Анна и французский поцелуй (ЛП)

— Но я скучала по тебе. Ты не получал мои письма?
— Эм, нет. Должно быть, у тебя неправильный адрес. Эй! — Он подталкивает меня. — Вот и наша очередь. 
Он поворачивается спиной к Аманде, и они с подругой обмениваются недовольными взглядами. 
— Время для твоего первого урока французского. Завтрак здесь простой и состоит, прежде всего, из булочек — круассанов, которые, конечно, известны на весь мир. Никаких колбасок и яичниц. 
— Бекон? — с надеждой спрашиваю я.
— Конечно, нет. — Он смеётся. — Второй урок, слова на доске. Слушай внимательно и повторяй за мной. Гранола. — Я сужаю глаза, а он смотрит на меня, точно сама невинность. — Как видишь, означает «гранолу» [8]. А это? Яурт?
— Ну и дела, я поняла. Йогурт?
— Естественное! А говоришь, что никогда прежде не жила во Франции?
— Ха-ха. Очень смешно.
Он улыбается. 
— О, понятно. Знаешь меня меньше дня и уже передразниваешь мой акцент. Что следующее? Хочешь обсудить состояние моих волос? Рост? Брюки?
Брюки. Чес слово.
Француз за прилавком тактично кашляет. Прошу прощения, повар Пьер. Я немного отвлеклась на этого англо-французско-американского восхитительного парня, который тут же спрашивает:
— Йогурт с гранолой и мёдом, яйцо всмятку или грушевая бриошь?
Я понятия не имею что такое бриошь. 
— Йогурт, — отвечаю я.
Он делает заказ на прекрасном французском. По крайней мере, он кажется безупречным моим девственным ушам и расслабляет повара Пьера. Он больше не хмурится и размешивает гранолу с мёдом в моем йогурте. Добавляет чернику на вершинку и передаёт угощение мне.
— Мерси, месье Бутен.
Я хватаю поднос. 
— Никаких хлебцев? Шоколадных шариков? Я…оскорблена в лучших чувствах.
— Хлебцы по вторникам, вафли по средам, а вот шоколадные шарики под запретом. По пятницам обычные хлопья с молоком.
— Для британца ты слишком много знаешь об американской нездоровой пище.
— Апельсиновый сок? Грейпфрут? Клюква? — Я указываю на апельсиновый, и мой спутник берет две банки. 
— Я не британец, а американец.
Улыбаюсь. 
— Ну, конечно.
— Я американец. Я должен им быть, чтобы посещать США, забыла?
— США?
— Старшая школа для американцев, — объясняет он. — США.
Прекрасно. Хотите сказать, отец не отправлял меня в чужую страну.
Мы занимаем очередь, чтобы заплатить, и я удивлена как эффективно она двигается. В прежней школе все толкались и бесили обслуживающий персонал, но здесь студенты терпеливо ждут. Оборачиваюсь и замечаю, что Красавчик внимательно меня рассматривает. Дыхание замирает в груди. Неужели он оценивает меня. Он даже не замечает, что я застукала его на месте преступления. 
— Моя мама — американка, — спокойно продолжает он. — А отец — француз. Я родился в Сан-Франциско, но вырос в Лондоне.
Чудесно, я обретаю дар речи. 
— Истинный гражданин мира.
Он смеётся. 
— Точно. И я не позёр в отличие от остальных.
Я уже готова подколоть его в ответ и тут вспоминаю: у Него есть подруга. Нечто злое пронзает розовые изгибы моего мозга, вынуждая вспомнить вчерашнюю беседу с Мередит. Пора менять тему. 
— А как тебя зовут на самом деле? Вчера вечером ты представился как…
— Сент-Клер — фамилия. Этьен — имя.
— Этьен Сент-Клер. — Я пытаюсь произнести имя как он, на чужой манер и аристократично.
— Ужасно?
Теперь я смеюсь. 
— Этьен — хорошее имя. Почему тебя не зовут по имени?
— О, «Этьен — хорошее имя»! Как великодушно с твоей стороны.
За нами встаёт ещё один ученик — низенький мальчик с коричневой кожей, прыщами и густой копной тёмных волос. Мальчик взволнован видеть Этьена, и тот улыбается в ответ. 
— Эй, Никхил. Как каникулы?
Тот же самый вопрос он задал Аманде, но на сей раз искренне.
Этих слов достаточно, чтобы подтолкнуть мальчика рассказать о поездке в Дели, рынках, храмах и муссонах. Он ездил к Тадж-Махалу, я же — в Панаму-Сити-Бич [9], как и все остальные жители штата Джорджия. Подбегает ещё один мальчик, тощенький и бледный, с торчащими волосами. Никхил забывает про нас и приветствует друга с тем же самым восторженным лепетом.
Сент-Клер — я полна решимости называть его по фамилии и не смущаться — поворачивается ко мне. 
— Никхил — брат Рашми. Девятиклассник. У неё ещё есть младшая сестра, Санджита, одиннадцатиклассница, и старшая, Лила. Она окончила вышку два года назад.
— У тебя есть братья или сестры?
— Нет. А у тебя?
— Брат, но он остался дома. В Атланте. Это в Джорджии, на Юге.
Он поднимает бровь. 
— Я знаю, где находится Атланта.
— Ой, и верно. 
Я протягиваю столовую карточку мужчине за стойкой. Как и месье Бутен, он одет в отутюженную белую униформу и накрахмаленный колпак. А ещё у него длинные подкрученные вверх усы. Да. Не знала, что здесь такое в моде. Повар Длинноус проводит картой по аппарату и возвращает мне с быстрым мерси.
Спасибо. Ещё одно выученное слово. Отлично.
На обратном пути Аманда со своей компанией красавцев-мажоров наблюдает за Сент-Клером. Не удивлена, что парень со злыми глазками и причёской аля серфингист сидит рядом с нею. Сент-Клер рассказывает о школе: о сегодняшних уроках и учителях — но я не слушаю. Все моё внимание поглощено его особой улыбкой и уверенной стильной походкой.
Я такая же дура, как и все остальные.
  
Глава 4
 
Колонна с обладателями фамилий с Ж-до-П продвигается очень медленно. Стоящий передо мной парень о чем-то яростно спорит с консультантом. Я смотрю на колонну А-Е и вижу, что Мередит (Шевалье) [10] и Рашми (Деви) уже получили личное расписание учебных занятий и обменялись листками.
— Но я просил информатику, а не драматическое искусство.
Приземистый и коренастый консультант была самим воплощением терпения. 
— Я знаю, но информатика никак не вписывалась в ваш график, и мы произвели замену. Возможно, вы сможете взять данный предмет в следующем…
— Но на замене у меня стояло программирование.
Чего?! Разговор сразу же привлекает моё внимание. Они могут так сделать?! Поставить предмет, о котором мы не просили? Я умру — УМРУ — если мне снова придётся вернуться в спортзал.
— Вообще-то, Дэвид. — Консультант проверяет бумаги. — Вы забыли заполнить дополнительную анкету, поэтому нам пришлось выбирать предмет за вас. Но думаю, вы найдёте…
Разъярённый парень выхватывает расписание и уходит. Черт! Кажется, эта женщина ни в чем не виновата. Выхожу вперёд и называю своё имя самым любезным тоном, чтобы исправить впечатление от предыдущего придурка. Консультант так мило улыбается в ответ, что у неё выступают ямочки на щёках. 
— Я помню тебя, милая. Желаю приятного дня. 
И вручает мне жёлтую половинку листа.
Я не дышу, пока просматриваю его до конца. Фух! Никаких сюрпризов. Углублённый английский, математика, основы французского, физика, история Европы и какой-то предмет с сомнительным названием «Ла Ви».
При приёме консультант описал «Жизнь» как предмет только для выпускников, схожий с самостоятельными занятиями, но иногда с участием приглашённых ораторов. Они прочтут нам лекции о том, как держать чековые книжки, арендовать жилье и готовить пироги с заварным кремом. Как-то так. Я уговорила маму разрешить его взять. Одна из самых классных особенностей в этой школе состоит в том, что математика, естественные науки и история необязательны для выпускников. К сожалению, мама — пурист и не разрешит мне окончить школу без этих трех предметов. 
— С уроками керамики в приличный колледж не поступишь, — предупредила она, не одобряя мои наклонности в выборе предметов.
Спасибо, мам. Отправила меня повышать культурный уровень в город, прославившийся своим искусством, и заперла на занятиях по математике. Я подхожу к Мередит и Рашми, ощущая себя третей лишней, но молюсь, чтобы у нас оказались хоть какие-то общие предметы. Мне везёт.