Анна и французский поцелуй (ЛП)

Я преследую Сент-Клера пять лестничных пролётов; Шапка гордо покачивается передо мной. Мы доходим до его этажа, и Сент-Клер ведёт меня по коридору. Я возбуждена и взволнована: никогда не видела его комнату прежде. Мы всегда встречаемся в холле или на моём этаже.
— Дом, милый дом.
Он достаёт цепочку для ключей с надписью «Я оставил своё ¦ в Сан-Франциско». 
«Ещё один подарок его матери», — думаю я. На двери висит скетч — Сент-Клер в шляпе Наполеона Бонапарта. Работа Джоша.
— Эй, 508! Почему ты молчал, что твоя комната прямо над моей.
Сент-Клер улыбается. 
— Возможно, я не хотел, чтобы ты жаловалась, что я громко топаю по ночам.
— Дружище, а ты, правда, топаешь.
— Я знаю. Извини. 
Он смеётся и придерживает для меня дверь. Его комната оказывается аккуратней, чем я ожидала. Я всегда представляла, что у парней отвратительные спальни, — горы нестиранных боксёрских трусов и пропитавшихся потом нижних рубашек, незастеленные кровати с простынями, которые не меняли неделями, плакаты пивных бутылок и женщин в неоновых бикини, пустые банки из-под содовой, мешки чипсов, разбросанные модельки самолётов и видеоигры.
Так выглядит комната Мэтта, и я всегда испытывала к ней отвращение. Никогда не знаешь, вдруг под попу подвернётся пакет соуса от «Тако Бэл».
Но комната Сент-Клера опрятна. Кровать заправлена, а на полу лишь одна маленькая стопка одежды. Никаких оборванных плакатов, только старинная карта мира над столом и две яркие картины маслом над кроватью. И книги. Я никогда не видела столько книг в одной комнате. Они сложены вдоль стен как башни — толстенные талмуды по истории, изодранные книги в мягкой обложке и... Оксфордский словарь английского языка. Как у Бридж.
— Не могу поверить, что знаю двух сумасшедших обладателей Оксфордского словаря.
— О? И кто второй?
— Бридж. Боже! Твои новые? 
Корешки яркие и блестящие. Собранию Бриджет пару десятков лет: книги уже изодрались и расклеились.
Сент-Клер выглядит смущённым. Оксфордский словарь английского языка стоит тысячу долларов, и хоть мы никогда не затрагиваем тему денег, он знает, что у меня нет средств на карманные расходы, как у остальной части наших одноклассников. Это и так понятно, если я заказываю самую дешёвую еду в меню каждый раз, когда мы куда-нибудь выбираемся поесть. Может, папа и хотел дать мне необычное образование, но он не обеспокоился моим ежедневным содержанием. Я дважды просила его увеличить сумму еженедельных расходов, но он отказывал, пояснив, что я должна учиться жить на ограниченную сумму. А это тяжело, так как он не дал мне достаточно средств с самого начала.
— А как у неё дела с группой? — спрашивает Сент-Клер, меняя тему. — Она станет их барабанщиком? 
— Да, первая репетиция в эти выходные.
— Это группа того парня… Бакенбарды, правильно?
Сент-Клер знает имя Тофа. Он пытается вывести меня из себя, но я не ведусь. 
— Да. Так что там у тебя?
— Вот. 
Он вручает мне жёлтый раздутый конверт со стола, и мой желудок начинает танцевать как на дне рождения. Открываю пакет. На пол падает маленький кусочек ткани. Канадский флаг.
Поднимаю его. 
— Гм. Спасибо?
Сент-Клер бросает Шапку на кровать и взлохмачивает волосы. Пряди разлетаются во все стороны. 
— Будешь носить на рюкзаке, и люди не станут принимать тебя за американку. Европейцы намного больше прощают канадцам.
Смеюсь. 
— Я люблю его. Спасибо.
— Ты не обижена?
— Нет, он идеален.
— Пришлось заказывать онлайн, именно поэтому это заняло так много времени. Не знаю, где найти такой в Париже, прости. — Он ныряет в ящик письменного стола и вытаскивает английскую булавку, забирает у меня крошечный флаг с кленовым листком и аккуратно прикрепляет к карману моего рюкзака. — Вот. Теперь ты официально гражданка Канады. Попытайся не злоупотребить новой властью.
— Обещать не буду. Сегодня вечером Париж мой.
— Ладно. — Он делает паузу. — Ты это заслужила.
Мы оба останавливаемся. Он так близок ко мне. Не сводит глаз от моего лица, и моё сердце мучительно стучит в груди. Отстраняюсь и отвожу взгляд. Тоф. Мне нравится Тоф, а не Сент-Клер. Почему я должна продолжать напоминать себе об этом? Сент-Клер занят. 
— Это твои работы? — Я отчаянно пытаюсь изменить атмосферу. — Картины над кроватью? 
Оглядываюсь, но Сент-Клер всё ещё смотрит на меня.
Он кусает ноготь большого пальца, прежде чем ответить. Его голос звучит странно. 
— Нет. Мамины.
— Правда? Они потрясные. Очень, очень… хорошие.
— Анна...
— Эти места находятся здесь, в Париже?
— Нет, это улица, на которой я рос. В Лондоне.
— О!
— Анна...
— Гм? 
Я стою спиной к нему, пытаясь рассмотреть картины. Они действительно великолепны. Я просто не могу сосредоточиться. Конечно, это не Париж. Я должка была догадаться…
— Тот парень. Бакенбарды. Он тебе нравится?
Сутулю плечи. 
— Ты уже спрашивал.
— Я хотел узнать, — он нервничает. — Твои чувства не изменились? С тех пор как ты переехала сюда?
До меня не сразу доходит суть вопроса. 
— Вопрос не в том, что чувствую я, — говорю я наконец. — Он мне интересен, но... Я не знаю, интересуется ли он всё ещё мной.
Сент-Клер предпринимает ещё один шаг. 
— Он всё ещё звонит?
— Да. Не часто. Но да.
— Ладно. Хорошо, я понял, — говорит он, моргая. — Это твой ответ.
Я отвожу взгляд. 
— Я должна идти. Уверена, у тебя есть планы с Элли.
— Да. То есть, нет. То есть, я не знаю. Если ты сегодня свободна…
Открываю дверь. 
— В общем, я пошла. Спасибо за канадское гражданство. 
Стучу по флагу на рюкзаке.
Странно, но у Сент-Клера такой вид, словно его ударили. 
— Нет проблем. Рад был помочь.
Бегу по лестнице, перепрыгивая через два ступеньки. Что только что произошло? В одну минуту между нами всё прекрасно, а в следующую я готова удирать со всех ног. Мне нужно на улицу. Я должна оставить общежитие. Возможно, я не храбрая американка, но думаю, что могу стать храброй канадкой. Забираю «Парископ» из комнаты и быстро спускаюсь.
Я собираюсь увидеть Париж. Одна. 
  
Глава 13
 
— Ун плейс силь ву плэ.
Одно место, пожалуйста. Перепроверяю своё произношение, прежде чем подойти к кассе и протянуть в окошечко евро. Кассир не моргая отрывает билет и передаёт мне. Любезно принимаю билет и благодарю дрожащим голосом. Перед залом контроллер проверяет билет, чуть его надрывает. Я знаю по примеру друзей, что должна передать ей небольшие чаевые за эту бесполезную традицию. Касаюсь канадского флага, но больше не нуждаюсь в нем. Удача уже со мной.
Я справилась. Справилась!
Моё облегчение настолько сильно, что я едва замечаю, как ноги ведут меня в любимый ряд. Театр почти пуст. За спиной три девочки примерно моего возраста, а впереди пожилая пара лакомится коробкой конфет. Некоторые не любят ходить в кинотеатр в одиночку, но не я. Как только гаснет свет, во всем мире остаются лишь я и происходящее на экране.
Опускаюсь на пружинистый стул и растворяюсь в трейлерах. Межу ними вставлена французская реклама, и я веселюсь, пытаясь угадать продукт, прежде чем его покажут. Двое мужчин преследуют друг друга по Великой китайской стене, рекламируя одежду. Полураздетая женщина трётся о крякущую утку, чтобы продать мебель. Раздаётся ритм техно, и танцующий силуэт хочет от меня?.. Пойти в клуб? Напиться?
Понятия не имею. 
А затем начинается «Мистер Смит едет в Вашингтон». Джеймс Стюарт играет наивного идеалиста, который отправился в Сенат, где все полагают, что смогут обмануть его. Они думают, что он потерпит неудачу и потеряет своё место, но Стюарт показывает всем, где раки зимуют. Он сильнее, чем они считали, круче, чем они. Мне он нравится.
Я думаю о Джоше. Интересно, какой сенатор его отец.
Диалоги переведены в нижней части экрана жёлтым цветом. Театр тих, почтителен до первой шутки. Парижане и я смеёмся вместе. Проносятся два часа. Я моргаю под уличным фонарём, забывшись в приятном оцепенении, думая, что посмотреть завтра.