Ночь урагана

— У меня есть знакомые, живущие там. Я попрошу их помочь Гизеле в оформлении необходимых документов и после похорон посадить ее в самолет, летящий на Барбадос. Я свяжусь с ними прямо сейчас, и это не займет много времени. Служащая аэропорта пока побудет с тобой.
Как только Саймон вышел, в комнате появилась хорошенькая девушка в униформе, держа поднос с рюмкой бренди.
— Выпейте это, мисс Темпл. Это поддержит вас, — мягко сказала она, заняв место Саймона.
— Я не чувствую никакой слабости, — сухо заметила Джули.
Девушка выглядела немного потрясенной, и Джули подумала, что ей, наверное, никогда раньше не приходилось иметь дело с людьми, оказавшимися в подобной ситуации, поэтому она не знала, как себя вести. Джули медленно пила бренди, надеясь, что девушка уйдет и оставит ее одну. Но девушка молча стояла рядом, не пытаясь выразить сочувствия по поводу обрушившегося на Джули горя. Наконец Саймон вернулся. Он поблагодарил девушку и ласково посмотрел на Джули.
— Я все уладил. Сейчас мы можем ехать домой.
На пути к автомобильной стоянке она увидела приземлившийся из Нью-Йорка самолет, на борту которого должен был прилететь отец.
— Я не знала, что у него было больное сердце, — с горечью проговорила Джули. — Он казался таким здоровым. Ему ведь было не так много лет.
Саймон ничего не ответил. Он помог ей сесть в машину и включил двигатель. Через несколько секунд они уже мчались по главной дороге.
Вернувшись в Роуз-Холл, Саймон не стал подъезжать к дому, а остановился у дороги, ведущей к коттеджу.
— Мне прислать к тебе маму?
— Нет, спасибо. Я хотела бы побыть одна, если ты не возражаешь. Извини меня за все это.
— Извинить… тебя… за что?
— О! Я причиняю столько лишних хлопот тебе и твоей семье…
— Моя дорогая девочка… — Голос его дрогнул, губы сжались. — Я вернусь позже.
Джули медленно вошла в коттедж и опустилась на кушетку. Ощущение нереальности происходящего не проходило, и ей казалось, что все происходит в каком-то страшном сне, от которого она никак не может пробудиться. Убитая горем и словно окаменевшая, она все еще сидела на кушетке, когда через час вернулся Саймон. Он принес успокаивающие таблетки и велел ей принять их и лечь спать.
— Хорошо, — рассеянно сказала она. — Знаешь, что странно? Иногда, когда отца не было рядом, я всегда боялась, что его самолет разобьется и я больше никогда не увижу его. Почему же на этот раз подобная мысль даже не пришла мне в голову?
Он вложил лекарство ей в руку.
— Выпей таблетки, пожалуйста. Они помогут тебе сразу заснуть, Джули.
Она умылась и почистила зубы. Потом села на край кровати и проглотила таблетки, запив их глотком воды. Переодеваясь в пижаму, она почувствовала, как сонное оцепенение медленно захватывает ее.
* * *
Когда она проснулась, у кровати сидел Саймон.
— Я думала, ты ушел, — пробормотала она.
— Это было вчера, Джули. Ты проспала больше суток. Тебе необходимо немного поесть. Еда на подносе в гостиной. Принести ее сюда?
Она протерла глаза. Голова была тяжелой словно наполненная сырой ватой.
— Нет, спасибо, я оденусь и приду в гостиную.
Саймон разлил кофе, когда увидел ее, бледную и тихо, как тень, вошедшую в комнату.
— Ты не возражаешь, если я закурю? — спросил он.
— Нет, пожалуйста. Мне нравится запах сигар.
На подносе стоял куриный салат и что-то вроде мусса с орехами. Джули не чувствовала голода, но из вежливости съела все, что он принес.
— Как, должно быть, расстроилась твоя мама, — чуть слышно проговорила она. — Прошло не так много времени с тех пор, как умер твой отец. Воспоминания тех дней, наверное, снова нахлынули на нее. Мне очень жаль. Она была так добра ко мне.
— Она очень переживает за тебя, но, я надеюсь, что смерть отца уже меньше причиняет ей боль. Конечно, маме всегда будет не хватать его, но годы рубцуют рану. Память остается, а боль постепенно утихает, ведь прошло уже четыре года. — Он сделал паузу, затем продолжил: — Я получил телеграмму из Пуэрто-Рико о твоей мачехе. Она вылетит сюда завтра вечером. Я забронировал для нее номер в отеле «Калипсо-Риф». Если бы вы с ней были близки, мы приняли бы ее здесь. Но в данных обстоятельствах, думаю, будет разумнее, если она остановится в другом месте.
 
После ухода Саймона в коттедж зашла миссис Тьернан. Она принесла свежие цветы и, расставляя их в вазе, сказала:
— Моя дорогая, выражение сочувствия слишком слабое утешение в такие минуты. Но я хочу поделиться с тобой своим опытом. Это может немного помочь тебе. Когда я оправилась от первого шока, вызванного смертью Эндрю, то осознала, что прожила с ним счастливо и в согласии тридцать один год. Есть множество людей, отсчитывающих лучшие дни своей жизни только месяцами или неделями. Может быть, если ты вспомнишь о собственных счастливых годах, проведенных с отцом на Солитэре, это поможет тебе пережить горе.
Возможно, миссис Тьернан права, подумала Джули, проснувшись ночью. У нее было несколько снотворных таблеток, но она не стала принимать их. Лежа без сна, она вдруг отчетливо поняла, что чувство нереальности покинуло ее и она больше никогда не увидит своего отца. Если не считать Гизелы, с которой они даже не были подругами, она была совершенно одинока в этом мире. Когда ее судорожное дыхание перешло в громкие мучительные рыдания, темная фигура поднялась с коврика. Сэр Арчибальд ткнулся холодным носом в ее щеку Джули обвила его шею руками, и слезы горькой боли и одиночества полились на его теплую шерсть.
* * *
На следующее утро Джули, стараясь держать себя в руках, присоединилась к семейству Тьернанов за завтраком. Как она и опасалась, ее присутствие сначала привело в замешательство младших членов семьи. Но увидев, что внешне она держится бодро, они понемногу начали расслабляться и вести себя как обычно.
На этот раз после завтрака Саймон не отправился по делам, а остался за столом вместе с женщинами.
— Я не возьму тебя с собой в аэропорт, Джули, — сдержанно сказал он. — Я встречу Гизелу и устрою ее в гостиницу, куда Джеймс привезет тебя. Ты проведешь с ней какое-то время, а потом я заеду за тобой.
— Спасибо, — поблагодарила Джули, признательная ему за то, что он понял, как пугает ее еще одна поездка в аэропорт. — Но мне неудобно больше злоупотреблять вашим гостеприимством. Может быть, ты порекомендуешь мне какую-нибудь тихую гостиницу…
— Дорогая моя девочка, я и слышать не хочу о твоем переезде, — неожиданно вмешалась Энн Тьернан. — Я настаиваю, чтобы ты осталась у нас, Я даю тебе слово: ты не причиняешь нам никаких неудобств.
— Но коттедж может понадобиться вам еще для кого-то. Вы едва знаете меня, — запротестовала Джули. — Я не могу злоупотреблять вашим доверием, миссис Тьернан.
— Мама не хочет и слышать об этом. Она беспокоится о тебе. Поэтому оставь всю эту чушь о тихих гостиницах, — почти прежним тоном сказал Саймон, но потом более мягко добавил: — Не глупи, Джули. Если бы я был уверен, что ты не придешься здесь ко двору, я бы никогда не привез тебя сюда. Ты должна остаться и спокойно решить, как будешь жить дальше.
— Я знаю, что мне делать: я продам Солитэр. Ты все еще хочешь купить его? — спросила она.
— Конечно. Называл ли тебе отец мою цену?
— Нет, но он сказал, что это было честное предложение. — Джули с благодарностью посмотрела на него: он сказал «отец», и хотя это причинило ей острую боль, но было гораздо лучше, чем употребление в разговоре имени Джонатана Темпла. — Надеюсь, ты в курсе, какова процедура оформления. И если ты гарантируешь, что тетушка Лу и Эркюль останутся там, считай остров — твой.
 
— Хорошо, Джули, я позабочусь обо всем. — Брови его нахмурились. — Правда, в этом деле есть одна загвоздка. Ты случайно не знаешь, оставил ли отец завещание?
— Понятия не имею, — беспечно сказала она. — Если оставил, оно должно быть в сейфе, вместе с остальными бумагами. Я проверю, когда вернусь в коттедж. Но почему тебя это волнует?