Брачная ночь

– Нормально. Все прошло, как я хотела, – отвечаю я небрежно. – Кстати, я тут подумала… Может быть, я пойду на курсы повышения квалификации и получу наконец степень магистра в области теории бизнеса. Давно пора! Ты же знаешь, я всегда этого хотела, а тут такой случай… К чему откладывать? Я могу даже пойти на курсы при Беркбек-колледже, чтобы учиться в свое свободное время. Как ты считаешь, у меня получится?..
 
2. Флисс
О боже!.. Я готова заплакать и сдерживаюсь только чудом. Что-то пошло не так. Я не знаю – что, и не знаю почему, но мне совершенно ясно: что-то случилось.
Каждый раз, когда Лотти расстается с бойфрендом, она неизменно заговаривает о том, чтобы получить степень магистра. Это у нее чистый рефлекс, совсем как у павловских собачек.
– Быть может, я даже защищу диссертацию и получу степень доктора философии, – говорит сейчас Лотти, и голос ее почти не дрожит. – Я могла бы провести кое-какие научные исследования за границей, и…
Обычного человека она, пожалуй, и сумела бы провести, но не меня. Ведь я, что ни говори, ее родная сестра и сразу чувствую, когда Лотти по-настоящему плохо.
– Угу, – говорю я. – Да. Исследования за границей и степень доктора философии. Знаем, проходили.
Выпытывать у нее подробности нет никакого смысла, во всяком случае – сейчас. Лотти ничего не скажет. У нее выработан собственный способ борьбы с такими неприятными явлениями, как расставание с бойфрендом. Ее нельзя торопить, и тем более – нельзя демонстрировать ей сочувствие. Я убедилась в этом на собственном опыте, который, к несчастью, был не слишком приятным.
Лотти как раз рассталась с парнем, которого звали Шеймас. Она приехала ко мне совершенно неожиданно, с коробкой «Фиш-фуда» и с покрасневшими от слез глазами, и я, естественно, спросила, что стряслось. С моей стороны это оказалось ошибкой. Лотти взорвалась, словно граната.
«Черт побери, Флисс! – вскричала она. – Неужели мне нельзя просто прийти к родной сестре и угостить ее мороженым без того, чтобы мне устраивали допрос третьей степени?! И вообще, кроме бойфрендов, в мире хватает других важных вещей! Может, я хочу просто… пересмотреть свои жизненные приоритеты? Получить степень магистра, к примеру, тоже очень важно!»
Потом ее бросил Джеми, и я снова сделала промах, ляпнув что-то вроде: «Ах ты, бедняжка!» Думаю, если бы у Лотти оказалась под рукой бензопила, она бы устроила мне «техасскую резню».
«Это я – бедняжка?! – вопила она. – Что ты хочешь этим сказать? Может быть, ты жалеешь меня, потому что у меня нет мужчины? Я-то думала, ты убежденная феминистка, а оказывается…» Она говорила еще довольно долго и ухитрилась выплеснуть на меня всю свою обиду и боль, а мне под конец впору было заказывать слуховой аппарат, потому что от ее крика я едва не оглохла.
Вот почему теперь я только молча слушаю, как Лотти «давно собиралась» попробовать себя в теоретических исследованиях, потому что, дескать, кое-кто считает ее не слишком умной или, по крайней мере, не обладающей академическим складом ума, а это совершенно не так, потому что, еще когда она училась в университете, ее научный руководитель собирался представить работу Лотти на межуниверситетский конкурс, на котором она наверняка получила бы какую-то награду, потому что работа была очень, очень хорошей и глубокой, если я понимаю, что имеется виду. Я понимаю – главным образом потому, что Лотти подробно рассказала мне о своем дипломе в прошлый раз – сразу после того, как она рассталась с Джеми.
Наконец Лотти замолкает. Я тоже молчу и стараюсь даже не дышать. Похоже, мы наконец добрались до сути.
– Кстати, мы с Ричардом расстались, – говорит она нарочито небрежным тоном, и я машинально киваю. Я так и знала.
– Вот как? – говорю я в трубку точно таким же тоном. Можно подумать – мы с ней обсуждаем побочную сюжетную линию или мелкий эпизод из «Истэндеров» [5].
– Да, – отвечает Лотти еще более небрежно.
– Понятно.
– Что-то у нас было неправильно.
– Ну, если ты так считаешь… И все-таки это как-то… – Мой небогатый запас посторонних тем иссяк, и я не договариваю, но Лотти понимает меня:
– Да, жаль, – соглашается она. – Но, с другой стороны…
– Разумеется, – поспешно говорю я. – И все-таки, что? он?.. – тут я явно вступаю на зыбкую почву. – То есть я хочу сказать…
«Какого черта вы вдруг разбежались, если меньше часа назад Ричард собирался сделать тебе предложение?» – вот что хочется мне спросить на самом деле.
Я не совсем доверяю сестре – в том смысле, что она не всегда способна разглядеть объективную картину. Она бывает излишне наивной, бесконечно романтичной и чересчур мечтательной и порой видит только то, что хочет видеть. И все же положа руку на сердце я была уверена, что Ричард сделает ей предложение, ничуть не меньше, чем сама Лотти.
Но теперь сестра утверждает, что они не только не помолвлены, но, напротив, расстались. Что между ними все кончено. И я, откровенно говоря, чувствую себя основательно потрясенной. За то время, что они были вместе, я успела довольно хорошо изучить Ричарда и пришла к заключению, что он – очень неплохой вариант. Во всяком случае, он определенно был лучшим из всех, с кем моя сестрица когда-либо встречалась. Таково мое мнение, и, я думаю, оно было прекрасно известно Лотти, хотя каждый раз, когда она звонила мне в расстроенных чувствах (часто – глубоко за полночь) после каких-то мелких размолвок с Ричардом, я просто не успевала высказать ей, что? я о нем думаю, так как она неизменно меня перебивала и заявляла, что любит его, что бы я ни говорила. Ричарда и правда есть за что любить. Он – очень надежный, порядочный, добрый и сумел добиться успеха в жизни. Ричард не обидчив, не отягощен обязательствами перед бывшими женами и детьми и к тому же достаточно красив, но не тщеславен. А главное, он любил Лотти – так, во всяком случае, мне казалось до недавнего времени. Это действительно было главным, пожалуй, даже – единственным, что по-настоящему имело значение. Я буквально чувствовала, как от Ричарда и Лотти исходит то самое уютное… тепло – не знаю, как назвать, – которое отличает прочные, гармоничные пары. Между ними была связь. То, как они говорили, шутили, просто сидели рядом (при этом Ричард всегда клал руку на плечо Лотти и принимался играть ее волосами), то, как они вместе принимали решения, – от покупки суши на вынос до отпуска в Канаде, – все говорило о редкостном единодушии и взаимопонимании. И это было видно. Во всяком случае, я видела это достаточно отчетливо.
Но почему же этого не смог увидеть Ричард?!
Кретин, идиот, тупица! Что еще ему нужно? И что не так с моей сестрой? Или Ричард вдруг решил, что у него наклевывается роман с шестифутовой фотомоделью, а Лотти может ему помешать?
Мужики – дураки. Я всегда это говорила.
Чтобы выпустить пар, я яростно комкаю какую-то попавшую под руки бумажку и швыряю ее в мусорную корзину. В следующее мгновение я понимаю, что это была нужная бумажка. Черт!..
В трубке царит тишина, но я чувствую, как отчаяние и боль Лотти перетекают по телефонной линии ко мне. Этого я уже не могу вынести. Пусть она снова меня облает, но я просто обязана узнать больше. Как же так, недоумеваю я, только что они собирались пожениться, а через полчаса между ними уже все кончено? Просто бред какой-то!
– Мне казалось, ты говорила – он собирается обсудить с тобой какое-то важное дело, – осторожно начинаю я.
– Ну да, – откликается Лотти. Голос ее звучит неестественно равнодушно, и мне это совсем не нравится. – Сначала Ричард так и говорил, но потом сказал, что хотел обсудить со мной не важное дело, а просто дело.
Я невольно морщусь. Скверно. По-настоящему «важных» дел не так уж и много – можно по пальцам пересчитать.
– Так что у него был за вопрос?
– Оказывается, он просто хотел посоветоваться, что делать с накопленными «авиамилями». Как их потратить. – Голос Лотти остается совершенно невыразительным, и я начинаю тревожиться по-настоящему. «Авиамили»?.. Похоже, моя сестра пережила шок еще почище моего. «Авиамили»!.. И это – вместо предложения руки и сердца!