Кофе с мышьяком
– Как вас зовут? – спросил он, делая передышку и закуривая.
– Ким.
– Красивое имя.
Она подняла на него глаза и улыбнулась.
Часть первая
19 September
From: Stanislava Podgornaya
To: Alex Kazakov
Subject: Объявляю тебя в розыск.
Алекс, душа моя, привет. Давно от тебя не было известий. Дошли слухи, что у тебя вышла новая книга, а ты даже не позвонил, не похвастался.
Где ты сейчас? По-прежнему в Барселоне или опять сорвался куда-то в джунгли Амазонки (эх, завидую...)? Что у тебя новенького? И вообще пора бы уже написать старым друзьям (да-да, это намек). Надеюсь, ты хоть изредка проверяешь этот старый ящик, а то других твоих координат у меня нет. Пишу почти как «на деревню дедушке».
Удачи – и не теряйся.
Станислава
Громила заявился под вечер, когда Шурка только-только вернулся с прогулки и застирывал в ванной невесть где изгвазданные джинсы в надежде, что я ничего не замечу, а я судорожно дописывала статью. На плите жарились оладьи, о которых я чуть не позабыла в порыве творческого энтузиазма, и приход громилы предотвратил превращение оладий в несъедобные угольки.
– Станислава Архипова здесь проживает? – осведомился он, оттесняя меня от двери и цепко оглядывая прихожую. А что ее оглядывать, ремонта не было лет сто, штукатурка с потолка сыплется, обои отстали от стены...
Тон громилы мне сразу не понравился. Он говорил так, словно я одолжила у него сотню долларов до зарплаты и позабыла отдать.
– Нет, не здесь, – сказала я, лихорадочно прикидывая, как бы выпереть парня из квартиры. Но сделать это было вряд ли возможно: весил он раза в три больше меня, а росту был такого, что мне приходилось запрокидывать голову, чтобы увидеть его лицо, хотя я та еще дылда.
– Это ведь Липецкая улица, дом двадцать семь... – И громила назвал наш адрес.
– Совершенно верно.
– Тогда мне нужна Станислава Архипова.
– Молодой человек, неплохо бы проверять информацию, перед тем как идти в гости к девушке! Архиповой я была до того, как развелась и вернула девичью фамилию. Я – Станислава Подгорная, ясно? А теперь потрудитесь объяснить, что вам нужно, пока я не вызвала милицию!
В ванной шумела вода, сын тонким голосом пел песню про зайцев, его любимую, между прочим. Я стояла у стеночки, ища взглядом предмет потяжелее. Громила возвышался передо мной с весьма угрожающим видом. У него была лобастая бритая башка, ничего не выражающие глазки и кулачищи – каждый с мою голову.
Кажется, я влипла!
– Где ваш муж? – поинтересовался громила, аккуратно прикрывая за собой входную дверь. Действительно, сквозняки – дело нехорошее. Вот только я предпочла бы, чтоб она оставалась открытой, так, на всякий случай. Лишь бы Шурка не вышел из ванной раньше времени.
– Который?
– У вас несколько мужей?
– В данный момент – ни одного, – проинформировала я. – Надеюсь только, что это не навсегда.
– Я имею в виду Геннадия Архипова. Вы знаете, где он сейчас?
– Понятия не имею. – Мой тон становился все более сварливым, в то время как колени уже тряслись мелкой дрожью. «Шурка, не выходи, заклинаю тебя!»
Как назло под рукой не было ничего, что сгодилось бы в качестве орудия самозащиты, даже самого завалящего молотка. Да и откуда бы молотку взяться в моей чисто женской квартире! Впрочем, громила на меня пока не бросался, оружием не бряцал, вел себя вполне законопослушно.
– Когда вы видели его в последний раз?
– Не помню. Нет, серьезно. Дайте-ка подумать... А что он натворил? Вы из милиции что ли?
– Вспомните, пожалуйста, – попросил громила, притворяясь, будто не слышал последних вопросов.
– Ну хорошо. Одну минуточку.
И я задумалась, не забывая зорко отслеживать каждое движение громилы. Вода в ванной умолкла, но Шурка возился там, громыхал ведрами: наверное, мыл полы после импровизированной постирушки и продолжал пение. Музыкальный у меня мальчик. Весь в отца.
Итак, Архипов. Не только этот тип его ищет, я тоже вчера обрывала его телефоны – домашний и мобильный, и все с нулевым успехом. Не знаю, зачем мой бывший понадобился громиле, но лично мне он нужен был позарез, потому как нагло пропустил день рождения Шурки. Я горела жаждой мести и мечтала высказать все, что я думаю о такой безалаберности.
Интересно, можно об этом рассказывать? А вдруг я ненароком Архипова подставлю? Непонятно, правда, каким образом...
И я сказала чистую правду:
– Последний раз мы виделись месяца полтора назад. Он передавал мне деньги.
– Зачем?
– На ребенка, – пожала я плечами.
– Давно вы развелись?
– Сейчас посчитаю. – И я закатила глаза к потолку, старательно шевеля губами. – Шесть... уже почти семь лет назад. Простите, я хотела бы знать, в чем дело. С Архиповым что-то случилось?
– То есть вы виделись еще летом и с тех пор больше не общались, я правильно понял?
Даже удивительно, как правильно и изысканно изъясняется этот парень с бритой головой, сквозь которую трогательно просвечивает кожа.
– Правильно! – отрезала я, начиная раздражаться от этих недомолвок.
– Тогда извините за беспокойство, – сказал громила. Не стал меня бить, грабить и изощренно пытать, а просто ушел, так же неожиданно, как и появился.
Честно сказать, я ничего не понимала. Шурка, с которым у нас, кажется, налажена телепатическая связь, только сейчас выполз из ванной, по уши мокрый, и с удивлением посмотрел на меня.
– Мам, ты чего?
– Да ничего... Что ты там делал так долго? Стирал, что ли? А где ты умудрился извозить джинсы?
– Ма, откуда ты знаешь, ты же за компом сидела! – завопил он.
– Знай, что у матери глаза на затылке, – наставительно сказала я. Меня чуть-чуть отпустило, но на всякий случай я заперла дверь на все замки и еще цепочку накинула.
– Шурка, будь, пожалуйста, осторожен, – попросила я его и взлохматила рыжую шевелюру, в точности такого же цвета, как и моя. – Не разговаривай на улице с незнакомыми мужиками и сразу беги во все лопатки в случае чего. Мобильник у тебя заряжен?
– Что случилось, мам?
– Да ничего, Рыжий, просто я беспокоюсь.
– Ну и зря, я очень осторожно себя веду, ты меня еще сто лет назад всему научила.
– Вот и хорошо.
В кухне стремительно подгорали оладьи, я метнулась туда и все-таки услышала, как Шурка тихо спросил:
– Ма, а ты папе звонила?
Я безрезультатно терзала звонок несколько долгих минут. Никаких признаков жизни в квартире не подавали. Возможно, металлическая дверь просто не пропускает звуков, но я почему-то была уверена, что там, внутри, никого нет.
Где, интересно, Архипов? Загулял? Уехал в командировку? Заболел?
Собственно говоря, мне не должно быть никакого дела до исчезновения бывшего мужа, верно? Но ведь не просто так посетил меня вчера громила! А самое главное – я не хотела, чтобы тревожился Шурка.
Неделю назад мы отметили его день рождения – восемь лет. Шурка обзвонил самых близких друзей. Я отвезла мальчишек в парк аттракционов, и они веселились там на полную катушку: до тошноты накатались на каруселях, объелись сладкой ваты и поп-корна, настрелялись в тире до звона в ушах. Вернувшись домой, Шурка первым делом кинулся к автоответчику... потом сбегал на первый этаж, заглянул в почтовый ящик. И уже совсем уныло проверил свою личную электронную почту.
Поздравления от отца не было.
Поначалу Шурка держался вполне мужественно, но потом расклеился. Один раз я видела, как он плакал в своей комнате, очень тихо, чтобы я не заметила. Бедный мой, маленький мальчик!
Всю неделю я упорно названивала бывшему мужу, но трубку он не брал. Поэтому сегодня с самого утра я поехала к Архипову, пылая праведным гневом и желая устроить хорошенькую заварушку. Куда, черт возьми, подевался этот холерный художник?!