Красота по-русски (Я подарю тебе любовь)

– Всегда интересно поделиться с профессионалом своими находками, открытиями, узнать от него нечто новое, особенно если восторгаешься его работами, – тем же потухшим уставшим тоном объяснила она. – А разговора, Денис Васильевич, у нас с вами не получается. Думаю, если бы не вчерашняя встреча, то сегодня мы бы прекрасно пообщались к обоюдному удовлетворению. На работе я не воюю, я всех люблю и уважаю. И еще, как я сказала вчера вашему батюшке, я не «желтая» пресса и о личной жизни людей не пишу. Только если они сами считают нужным о ней рассказывать и факты, рассказанные ими, имеют прямое отношение к теме. Вы зря так боялись со мной встречаться.
– Я читал ваши статьи, – ровным тоном отозвался Арбенин. – И в журнале, и те, которые вы писали ранее, работая в газете. Остро работали, бесстрашно, на грани фола, я бы сказал. Тогда вы и про личную, и про финансовую, и про криминальную жизнь писали.
– Денис Васильевич, – все тем же усталым голосом спросила Лена, – а почему вы согласились со мной встретиться?
– Книгу вы написали хорошую. Замечательную. Мне захотелось познакомиться с неравнодушным автором. И как вы там сейчас сказали? Поделиться своими находками и открытиями и узнать что-то новое. Тем более вы человек не из «цеха», и вам многое по-другому видится, может, лучше, яснее и глубже.
Лена смотрела на собеседника. Он злился. Что-то там ворочалось у него в голове, малоприятное, судя по напряженной позе, сведенным бровям и прищуренным темно-зеленым глазам.
– Такое ощущение, что мы с вами на похоронах и произносим надгробные речи, – заметила постно девушка.
– Это разочарование, Елена Алексеевна, – пояснил Арбенин. – Так бывает, когда ожидания не сбываются.
Лене захотелось посмеяться над нелепостью их обоюдных претензий и разочарований: «когда ожидания не сбываются». Усталость эта душевная, странная, свалившаяся тяжестью бетонной, никуда не делась, улеглась в сознании и застряла, а вот настроение отчего-то, совершенно нелогично и вдруг, как говорит Гришковец, – улучшилось! И Лена решила переиграть это испорченное с самого начала деловое свидание заново, совсем по-другому! Так, как хотелось, мечталось ей долгое время!
– А мы можем это исправить! – поделилась улучшившимся настроением Лена.
– Как? – не выказывая энтузиазма и интереса, дежурно спросил Арбенин.
– Для начала – плюнуть! – решительно утвердила госпожа Невельская. – И, как говорят в Одессе, смачно! Вы завтракали, Денис Васильевич?
– Так, перекусил, – скорее от неожиданности вопроса признался он. – Вы предлагаете поесть?
– Нет, вернее да, но не здесь. В свете моего первичного заявления «а к чертовой матери все это!» предлагаю туда же задвинуть наше недовольство от знакомства, а заодно и политес с протоколом. Приглашаю вас в гости, прямо сейчас. Мы вчера вечером экспериментировали в области кулинарии и приготовили вкуснейшую кулебяку, есть чем угостить! Но главное, мне очень хочется показать вам фотографии, которые не вошли в книгу. Среди них есть совершенно уникальные, вы таких, может, и не видели! Я их мало кому показывала. Например, поморские кадушки для вещей, там такая резьба! Поехали, а?
Она снова загорелась, зажглась оптимизмом. Ну усталость, и что теперь? Да и бог с ней, потом разберется, откуда что взялось. А не разберется, то задвинет куда поглубже и будет жить дальше, да хоть и с усталостью душевной.
– А это удобно? – сомневался, несколько растерявшись от такого предложения и напора, Арбенин. – Вы наверняка живете не одна?
– Я живу не одна, и это удобно! – спешила осуществить задуманное Лена.
– Ну поехали, – не стал сопротивляться Денис.
Арбенин ехал за ее машиной и размышлял.
Странная ситуация. И женщина странная.
Денис читал все ее статьи в журнале и ждал их выхода, каждый раз удивляясь, насколько точно она видит, понимает и освещает предмет, с любовью, проникновенно рассказывая о мастерах и их произведениях. Когда о старине, дохристианской и более поздней, то погружает читателя своим описанием в атмосферу суровой сдержанной красоты; в постпетровское время – в легкую моцартовскую ажурность, иногда вычурность.
Заинтересовавшись автором, он порылся в Интернете, прочитал все ее давние газетные статьи и подивился еще больше. Экий крутой вираж, однако: от талантливого, смелого, острого репортера с разоблачениями, яркими портретами персонажей, с бескомпромиссным ковырянием в очень небезопасных, а порой и откровенно рискованных темах, и на тебе – история России! И так же ярко, сильно! На всю мощь душевную.
Намеренно не выясняя личных подробностей об авторе и ее жизни – даже фото смотреть не стал, Денис представлял себе эту журналистку молодой, амбициозной, бесшабашной, опасно смелой, любящей рисковать, что в его понимании граничило с некой глупостью. Наверняка хохотушкой, влюбленной в жизнь, одаренной Всевышним талантом к писательству.
Почему-то ему так воображалось.
Книгу он прочитал дважды. И самым внимательным образом, с лупой, рассмотрел фотографии, выполненные на высоком уровне с большим разрешением и четкостью мелких деталей.
И переменил свое мнение об авторе, даже не переменил, а скорее дополнил.
Было в ее книге что-то завораживающее. Мистическое. На общем фоне некой музыкальности построения фраз, описывающих предметы и работу мастеров, сквозила грусть по безвозвратно утраченным навыкам-умениям, элементам мастерства и истинное сердечное переживание о самой профессии, практически похороненной, забытой.
И ему захотелось встретиться, поговорить с автором, понять, что за барышня такая и откуда у нее столь глубокая душевная печаль-забота об искусстве краснодеревщиков.
Арбенин волновался отчего-то, когда ждал ее, – вот честное слово! Правда, Денис всегда волновался, встречаясь, знакомясь с женщиной. У него это получалось как-то коряво, и девушкам не нравилось.
Такой вот уродился.
Но здесь другой случай, встреча подразумевалась профессиональная, а не личностная, и понятно, что он «музыку заказывает»…
Когда Денис увидел девушку в кафе, в первое мгновение подумал, что это случайность и она совсем не та, которую он ожидает. Ну, тоже пришла в это кафе, чего не бывает!
И разозлился, поняв, что все-таки она и есть автор заинтересовавшей его книги!
Ну что за невезуха!
Переступить через первое впечатление сложившегося вчера от «девушки с цветком» никак не мог! Уговаривал себя мысленно остыть и все наблюдал за ней.
Ну вот, странная она, что хотите с ним делайте!
Напустила на себя вчерашнюю, чуть надменную саркастичность, снисходительно предложив «обсудить, посмеяться и забыть», и настаивала недовольно, когда он отказался обсуждать. Брызнула преувеличенной хвалебной восторженностью и вдруг сникла после его вопроса, имевшего определенное намерение – сбить с дамы эдакий флер надменности.
Сбилась, о чем-то задумалась, и Денис, внимательно наблюдавший за ней, увидел, как накрыла ее волна какой-то темной, застарелой, непроглядной душевной усталости, словно сломалось что-то в ней. В один миг. В глазах, вместо только что скакавших искорок задора, появилась непомерная тяжесть, ему на миг показалось, что его собеседница даже постарела, осунулась в пару секунд, как будто сгорела.
Да что с ней такое?
Арбенин обругал себя старым идиотом! Что полез, зачем задевал? Он же про нее ничего не знает! Ему прямо тошно стало и от себя самого, и от нее, и от того, что не сложилось это их интервью, о котором он так много думал. Елена заговорила равнодушным тоном, он отвечал, стараясь держать ровность голоса, чтоб еще чем не обидеть.
Это она правильно сказала: «как на похоронах».
Ему захотелось сбежать, распрощаться с ней как можно скорее и уйти от этих ее глаз усталых, голоса потухшего. И еще как-то загладить свою вину, извиниться, что ли.
Но эта непредсказуемая Невельская и тут его удивила.
Неожиданно, без всяких переходов как переключилась с минуса на плюс! Нет, никуда не делась та грустная тяжесть в глубине глаз, но поверх нее вдруг запрыгали искорки интереса. И ошарашила приглашением. Ну вот и здрасте вам! Что это?