Пусть всегда будут танки
Я ответил, что жалоб не имею.
– Хорошо, – сказал он тогда. – Почему вам интересен космос?
О! Я перечислил имена всех космонавтов, рассказал, что вдохновлен их подвигом и что тоже мечтаю сделать свой вклад в развитие советской космонавтики. Что по долгу службы работаю удаленно с разными типами космических аппаратов, но мечтаю управлять ими не дистанционно, а своими руками и своими же глазами видеть звезды и изгиб Земли…
В общем, получилось горячо и от души. Человек глубокомысленно покивал, а затем спустил меня с небес на землю новым вопросом:
– Какими транспортными средствами управляете?
– Никакими, – пришлось признаться мне. Голос у меня был при этом, наверное, как у покойника.
Размечтался, Вася. В космонавты берут летчиков, не просто летчиков – асов. Гагарин пришел в отряд космонавтов из истребительной авиации Северного флота, Леонов тоже был перехватчиком. А я даже бричкой никогда не управлял.
Человек опять внимательно поглядел на меня.
– Трактором? Автомобилем? Мотоциклом?
– Никак нет, – опустив голову, произнес я.
– Ну, может, хотя бы велосипедом? – уточнил он. Очевидно, он пытался «вытянуть» меня, как «вытягивает» преподаватель запинающегося отличника.
Только вот беда: велосипеда у меня тоже никогда не было. Пришлось снова покачать головой и удрученно промычать «никак нет».
– А скакать верхом умеете? – снова спросил человек.
И снова – никак нет. Не умею. Ни верхом на лошади, ни на осле, ни на корове. На палке скакал в детстве, когда играли во дворе в Чапаева, но ведь не этого ждал от меня незнакомец в цивильном костюме.
– Ладно, лейтенант, – сказал он с сожалением. – Вы свободны. Вас известят, если ваша кандидатура будет одобрена.
Ага, держи карман шире. Я откланялся. Мой командир – он наблюдал за собеседованием, сидя на подоконнике, – бодро подмигнул. Но я все равно чувствовал себя словно в воду опущенный. Впрочем, нужно было с самого начала не питать иллюзий – не в сказке живу. Но тогда мне было всего двадцать три, и наивная вера в чудеса еще не выветрилась из головы.
Отправился я служить дальше. Под капониром, где скрывалась радиоаппаратура Вислы, только и говорили что о добровольцах да неведомом космическом проекте. Мое появление вызвало целый град вопросов, под которым я совсем сник.
– Не вышел я рылом, братцы, – поспешил отмахнуться, не вдаваясь в детали. – Чтоб какого-то летеху – да в отряд космонавтов? Там не дураки сидят… – «Там» я многозначительно выделил голосом, а спроси меня «там – это где?», я бы не нашелся, что и ответить, совсем «зеленым» был.
– Правильно рассуждаешь, Василий, – отозвался начальник станции, капитан Кравченко, – лучше «Аполлон» на мушке, чем Луна под сапогами.
– Так точно, – со вздохом ответил я.
– Да не журись, – принялись утешать, как могли, ребята. – Вздыхаешь, как из-за неразделенной любви. Ты нам расскажи лучше о той, которая письма тебе пишет.
– А еще лучше – поработай, – бросил, отвернувшись к приборам, Кравченко. – Крепче за верньеры держись, связист. Пока вы хнычете, что вас замуж никто не берет, над Тюратамом снова какой-то америкашка собирается пролететь, ага. А мы до сих пор о нем ничего не знаем.
Я тогда подобрался, выкинул из головы мечты о космосе и собеседование с незнакомцем, занялся делом. И остальные занялись делом.
Через два дня, снова после утреннего построения, полковник Одинцов распорядился, чтоб я зашел к нему после перекура. Ну, приказал и приказал. Мало ли по какому поводу он мог вызвать офицера. И каково же было мое изумление, когда я распахнул дверь кабинета и сейчас же услышал в свой адрес:
– Собирай чемоданы, космонавт. Бери мою машину и поезжай на вокзал. В Москве тебя ждут. Не посрами часть!
Едва сдерживая радость, я рывком козырнул, а затем стремглав кинулся в общежитие.
– Эй-эй! – помню, крикнул мне вслед Кравченко, когда перед входом в штаб части я едва не сшиб капитана с ног. – Левицкий, прешь как танк!
– А я в Москву еду! – бросил ему на бегу.
– Вот те на. – Кравченко сдвинул фуражку и почесал вихрастый затылок. – Поди, повезло зубрилке!
Сказано – сделано.
Конечно, руки чесались написать родителям. И перед барышней хотелось похвастаться, но недаром на ленинградском НИПе на побеленной стене длинного лабораторного корпуса было выведено красной краской: «Не все говори, что знаешь, но всегда знай, что говоришь». Я никому ничего не сказал, даже ребята, кажется, не поняли, куда я исчез. Все были на посту, когда я забросил чемодан в «уазик» полковника, а затем после короткого инструктажа и напутствий вышедшего меня проводить Одинцова забросил на сиденье себя, и прыщеватый водитель вдавил каблуком солдатского сапога педаль газа.
«Вот он умеет управлять транспортными средствами, – подумал я, искоса поглядывая на старшину, вцепившегося ухватистыми ручищами в баранку, – но его не берут в космонавты…»
А дальше был вокзал, поезд, умытая ливнем Москва… Я ничего не пил и не ел, я даже не ходил в туалет, извиняюсь за подробность, мне было не до того. В голове набатом стучала одна и та же мысль: «Я буду космонавтом!»
Я уже представлял свое фото на первых полосах всех советских и зарубежных газет и как меня повезут на огромном кабриолете «ЗИЛ» по улицам Москвы и столиц советских республик, как будут греметь фанфары, а с небес сыпаться конфетти. Представлял я себя в кабине космического корабля и рев могучих двигателей, поднимающих серебристую иглу ракеты-носителя над грешной землей. Представлял мягкую, точно свежий морозный снег, лунную пыль. Как я, облаченный в скафандр, побреду по залитой солнцем долине – в одной руке – геологический молоток, в другой – пистолет – к скалам, испещренным прожилками драгоценных металлов.
Безусловно, я понимал, что только-только ступил на долгий и сложный путь и что может статься так, что я сломаюсь, не осилю этой ноши. Но когда ты молод, полон сил и как следует мотивирован, то кажется, что все по плечу. Вперед, только вперед, и так – до самой победы!
Первым пунктом в моей московской командировке значилось посещение Института медико-биологических проблем. Здесь я должен был пройти какое-то особенно пристрастное обследование, что, впрочем, меня не особенно заботило, ведь ранее я без проблем проходил любые медосмотры.
В институте приняли приветливо. Все улыбались, девушки в белых халатах строили глазки… но если б я знал, что здесь со мной будут делать в течение следующих трех недель! Хотя, наверное, все равно бы не сдрейфил. Упертый я был, целеустремленный. И не из пугливых. Без хвастовства говорю, очень тяжело пришлось, и человек шесть из нашего отряда сбежали по своей воле, да. Не выдержали испытаний.
Но это я забежал вперед. Меня поселили в палате, похожей на гостиничный номер. Там уже хозяйничал чернявый парень, который представился старлеем Григорием Апакидзе. Он, как и я, служил на НИПе, но в Грузии – в поселке Сартычалы. Мы посмеялись, прикинули, как весело, наверное, погонять в футбол на Луне, в общем, дурака поваляли, а потом потопали в столовую.
Выяснилось, что счастливчиков вроде меня набралось без малого тридцать человек. Мы стали знакомиться, общаться. Все мы были офицерами связи и работали с космосом. Кто-то служил на НИПах, кто-то – на Командно-измерительных комплексах, КИКах, где обрабатывались данные, полученные с НИПов, кто-то служил в противоракетной и противоспутниковой обороне. Коллеги, одним словом. Атмосфера сразу стала непринужденной, товарищеской.
– А я думал, что провалился, когда пришлось признаться, что не умею даже на велосипеде ездить, – жуя котлету, поделился я. – Я думал, что меня высмеют и выставят вон.
Беседа сейчас же оживилась. Оказалось, что мои новые друзья – такие же чайники по части вождения, как я. Никто даже на самокате в детстве не катался.
– Что-то тут нечисто, – вынес вердикт, смешно шевеля длинными усами, здоровенный, косая сажень в плечах, хлопец с новосибирского НИП-12 Коля Горобец. – Рассчитываем на одно, а получим совсем другое.