Слишком высокие ставки

—    Но, должно быть, здесь одиноко, особенно маленькому ребенку. Я бы пошла и поиграла с ней, взяла ее на прогулку. Может, мы искупались бы в бассейне.
—    Боже! — бурно отреагировала Хара. — Нет, мадемуазель. Нельзя. Ребенок должен жить в другом доме, а не здесь. А гулять вам лучше по пляжу.
—    Тогда я поговорю об этом с господином… Вассосом. — Джоанна слегка запнулась, произнося непривычное имя.
Выражение лица Хары стало каменным.
—    Нет, мадемуазель, вы не должны с ним об этом говорить. Это запрещено. Есть кое-что, чего вы не понимаете. — Она сложила одежду на стуле у туалетного столика и поспешила к двери.
Джоанна смотрела ей вслед, и ее недоумение сменилось гневом.
«Запрещено? Не обязательно спрашивать, кто ввел этот запрет».
—    Нет, Хара, — проговорила она себе под нос. — Это вы не понимаете. Что бы там ни случилось, эта маленькая девочка ни в чем не виновата, и она несчастна. Я поняла это по ее взгляду. И я знаю, она не хотела, чтобы я уходила.
Приняв душ, одевшись и позавтракав, Джоанна отправилась к дому в оливковой роще. Девочки по имени Элени нигде не оказалось. На самом деле дом казался брошенным. Пару минут она постояла у забора, прислушиваясь к тишине, а затем попыталась войти в калитку, но она была заперта.
Куда отправились жильцы этого дома? Неужели их увезли после того, как Джоанна переговорила с Харой?
Она повернулась, чтобы уйти, и остановилась, краем глаза заметив какое-то движение. Ей показалось, что ставня на окне верхнего этажа покачнулась. Джоанна какое-то время стояла, смотря на окно, потом пожала плечами и отправилась восвояси.
Весь день она читала книги, сидя на затененной террасе и стараясь не думать о возвращении Вассоса. Он не вернулся к ужину. Джоанна поужинала в одиночестве, надеясь, что он останется ночевать в Афинах.
Когда она прошла в спальню, на ее кровати лежала новая красивая ночная рубашка. «Я никогда не носила такой прекрасной вещи», — подумала она, тупо глядя в зеркало на атласную ткань и полосу кружева, едва прикрывавшую грудь.
Ночью Хара разбудила ее, коснувшись рукой ее плеча.
Джоанна села в кровати:
—    Что случилось?
—    Все хорошо, мадемуазель. Господин Вассос вернулся и требует вас к себе. Не заставляйте его ждать, — прибавила Хара, когда Джоанна неохотно вылезла из постели.
Она держала наготове большую и легкую, как паутинка, шаль, которую быстро набросила на плечи девушки.
Хара вывела Джоанну в коридор и остановилась перед комнатой с двойными дверями. Постучав, она открыла ее и пропустила Джоанну внутрь.
Горданис стоял у открытого окна, вглядываясь в темноту и держа в руке бокал вина. На нем был белый махровый халат. Его волосы были влажными, в воздухе витал едва слышимый аромат мыла и дорогого одеколона.
Он медленно повернулся и посмотрел на нее:
—    Добрый вечер!
Она плотнее завернулась в шаль.
—    Не слишком ли поздно для такого приветствия?
—    Я задержался в Афинах. — Он отпил красного вина. — Хара сказала, ты спишь. Ты видела сны обо мне, дорогая?
—    Я… я не помню, — ответила она и покраснела, вспомнив сон, который видела прошлой ночью.
—    Тогда я не буду чувствовать себя виноватым за то, что разбудил тебя.
—    Я сомневаюсь, что тебе вообще известно чувство вины.
Он пожал плечами:
—    Возможно, я чувствовал себя виноватым сегодня, когда слушал Петроса, оправдывавшегося за ложь, которую он рассказывал о тебе, Джоанна. И об остальном, — прибавил он мрачно.
Она уставилась в пол:
—    Мне почти жаль его.
—    После того, что он сделал?
—    Да, — сдавленно ответила она. — Ведь его поступок не сравнится с тем, что ты намерен со мной сделать.
—    Тебя привезли сюда, чтобы ты загладила свою вину, Джоанна, — сказал он после небольшой паузы. — Вероятно, я теперь тоже захочу загладить свою вину.
—    Тогда отпусти меня! — Она смотрела на него с мольбой. — Клянусь, что никому не расскажу о том, что здесь произошло. Если кто-нибудь меня спросит, я скажу, что ты просто решил меня напугать.
—    И я действительно напугал тебя, дорогая. И сделал тебе больно. Я не могу отпустить тебя, пока ты думаешь, что именно такие отношения нормальны между мужчиной и его женщиной.
—    Я не твоя женщина!
—    Пока нет, — мягко уточнил он, — но мы сейчас это исправим.
Он посмотрел на нее снова, изогнув губы в чувственной усмешке. Допив вино, он поставил бокал, подошел к ней и распахнул шаль.
Резко вздохнув, Горданис подхватил ее на руки и понес к огромной кровати. Уложив ее на подушки, он опустился рядом. Отведя волосы от лица Джоанны, он нежно погладил ее по щеке большим пальцем, затем потянул вниз бретель атласной ночной рубашки и осторожно поцеловал едва заметную отметину, оставленную бретелью на ее коже.
Он наклонился к обнаженной груди Джоанны и взял в рот сосок, осторожно лаская его языком. По телу девушки пробежала непроизвольная дрожь.
Подняв голову, он тихо позвал ее по имени, потом припал к ее губам. Джоанна считала, что обязана убедить его, будто никакие его ласки и поцелуи не смогут ее возбудить. Но она с трудом сдерживалась, ошеломленная тем, какие ощущения он пробуждает в ее теле.
—    Продолжаешь сопротивляться? — спросил он, 1еЖа на боку и насмешливо глядя на нее. На фоне белого халата его кожа казалась еще темнее. — Почему?
—    Потому что я тебя ненавижу, — выдавила она.
—    Но я не прошу любви, дорогая, — тихо сказал он. — Я просто хочу научить тебя желать меня так же сильно, как я желаю тебя.
—    Этого никогда не будет, — хрипло ответила она после небольшой паузы.
—    Нет? — Он медленно растянул губы в улыбке. — Ты выглядишь такой самоуверенной. — Потянув вниз вторую бретель, он полностью обнажил ее грудь. — Но твое тело реагирует на мои прикосновения, — прибавил он, лаская ее соски и наблюдая за тем, как они твердеют, а по ее телу пробегает непроизвольная дрожь. — Позволь мне подарить тебе немного наслаждения, моя красавица, — прошептал он.
Подняв подол атласной ночной рубашки, он медленно ласкал ее ноги и бедра, затем запустил пальцы у нее между ног.
Джоанна едва сдержала стон. Изо всех сил она старалась сохранять внешнее равнодушие.
Горданис прошептал:
—    Я так тебя хочу, дорогая. Но сначала я хочу, чтобы насладилась ты.
Его губы нежно касались ее шеи, он ласково гладил руками ее груди, прикасаясь к ним, словно к хрупким цветам. От переполняющего ее желания Джоанна сжала кулаки.
Он вдруг отпустил ее и отвернулся, и на мгновение она подумала, что он встанет с постели. Но, посмотрев через плечо, она увидела, что он снимает халат и достает из ящика прикроватного столика целлофановый пакетик.
Осозновая, что он пробуждает в ней ни с чем не сравнимые чувственные переживания, Джоанная поняла, что, когда он ею насытится и избавится от нее, она будет чувствовать себя одинокой и покинутой.
  
Глава 10
 
Когда Горданис вошел в нее, ей вдруг захотелось обхватить его руками за шею, разомкнуть губы и выгнуть спину. Но Джоанна медлила, и, когда все-таки решилась последовать своим желаниям, ее окутало такое наслаждение, что она забылась.
Она услышала его хриплый стон, почувствовала, как содрогается его тело. Мгновение он лежал, уткнувшись лицом в ее грудь, и Джоанна поборола желание погладить его черные волосы, покрытые капельками пота.
«Как я могу испытывать к нему нежные чувства, если я его ненавижу?» — недоверчиво спрашивала она себя.
Немного погодя он поднялся с постели, надел халат и отправился в ванную комнату. Оставшись одна, Джоанна поправила бретели ночной рубашки и опустила подол.
Вскоре Горданис вернулся, лег на спину рядом с ней, заложил руки за голову и уставился в потолок.