалобное поскуливание. Услышав его (микрофон располагался над притолокой комнаты девочки, приемник — рядом с кроватью чутко спавшего сержанта), Конрад, ни слова не говоря, заходил к дочери. Делал массаж, разминая натруженные мышцы. Просто гладил по голове, бормоча утешительную чепуху. Однажды она перестала вздрагивать и замирать при звуке приближающихся шагов, и это было первое очко, которое Зверюга Дитц занёс на свой счёт.
Вечерами — ласковый отец, днём он был суровым наставником. Сержант… далее — по тексту. И результаты не замедлили проявиться. Сначала крохотные, почти незаметные, однако Конраду было не впервой раздувать тлеющие угли. Лане по-прежнему доставалось от сверстников, но отставной легионер изо дня в день ободрял, объяснял, показывал. Терпение и труд перетирали слабость и неуклюжесть, страх и неуверенность.
 
И настал день, когда Лана вернулась из школы с очередным фингалом и полуоторванным рукавом. Вернулась, остановилась в дверях и с насквозь фальшивым безразличием сообщила: "Лукас огрёб". А увидев торжествующую улыбку приёмного отца, принялась взахлёб рассказывать, что и как она сделала. Металась по комнате, демонстрировала диспозицию и свои действия, тараторила (что ей, обычно немногословной, было совершенно несвойственно)… еле угомонилась. И когда все-таки заснула, Конрад церемонно чокнулся с зеркалом: дело пошло!
А там и Тим поверил в себя. В мальчишке начала проявляться здоровая агрессивность, он перестал надеяться на родственников, и однажды встал рядом с Ланой. Формально детишки тогда проиграли, но победа их противников оказалась насквозь пирровой.
Окрыленные успехом ребята скалили зубы, и Дитцу пришлось даже закатить им изрядную лекцию о разнице между самоуверенностью и уверенностью в себе. И о том, чем жёсткость отличается от жестокости. Превращать дочь и её друга в отморозков он не собирался. Точнее, собирался, и многое делал для этого превращения, но отморозки бывают разные.
Вот, к примеру. Не далее, как вчера, он отправил мелочь на охоту. За гусем. Рождество у нас, в конце концов, или что? Озеро, кстати, было новым. Рукотворным.
Старое, на берегу которого Конрад подобрал Лану, располагалось слишком близко от участка Кронберга. Пакостить по-крупному Кристоф не решался, но птицу постоянно распугивали, в воде обнаружилась какая-то гадость… можно навесить камеры (что Дитц и проделал с новым озером), но как успеешь что-то предпринять, если от дома до озера куда дальше, чем от озера до границы? Не устанавливать же дистанционно управляемый стрелковый комплекс, в самом-то деле. Вопрос даже не в цене оборудования. По кому палить? По умирающим от зависти к сестре сорванцам, настропалённым папашкой-промокашкой?
Спасибо Стефанидесу, помог с выбором места для озера, а его старшие — с углублением и расширением небольшой естественной котловины. Что значит — большая семья и наличие у этой семьи нужной техники! Полдня и готово!
Вызванный из Лазарева подрядчик пробурил скважину прямо в центре будущего водоема, пульт управления подачей воды находился в доме Дитца. Тут уж возможность диверсии была сведена к минимуму: плавать, а тем более нырять мрины не любили.
В воду напустили подходящие водоросли и (для комплекта) каких-то мелких беспозвоночных, рекомендованных Брониславом. Берега засеяли кормовыми травами. В планы Конрада входило по прошествии времени и рыбу развести, чтобы уж использовать водоём по полной программе, но делать это следовало чуть позже. Когда устоится свежесозданная экосистема.
В общем, гусям понравилось. На новом озере их было даже больше, чем на старом. Случалось, конечно, что их гоняли и здесь: Конрад учил "молодежь" плавать, нырять и задерживать дыхание. "Никогда не знаешь, что и когда пригодится!" — повторял он, а юные подопечные лезли из кожи вон, лишь бы доказать, что достойны своего наставника.
И у Ланы, и у Тима имелись уже собственные арбалеты, курс скрытного перемещения по пересеченной местности они в первом приближении усвоили… но такого результата Дитц не ожидал.
 
Отсутствовали они довольно долго, Конрад даже начал волноваться. Проверил камеры… пусто. То ли еще не дошли (с чего бы?), то ли уже ушли. Правда, с детьми отправился Руди, а это давало некоторую уверенность в благополучном исходе если не всего предприятия, то хотя бы его части. Когда же ребята вернулись…
Каждый из них нёс по гусю. Третьего, изрядно помятого, тащил в зубах донельзя довольный собой пес. Как немедленно выяснилось, двух птиц они подстрелили сразу же. Потом потревоженная стая начала взлетать, но Тим успел перезарядить арбалет, и третий гусь был подбит в тот момент, когда уже поднялся в воздух.